К 100-ЛЕТИЮ «ТЮМЕНСКОЙ ПРАВДЫ»
Грядет 100-летний юбилей газеты "Тюменская правда». Редакция попросила журналистов, работавших в «Тюменке» или так или иначе причастных к ней, ответить на три вопроса. Вдумчиво, с легкой тенью улыбки.
1. Почему в свое время вы остановили свой выбор именно на "ТП", чем вас привлекала газета?
2. Кто из сотрудников редакции "ТП" произвел на вас самое яркое впечатление?
3. Наиболее памятные для вас "всполохи" времени, связанные с журналистикой середины 80-х – начала 90-х годов.
Виктор ЕГОРОВ, корреспондент отдела информации в 80-х годах:
Женился я в 1979 году, а супруга моя оказалась из Тюмени, поэтому на преддипломную практику я приехал в Тюмень и прошел её в "Тюменской правде на "отлично". Но на пятом курсе меня отчислили из университета за некую фривольность поведения, и мне пришлось обратиться к редактору этой газеты, Николаю Яковлевичу Лагунову, с просьбой: а не возьмете ли вы на работу отчисленного за "аморалку" студента. И он взял, за что я по гроб жизни буду благодарен ему и коллективу газеты.
Так что, выбирать, в какой газете мне работать, в те трудные денечки ноября 1979 года мне не пришлось – я был счастлив, что взяли к себе те, кто меня знал по моим дипломным очеркам.
Первым в газете впечатлил меня журналист по кличке Лом – Валера Перевощиков. Он общался с начальниками главков и министрами чуть ли не на равных, а во время товарищеских посиделок "на природе" мог хлопнуть стакан и переплыть реку Туру 1 Мая, сразу после окончания демонстрации трудящихся. Его заплывы впечатляли не только меня, но и трудящихся, отмечавших праздник весны по соседству с нашей компанией.
Впрочем, в редакционном коллективе меня впечатляли почти все: Леонид Костылев – за то, что имел дома книжную полку, которая заменяла ему обои. То есть во всю стену от угла до угла и от пола до потолка. Владимир Хренов – за то, что был исключительно красиво одет и получал информацию для публикаций от начальника КГБ. Николай Филимонов, который обладал даром художественного свиста и мог в любой момент исполнить любую мелодию из музыкальной классики или песенки с модной пластинки. Вадим Бородин – за то, что разбирался в таинствах индийской йоги и питался несколько суток лишь водой из трехлитровой банки.
Но самое глубокое впечатление оставил Виктор Семенович Горбачев, что был редактором в последние годы моей работы в "Тюменской правде". Ему понравились мои репортажи, и я впервые услышал от редактора добрые отзывы о моей работе. До него никто из редакторов меня никогда не хвалил. Я был так впечатлен, что наконец-то перестал хотеть сменить профессию. До этого я лет десять думал, а не поступить ли мне в медицинский институт и стать врачом. Уже будучи корреспондентом, я тайно устраивался в общежитие мединститута вахтером, чтобы мне легче было сдать экзамены и начать учиться на врача. Но Виктор Семенович, сам не зная того, освободил меня от сомнений и не дал увильнуть от тяжелого газетного труда на благо общественного оздоровления.
Последний, кто меня сильно удивил в коллективе "Тюменской правды", это Виктор Логинов. В газете он был заведующим отделом промышленности и транспорта. Писал статьи, которые пишут все заведующие: в поддержку решений пленумов и съездов. Но во время перестройки участвовал в создании газеты совсем иного рода – "Тюменских ведомостей". А спустя полгода после её появления стал редактором этой газеты. И я был впечатлен, насколько талантлив тот, кто еще год назад писал статьи и отклики в поддержку решений пленумов КПСС.
«Сполохи" в газете начались в 1985 году, и начались они не с ярких публицистических статей газетных журналистов, а с майского праздничного "Огонька" по случаю сороковой годовщины Победы. По профсоюзной линии было закуплено необычайно много водки, и всю её открыто выставили на стол. Наливай, сколько хочешь, говори тост, о чем хочешь, поздравляй, пей, гуляй от души.
В один из моментов хмельного "Огонька" я сел рядом с заместителем редактора Дмитрием Гультяевым и сказал, что хочу выпить с ним за его молодость. А Дмитрий Георгиевич был на войне танкистом и обгорел в подбитом танке. По газетным делам у меня с ним случился конфликт как раз перед 9-м Мая. Я привез из Исетского района очерк об одной свободолюбивой женщине, а Дмитрий Георгиевич настоял на том, чтобы этот очерк в газету не поставили.
Ни для кого не было секретом, что все заместители редактора и ответственный секретарь служат в органах КГБ или сотрудничают с ними. Они регулярно ездили на сборы и курсы переподготовки чекистов и факты подобных командировок не скрывали. Всё по-честному.
Вот на этом победном "Огоньке" я и сказал Дмитрию Георгиевичу, что хочу выпить за него молодого, когда он был простым пареньком, защищающим вместе с экипажем Родину. За таких парней хоть полный стакан выпью. А за повзрослевших и ныне живущих – ни капли.
И Дмитрий Георгиевич мне отвечает: "Хорошо, наливай. За тех, кто остался в танках молодым навсегда". Мы налили по полной рюмке и выпили. Когда отдышались, он мне говорит: "Знаешь, мне сейчас тоже иногда хочется повернуть башню и послать пару бронебойных по своим. Но по своим бить нельзя. Никогда нельзя, даже если они отдают дурацкие приказы. Ты знаешь, что через неделю на всей территории Советского Союза будет объявлен сухой закон? Не знаешь. А я знаю. Водка на столах в редакции – это в последний раз. Ничего более умного, чем сухой закон, придумать не смогли. Но приказ надо исполнять и башней не вертеть. Поэтому пьем мы с тобой в редакции тоже в последний раз. Спасибо, что вспомнил мою молодость».
А потом, 17 мая, действительно объявили: "Мы будем жить теперь по-новому". И понеслась страна по кочкам. Всё руководство КГБ повернуло башни и ударило бронебойным по своим, а Дмитрий Георгиевич – нет. Поэтому, кто повернул башню и переобул на ходу гусеницы, тот в деньгах и славе по сей день. А кто отказался, тот остался с теми, кто сгорел в танке за Победу. Остался молодым.
Анатолий ПАШУК, фотокорреспондент:
Я снимаю шапку перед моими старшими коллегами, бессменными фотокорреспондентами газеты "Тюменская правда" Аркадием Васильевичем Космаковым и Юрием Григорьевичем Чернышёвым. Фотография – это лицо газеты и, конечно же, нельзя было позволить, чтобы это лицо "упало в грязь". Такая задача стояла перед фотокорами на протяжении всей долгой работы каждый день.
А в советские времена, когда в фотоаппарате не было никакой автоматики, в доли секунды надо было решить, какую надо поставить выдержку и диафрагму, найти точку съёмки, чтобы снимок был выигрышным. И каждый день происходили важнейшие события, их надо было запечатлеть, по телефону снимок не сделаешь, а более достоверной информации, чем сделанная с места события фотография, нет.
Я уже не говорю о том, что надо было ещё проявить плёнки, отпечатать снимки и сдать их в секретариат строгому ценителю фотографий Владимиру Александровичу Фатееву. Я и сейчас ещё, бывает, просыпаюсь в холодном поту, когда во сне несу сдавать в секретариат не совсем удавшиеся снимки.
НА СНИМКАХ: Виктор Егоров; Анатолий Пашук.
Записал коллег Евгений ТАРАСОВ