КРИМИНАЛ
В ЭТОЙ ИСТОРИИ КУДА БОЛЬШЕ ТРАГИЧНОГО, ЧЕМ КОМИЧНОГО. НО ТАК УЖ УСТРОЕНА ЖИЗНЬ: СМЕХ И СЛЁЗЫ ЗАЧАСТУЮ ИДУТ РЯДОМ...
ПО ЗАКОНУ ПОДЛОСТИ
С грехом пополам закончив сельскую школу, Никита Мизгарев уехал из родной деревни в Тюмень, чтобы выучиться на газоэлектросварщика. Специальность эта пользовалась на селе большим спросом, а крупный специалист был всего один, да и тот не просыхал от пьянки, посылая всех начальников... ну очень далеко.
Никиту приняли в профтехучилище, где он неожиданно зарекомендовал себя весьма способным учеником и был на хорошем счету у наставников. Правда, и те замечали за хлопцем кое-какие странности, однако списывали их на причуды среды обитания: дескать, дурачок деревенский, чего с него взять. Тихоня, но не тугодум, схватывает все на лету. По- своему хитер, однако не подлец. Обидчив и немногословен, зато не курит и не пьет, даже пивом не балуется...
Впрочем, с сигаретами и пивом Никита отношения все же вскоре наладил, уж очень не хотелось ему быть белой вороной среди приятелей. Но когда однажды в шумной компании ему под горячую руку подвернулись двое выпендрежистых городских верзил, в голове у парня что-то щелкнуло. Не помня себя от ярости, без пяти минут сварщик-ас в кровь измолотил обоих придурков, вывихнул одному из них руку и прокусил другому плечо. По рассказам очевидцев, Никита дрался, как лев, при этом слегка сумасшедший. Потому что нормальный лев вряд ли станет рвать на поверженных соперниках штаны и выставлять на всеобщее обозрение самые забавные места, от души потешаясь над размерами увиденного.
Вечеринка закончилась тем, что рыдающего от истерического смеха Никиту кто-то огрел по затылку тяжелым предметом. Потом его выволокли в коридор общаги, израсходовали на него анализ мочи и дали себе зарок – с этим чудаком больше не связываться. Ни при каких обстоятельствах.
По закону подлости именно в тот вечер Никите назначила свидание девушка. Ирина была родом из соседней деревни, в город тоже приехала учиться, однако провалила вступительные экзамены и устроилась работать. Едва очнувшись, Никита вдруг вспомнил о сегодняшнем приглашении прийти в гости к Ирине в снимаемую на двоих с подругой благоустроенную квартиру. Взглянул на часы – половина десятого. Самое время. Не использовать этот шанс было верхом слабоумия, ибо недоступная доселе даже для поцелуев Ирина сделала прозрачный намек, что сегодня вечером будет находиться дома совершенно одна.
Покачиваясь от головокружения, Никита вышел на улицу. Но едва он нарисовался на пороге заветной квартиры, стало ясно, что долгожданной любви сегодня не будет. Ирина мужественно выслушала скорбные и маловразумительные оправдания кавалера, с трудом вынесла его удручающий вид, а на второй минуте встречи просто захлопнула дверь. В ответ Никита смачно плюнул на дверную ручку, сунул руки в брюки и отправился в ближайший клуб на дискотеку. Но и здесь беднягу подстерегало полнейшее фиаско – ни одна из подпиравших стены девчонок не согласилась с ним танцевать, а одна рослая девица и вовсе не испугалась послать его матом.
Будущий сварщик решил больше судьбу не испытывать и, понурившись, побрел в общагу –отсыпаться. Что произошло в тот пакостный вечер далее, Мизгарев, хоть убей, не запомнил. С кем-то пил водку, потом пиво. В себя пришел ночью, лежа мордой вниз на мусорной куче. Свежие ссадины на костяшках пальцев и вздувшаяся на голове шишка красноречиво, но излишне скупо подтверждали: была неравная и отчаянная потасовка. Но с кем и почему?
Утром выяснилось, с кем. С комендантом общежития, бывшим прапорщиком. На вопрос, почему, ответа не оказалось. Зато приказ об отчислении Мизгарева из училища появился на доске объявлений уже после обеда. Рядом с приказом об очередном призыве граждан на военную службу в армию.
СУМАТОШНЫЙ ПРАЗДНИК
23 февраля стало для рядового срочной службы Никиты Мизгарева по-настоящему праздничным днем. Во-первых, ему присвоили звание ефрейтора, а во-вторых, из дома очень кстати пришла посылка от родителей, где под теплыми шерстяными носками оказалась надежно спрятана плоская, но вместительная фляжка с крепким самогоном. Армейская традиция обязывала обмыть ефрейторские лычки с "дедами" роты. Двое старослужащих, Федор и Евгений, охотно приняли приглашение новоиспеченного ефрейтора задушевно посидеть в сушилке. Но терпкий запах потных носков и нижнего белья вскоре навел сослуживцев на мысль перебраться в солдатскую столовую, где после праздничного ужина еще наверняка оставалось кое-что на закуску.
В посудомоечной комнате горел свет. Две веселые молодые бабенки, из вольнонаемных, домывали очередную гору алюминиевых мисок, включив на всю катушку магнитофон. Их не пришлось долго агитировать за Российскую армию, и уже через пару минут на столе появились огурцы, сало, хлеб и компот. Уже после второго тоста – за милых дам! – Никита ощутил в животе явный дискомфорт. Легко догадался, от чего именно он возник – от сала и огурцов, которые с детства были ему противопоказаны, даже в малых количествах. Но стаканы вновь щедро наполнялись, 70-градусный самогон перехватывал дыхание, а хохотушка Оксана, гражданская жена старшины Данилова, пухлыми пальчиками услужливо пропихивала Никите в рот очередной бутерброд с салом и огурцом, облизывая губы и похотливо глядя в глаза.
После четвертого тоста Оксана ущипнула Никиту ниже спины и призывно стрельнула сигарету, предлагая выйти покурить в подсобку. Правильно истолковав столь прозрачный намек, ефрейтор Мизгарев встал, сделал пару шагов и – внезапно инстинктивно присел на корточки. В животе вновь заурчало, на этот раз крайне подозрительно.
– Ну, ты чего? – беспечно спросила Оксана и кокетливо оттопырила руку с сигаретой. – Время-то идет, служивый!
Никита привстал и с ужасом обнаружил, что не может больше сдерживать накопившийся в нем заряд огромной разрушительной силы. Оксана продолжала стоять над душой и призывно улыбаться ярко накрашенными губами. Содержимое живота горе-кавалера трубно урчало, кипело, бурлило и неистово рвалось наружу. "Позор- то какой", – вяло успел подумать ефрейтор Мизгарев. В следующую секунду он дико взвыл, бросился к выходу, грубо оттолкнув посудомойку, но еще на пороге понял: поздно! Горячее месиво хлынуло сразу в обе штанины, проникло даже в парадные ботинки, разом сковав движения и походку. Непроизвольный вздох облегчения совпал с обиженным голосом Оксаны.
– Ты че, совсем чокнутый? – она почти трезво смотрела на солдатика, еще не веря в случившееся и не зная, как себя вести в этой ситуации.
– Ну, ты и засранец! – мигом оценив обстановку, громко высказался подоспевший сержант Федя. Он потянул носом воздух, зажал ладонью рот и, перепрыгнув через сидевшую на полу Оксану, метнулся за дверь.
– За это бить надо! – сурово насупился младший сержант Женя. – Такой праздник загубить... – И угрожающе шагнул к Никите.
Из показаний Елены Свияжевой: "Женя, сержант, презрительно пнул носком сапога ефрейтора Никиту. Тот, бледный весь, лоб в поту, вдруг вскочил и ударил сержанта кулаком в лицо, рассек ему нижнюю губу... В хлеборезке на полке лежал длинный нож, он почему-то оказался в руке у Никиты. Когда и как он ударил этим ножом своего сослуживца, я не знаю, так как при виде крови потеряла сознание".
Оставив поверженного обидчика на полу, Мизгарев кинулся на улицу. Желудок вновь взбунтовался, требовалось срочно избавиться от мокрых штанов. А тут на крылечке очень некстати преградил путь сержант Федя. Увидев в руке ефрейтора окровавленный нож, Федя обомлел, на секунду замер, тихо произнес: "Ты чего, придурок?» Затем сдернул с пояса ремень с бляхой, обмотнул вокруг руки, замахнулся… И получил сильнейший удар лезвия в живот. Крякнул, глухо замычал и свалился, как подкошенный.
Из показаний бывшего военнослужащего Никиты Мизгарева: "Я понял, что я труп. Поднять руку на "дедов", да еще с ножом, это означало быть наверняка забитым солдатскими пряжками. Да меня уже в ту же ночь запинали бы сапогами, как это было полгода назад с одним молодым из нашего призыва... Но и сдаваться я тоже не хотел, поэтому достал из своего тайника гражданскую одежду, переоделся и покинул расположение части".
ЭПИЛОГ
Мизгарев решил первым делом добраться на попутках до Тюмени, где он расчитывал раздобыть денег и обрести надежное убежище. Никита еще не знал, что младший сержант Евгений Пара скончался от полученных ножевых ранений по дороге в госпиталь, а за жизнь сержанта Федора Стукачева врачи не давали и ломаного гроша, но он чудом выкарабкался из лап смерти, став впоследствии инвалидом.
Дезертира-убийцу задержал на привокзальной площади областного центра наряд патрульно- постовой службы. Одному из вояк показалось странным, что какой- то коротко стриженный молодой человек то и дело ныряет в близлежащие кусты и подолгу там сидит, пригнувшись. Его так и взяли – бесштанного, в перепачканной жидким глинистым раствором обуви, вконец обессиленного в неравной борьбе с жестокой диареей.
Приговор военного суда тоже был суров: одиннадцать лет пребывания в исправительной колонии строгого режима. А все потому, что судебно-медицинские эксперты не нашли в голове у Чокнутого сколько-нибудь значительных отклонений. Несмотря на многочисленные рубцы и шрамы снаружи. И наверняка – в наивной, израненной душе Никиты Мизгарева, так и не сумевшего получить у своей судьбы ответ на простой вопрос: за что?
Григорий ЗАПРУДИН
