К 100-ЛЕТИЮ «ТЮМЕНСКОЙ ПРАВДЫ»
Грядет 100-летний юбилей газеты «Тюменская правда». Редакция попросила журналистов, работавших в «Тюменке» или так или иначе причастных к ней, ответить на три вопроса. Вдумчиво, с легкой тенью улыбки.
1. Почему в свое время вы остановили свой выбор именно на «ТП», чем вас привлекала газета?
2. Кто из сотрудников редакции «ТП» произвел на вас самое яркое впечатление?
3. Наиболее памятные для вас «всполохи» времени, связанные с журналистикой середины 80-х – начала 90-х годов.
1.
Долгое время общался и дружил с «Тюменской правдой» я как бы заочно, издалека. Жил в Ханты-Мансийске, работал в местной районке «Знамя коммунизма», сотрудничал с окружной «Ленинской правдой». Иногда мои заметки проходили в «Тюменском комсомольце» и на областном радио.
Но о самой главной газете региона, конечно же, знал и всегда помнил. Что-либо отправить туда решился далеко не сразу. Слать рядовые вещи не хотелось. И я надумал предложить редакции рассказ. Присовокупил небольшую сопроводиловку, запечатал конверт и бросил его в почтовый ящик. Связь с областным центром была плохая, и я приготовился терпеливо ждать ответа. А ответ – каким бы он ни был – придет обязательно, в это я твердо верил.
Ответ не пришел. Пришел очередной номер «Тюменской правды», в котором под красивым клишированным заголовком стоял мой рассказ – «Полдня пути до Югормы». Я был в восторге. Ведь считалось, что клишированных (рисованных) заголовков в газетах удостаивались лишь лучшие материалы.
Второй заход в «ТП» я осуществил тоже не совсем обычно. У нас в Ханты-Мансийске действовала объединенная комсомольская организация редакций газет «Ленинская правда», «Знамя коммунизма», «Ленин пант хуват», местного радио и типографии. В печати пробовали свои силы молодые национальные поэты: Тарханов, Ерныхов, Волдин, Шульгин. Микуль Шульгин пару раз давал мне подстрочники своих стихов, просил перевести на русский. Я просьбу выполнял. В 1963 году Шульгина призвали на военную службу, он слал мне подстрочники из армии. Его стихи в моем переводе печатались в «Ленинской правде». Микуль приветствовал наше сотрудничество.
Однажды, получив его очередное послание, я подготовил подборку, озаглавив ее «На тумбочке дневального» (так называлось одно из присланных стихотворений Шульгина), и отправил в «Тюменскую правду». Этот блок был опубликован, что, честно говоря, меня не только порадовало, но и удивило.
Однако по-настоящему мой роман с областной партийной газетой состоялся в 1966 году. Я заканчивал учебу на журналистском отделении Уральского государственного университета, готовился выполнять дипломную работу. Тему ее определил давно: «Роль «Тюменской правды» в освоении нефтяных и газовых богатств Западной Сибири».
Вот когда близко (хоть и заочно) я познакомился с сотрудниками областной партийной газеты! Теперь это для меня были не просто подписи под материалами – я увидел вклад ряда блестящих журналистов и экономистов в общий успех газеты именно в важнейшем деле преобразования Сибири.
Работая в Ханты-Мансийске над дипломной, я привел в состояние полной непригодности несколько личных годовых подшивок «Тюменской правды», которые до того бережно хранил. Чтобы проиллюстрировать текст, мне нужны были изображения рубрик, заставок, разделов, броских «шапок», делавших страницы «ТП» особенно выразительными. Что-либо переснять из газеты, отсканировать в то время было невозможно, тем более в глухом периферийном городке. Ножницы, клей, авторучка – вот и все, что я имел в своем распоряжении.
За два месяца научно- публицистический шедевр объемом более чем в 80 страниц был создан. Его я и привез в Свердловск. Молодой руководитель моего дипломного проекта, сам недавний студент УрГУ, был поначалу ошарашен размером и формой полученного сочинения. Но позднее проникся уважением и к дипломной работе, и к ее автору, и к газете «Тюменская правда».
Диплом я защитил на отлично.
Руководитель проекта даже пытался опубликовать студенческий труд в журнале «Советская печать». А однажды в порыве откровенности сказал мне: «Детально изучив по вашей работе деятельность редакции «Тюменской правды», считаю, что эта газета заслуживает самых высоких поощрений».
Он как в воду глядел: вскоре «ТП» была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
2.
Честно отстояв долгую 16-летнюю вахту в «Тюменском комсомольце» (собкор по Ханты- Мансийскому округу, зав. отделом, редактор), окончив за два года в Москве отделение журналистики Высшей партшколы, по воле областного комитета КПСС я пришел в «Тюменскую правду» на предложенную мне должность руководителя отдела нефти, газа и геологии. Правда, по объективным причинам вначале мне пришлось возглавлять специально созданный отдел науки, потом промышленности и транспорта и только после этого заняться главным делом. Работалось неплохо, но сказать хочется о другом.
Каких людей увидел и узнал я в новом для себя коллективе? Тогда сотрудники «ТК» по естественной возрастной причине постепенно перетекали в «большую» газету. Здесь ответственным секретарем трудился Анатолий Туринцев, затем Владимир Фатеев – мои коллеги по молодежке. Рядом со мной вновь оказалась Раиса Ковденко, с которой мы не один год сидели в соседних кабинетах «ТК». Но немало интересных газетчиков, прежде почти не знакомых, стали для меня настоящими открытиями, порой забавными.
Генрих Мингалев. Распахнутый, веселый, общительный человек. И очень толковый. Это он придумал и редактировал «Городскую страницу», где освещались проблемы областного центра, которых и сейчас у Тюмени предостаточно. И это он был назначен «главным прорабом», как его называли, на строительстве Дома печати. Многоэтажку под его постоянным контролем возводили для местных газет – прежде всего, конечно, для «Тюменской правды», которая теперь занимает в здании до обидного ничтожную площадь. Шквал несправедливостей начался с приходом 90-х годов, когда вместе с «перестройкой» и «гласностью» страну захватили вопиющая безответственность и откровенное хищничество. Уродливые явления коснулись всех сфер жизни, включая и журналистику.
Ефим Щетков. Он руководил отделом строительства и в этой отрасли являлся большим авторитетом. Но меня поражало другое: как много он курил! На письменном столе всегда стояла тарелка, полная окурков. Острые средневековые усы заставляли задуматься: они у него рыжие от природы или из-за постоянного влияния табачного дыма? Что касается характера, был он у Ефима Александровича таким же колючим, как и кончики усов: мэтр строительства открыто говорил то, что думал, невзирая на ранги собеседников и собственное начальство.
Анатолий Зенкин. Уникальный специалист по селу. Он так долго занимался проблемами колхозов-совхозов, так много усвоил секретов этого производства, что стал в редакции буквально незаменимой фигурой. Ему было достаточно узнать по телефону несколько свежих цифр из 2–3 районов, чтобы тут же подготовить обстоятельную корреспонденцию, а то и передовую статью на любую сезонную тему, будь то посевная, сенокос, подъем зяби, уборочная страда или искусственное осеменение животных. Писал он быстро и понятно, без всяких стилистических загогулин.
Александр Шестаков. Меня как пришедшего «новенького» немедля избрали в газете секретарем партийной организации. Замом стал Александр Евгеньевич. Мы добросовестно трудились на этой ниве: один готовил собрания по поводу эпохальных решений очередного Пленума ЦК КПСС, второй выполнял важнейшую операцию по сбору членских партийных взносов. Потом мы менялись ролями. Но Шестаков был интересен другим. Он придумал в газете раздел «ОСА» («Областное сатирическое агентство»), сам заполнял его едкими эпиграммами и сам же иллюстрировал рисунками. Это вылилось в серьезные последствия. Сейчас А. Е. Шестаков – член Союза писателей РФ, автор доброго десятка «книжек с картинками», в основном для детей.
Можно назвать еще многих сотрудников «ТП». Въедливого Альбина Куликова, обстоятельную Надежду Майкову, легкую на подъем Светлану Шевченко, Нину Королеву – верную супругу легендарного фотокора Аркадия Космакова. С улыбкой вспоминается инвалид Борис Ухалей. Маленький и, несмотря на физический недуг, очень энергичный, он оригинально делал на летучках обзор свежего номера газеты. Говорил о чьей-нибудь публикации и обязательно подводил итог: «весомый материал»! Номер, по его мнению, сплошь состоял из «весомых» очерков, «весомых» репортажей, «весомых» подборок информации. Никто не спорил, а редактор благодарил дежурного за добротный анализ.
К редактору, Николаю Лагунову, у меня было отношение неоднозначное, никаких осложнений не наблюдалось, но все же была между нами какая-то незримая дистанция. А вот с заместителями я уживался прекрасно – со Станиславом Мальцевым, Дмитрием Гультяевым, Юрием Бакулиным. Бакулин был всего на три года старше меня, так что мы порой общались и за стенами «ТП» – скажем, в Кармаке, на даче Юрия Степановича, где половина большого участка оставалась не занятым грядками лугом с пышной травой, ромашками, колокольчиками, клевером…
Потом, довольно неожиданно, меня пригласили в «Известия» собственным корреспондентом по Тюменской области. Я дал согласие и с января 1980 года был зачислен в штат центральной газеты.
3.
Секретарю по пропаганде Тюменского обкома КПСС Г. Д. Лутошкину, «провожавшему» меня в «Известия», я сказал о своих сомнениях. Мол, работал и в партийной, и в комсомольской печати, но советскую тему не знаю, я даже не нахожу разницы между горсоветом и горисполкомом.
«Испытай себя, – успокоил Геннадий Дмитриевич, – если ничего получаться не будет, возвращайся обратно, дело тебе найдем. Кстати, собкоров «Известий» на одном месте держат не более трех лет, максимум пять».
Я проработал тринадцать с половиной. Это было замечательное время. Тюменская область в одной из самых популярных газет была представлена широко и разнообразно. И это зависело не столько от собкора, сколько от тех исторических преобразований, которые происходили на нашей северной земле в эпоху «нефтегазовой революции». Сибирские материалы шли в номер буквально «с колес».
Но потом в «Известиях» и вообще в печати наметились большие перемены. Мы, собкоры-периферийщики, часто не догадывались о том, что творится в центре. На одном из собкоровских совещаний в Москве редактор «Известий» Игорь Голембиовский (последний из пяти главных редакторов, с которыми мне довелось работать) произнес речь, буквально потрясшую приехавших журналистов. «Пришли другие времена, – заявил Игорь Нестерович, – вы должны это осознать и решительно перестроиться. «Известия» не богадельня, и мы не обязаны вытирать слезы и сопли бесчисленных жалобщиков. Газета – то же производство. Считайте, что трудитесь на свечном заводе или макаронной фабрике. Главная цель – выпускать продукцию, которую можно продать. И точка. Делайте выводы».
Несколько собкоров сделали выводы сразу – и уволились. Другие разъехались по своим регионам и продолжали следить за событиями в столице. Самым крупным отделом в «Известиях» был отдел писем. Именно туда ежедневно поступал целый поток сообщений, просьб, вопросов, жалоб читателей, их внимательно анализировали сотрудники, имевшие самую разную специализацию. Они определяли судьбу каждого читательского сигнала. И вот стало известно: вначале состав отдела писем был урезан наполовину, а потом там оставили лишь двух технических работников. Мешки с «письмами трудящихся» (с исповедями, оригиналами документов, старыми семейными фотографиями) каждый день отправляли в макулатуру…
История с «Известиями» очень показательная. В ней немало нюансов, характерных и для других изданий. В 2007 году в свет вышла книга под названием «С журналистикой покончено, забудьте!». Ее авторы А. Друзенко, Г. Карапетян и А. Плутник дали своему произведению подзаголовок «О друзьях-товарищах, драме «Известий» и распаде профессии». Я с большим интересом читал оригинальный труд своих коллег. С Карапетяном знаком не был – он пришел в редакцию несколько позже, с Аликом Плутником мы иногда обсуждали свои и чужие публикации, а вот с Анатолием Ивановичем Друзенко я сотрудничал, что называется, вплотную. Он возглавлял экономический отдел, по которому в газете шло большинство моих материалов.
До прихода в отдел Друзенко тоже был собкором – правда, «внешним», в Польше. Желая обогатиться практикой более опытного товарища, я прилежно штудировал его книжку «От собкора в Варшаве». Он мне ее потом подарил, когда приезжал в Тюмень, где мы с ним брали интервью у первого секретаря обкома КПСС Г. П. Богомякова на тему «Надо ли воспитывать руководителя?». На титульном листе московский гость написал: «Юрию Переплеткину – редкому, с пониманием, читателю этой книги и на память о встрече в Тюмени майским теплым вечером 84-го года, после 3-часовой беседы с Г.П. и накануне поездки на Север Тюменский. 22 / V – 1984 г. Друзенко».
Через день мы уже были на Ямале. В Новом Уренгое общались с начальником Главуренгойгазстроя А. И. Наливайко, в Надыме беседовали с генеральным директором объединения «Надымгазпром» В. В. Стрижовым, встречались со многими другими людьми. Немало повидавший в жизни Анатолий Иванович поражался энергии и самоотверженности северян- тюменцев. Все его впечатления впоследствии были удачно использованы в известинских статьях и корреспонденциях.
Так неужели действительно с журналистикой покончено? Большой (и больной) вопрос. Не случайно оставивший недавно свой пост председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов во время одного из визитов в Тюмень, встречаясь с местными газетчиками, убежденно говорил: «Это не просто драма профессии, это проблема общества, проблема власти. Мы обязаны вернуть доверие к журналистике – это самое главное. И мы активно начинаем этим заниматься».
Все-таки она есть, она жива, настоящая журналистика! И одно из доказательств тому – та самая, написанная известинцами книга, где на первой странице обложки сказано: «…покончено, забудьте», а на последней – слова А. Друзенко: «При всей фатальной популярности телевидения и Интернета я не считаю традиционную «печатную» журналистику обреченной на забвение. Думаю, она переживет кризис и вернется к читателям не в униженном коммерцией, а в достойном виде…». Такое вот невольное противоречие.
В краткой аннотации к изданию сказано: «Эта книга – о разыгравшейся в 90-е годы прошлого века драме в редакции «Известий», о тайнах внутренней жизни знаменитого творческого коллектива и закулисных интригах, взорвавших его. О замечательных традициях и прерванной преемственности, квалификации и таланте, мастерах настоящих и мнимых, любви и коварстве, дружбе и предательстве, славе и бесславии. О распаде некогда популярной профессии журналиста, так неожиданно совпавшем по времени с наступлением «свободы слова»… Издание представляет собой своеобразный коллаж, составленный из фрагментов весьма субъективных бесед-дискуссий соавторов, впервые извлеченных из редакционного архива документов «для служебного пользования», малоизвестных публикаций и стенограмм радиоэфира».
Сам факт появления столь значительного труда в пестром книжном море есть утверждение силы и жизненности лучших образцов и традиций отечественной публицистики. В книге «С журналистикой покончено, забудьте!» А. И. Друзенко не раз возвращается к характеристике любимого дела: «Я еще в те годы, когда ни строки не напечатал ни в одной газете, кроме стенной, уже не сомневался в том, что нет ничего прекрасней журналистики. С годами не стал думать иначе… Коварная профессия… Притягивает к себе, как магнит… Нашей профессии не откажешь в определенной внешней привлекательности, даже броскости: постоянные новости, вечное движение, дороги, новые встречи… Это профессия, в которой было и есть много праздника. Журналистика полна непредсказуемости. Иногда становишься свидетелем таких событий, в реальность которых потом не веришь…».
Из трех авторов, написавших – пусть и на паритетных началах – свою удивительную работу, ведущим, без сомнения, был Анатолий Друзенко. К великому сожалению, завершали книгу только двое: Анатолия Ивановича не стало… Коллеги сказали в прощальном слове, что он «жил и работал с удовольствием, доставляя своей жизнью и работой удовольствие всем, кто читал его статьи и очерки, кто общался с ним. В нем было столько энергии, игры ума, теплоты, искренности, столько в нем было жизни, что, казалось, она никогда не кончится… Он умер во сне на 65-м году жизни».
Остались его произведения, его книги. Настоящая журналистика продолжается. Убежден: она была, есть и будет. К счастью для тех, кто посвятил ей свою жизнь, к пользе и удовлетворению тех, кто понимает, что объективные средства массовой информации являются неотъемлемой частью цивилизованного общества.
…После памятного собкоровского совещания я не стал ждать срока окончания моего контракта с «Известиями». Коллега Виктор Строгальщиков, увлекшийся очередной новой идеей, предложил мне возглавить вместо него информационное агентство областной администрации. С губернатором Л. Ю. Рокецким я был знаком давно, мы встретились, быстро обговорили условия, и 30 июня 1993 года я был принят на работу. То есть официально стал чиновником, а по сути и характеру деятельности так и остался журналистом.
Но это, как говорится, уже совсем другая история.
НА СНИМКАХ: Юрий Переплёткин в молодости; в очередной командировке.
Юрий ПЕРЕПЛЁТКИН
(Вопросы задавал Евгений ТАРАСОВ)