О ЗЕМЛЯКЕ
Наступивший год – особенный для истории демократического движения в России. На него приходится 100-летие выдающегося правозащитника, писателя, лауреата Нобелевской премии Александра Исаевича Солженицына. Правительство страны утвердило цикл юбилейных мероприятий, а Министерство иностранных дел даже предлагало ЮНЕСКО объявить 2018-й Годом А. Солженицына.
В связи с этим мне бы хотелось познакомить читателей с Валентином Прокопьевичем Полетаевым, который во времена СССР возвысил свой голос в защиту А. Солженицына. Наш земляк принадлежит к когорте россиян, которые своей трагической судьбой создали предпосылки для формирования демократических норм в стране. Они боролись с существующим тоталитарным режимом, в одиночку и группами, заранее зная, что обречены на тюрьмы и лагеря, взывая к общественному мнению, пытаясь достучаться до забронзовевших партийных вождей. Без них не было бы ни Сахарова, ни Солженицына. Позднее их станут называть диссидентами. На западный манер.
На моем рабочем столе материалы о В. Полетаеве оказались несколько лет назад благодаря его дочери Наталье из Челябинска.
Валентин Полетаев родился 26 октября 1928 года в селе Слободо- Бешкильское Исетского района Тюменской области.
Семья несколько раз переезжала: сначала в Анжеро-Судженск, чтобы избежать раскулачивания (жили не очень богато, но в колхоз вступать не хотели), затем – в Узбекистан в голодные 30-е годы. Наконец, перед войной Полетаевы обосновались в Ялуторовске. Девять человек – отец с матерью и семеро детей – жили в маленьком, «вросшем в землю» домишке, переделанном из бани, оставшейся от одного «сибиряка- куркуля». Если бы не потребность готовить пищу, то топить избенку без единой форточки не нужно было бы и зимой «из-за плотности народонаселения».
Когда началась война, старшего брата Ивана призвали на фронт. Он воевал в Польше, был награжден несколькими советскими и польскими орденами и медалями, вернулся после Победы инвалидом и до самой своей смерти в конце 90-х годов жил в Ялуторовске. Глава семьи Поликарп Матвеевич служил в трудармии в Нижнем Тагиле: он воевал еще в 1-ю мировую войну, где испытал на себе действие химического оружия, и позднее был признан негодным к воинской службе. А матери, Таисии Григорьевне, приходилось, оставив дома маленьких детей, по 12 часов в день трудиться на лесозаводе.
Позднее Валентин вспоминал: «Отсидишь в школе, бежишь домой и принимаешься сапожничать или делать все по хозяйству. Летом почти на мне одном лежала всегда заготовка сена и дров». И еще: «Было это давно, в годы войны. Оставшись за старшего в доме и закончив 7 классов, я пошел работать в сапожную мастерскую ОРСа молочно-консервного завода (…). В то время был постоянный голод, хлеб выдавали пайками по карточкам, а у нашей семьи, где были только малолетки, не хватало даже картошки. Надо было думать поэтому не только о себе, но и еще о трех прожорливых растущих галчатах...».
Повидать тогда пришлось разное... В воспоминаниях Валентина Поликарповича есть строки: «Противоречия нашей действительности заставляли задумываться над ними серьезно давно, еще когда я был школьником. Я видел обезлюдевшие, голодные и разоренные деревни. Я видел, как калмыков привозили в Сибирь лютой зимой. А они, бедные, полураздеты и полуразуты, с малыми ребятишками и дряхлыми стариками. Почему? Зачем? Эти вопросы возникали сами собой. Бесконечные помню вздохи отца, умницы-мужика: «Был бы жив Ленин, так разве бы это было?!» Не верить Сталину я тогда не мог, я даже не допускал этого в мыслях. Но от вопросов жизни нельзя было уйти. Почему столь страшный разрыв между устным и печатным словом, всем воспитанием и обучением и живой действительностью?»
После окончания школы в Ялуторовске он уехал в Ленинград (сохранился аттестат зрелости, выданный 1 июля 1947 г. Среди тех, кто утвердил этот документ, легко читается подпись Н.М. Гладких, заместителя директора школы по учебной работе, будущего почетного гражданина г. Ялуторовска). Поступил в Ленинградский юридический институт им. М. И. Калинина, выдержав огромный конкурс, ведь после войны фронтовиков принимали на особых условиях, а для вчерашних школьников мест оставалось очень мало. Институт закончил с отличием. Был комсоргом группы, секретарем комсомольского бюро курса, а в период учебы в аспирантуре при Ленинградском государственном университете им. А.А. Жданова – заместителем секретаря комитета ВЛКСМ вуза. Член КПСС (1951–58 годы), работал внештатным лектором райкома КПСС Василеостровского района Ленинграда. Защитил кандидатскую диссертацию по теме «Борьба со спекуляцией по советскому уголовному праву» (1955 год).
В то же время Полетаев, юрист по образованию, узнавал из достоверных источников о том, что происходило в стране в период сталинских репрессий.
Вот что запечатлела его память: «В конце 1953, через год после окончания института, мой друг стал прокурором спецотдела прокуратуры РСФСР. Он пережил идеологическую катастрофу до того глубокую, что с большой радостью ушел с этой работы. Парень даже поседел. «Душа плачет, Валентин», – признался он позднее. А занимался тот пересмотром дел 1938 и других черных лет... Я уверен, что со временем этот период назовут черной страницей в истории России».
В 1955 году, после защиты кандидатской диссертации, отказавшись от должности в райкоме, которую ему предлагали, Валентин Поликарпович уехал в Хабаровск, где работал старшим преподавателем юридического заочного института и специальной школы МВД (1957–58 годы).
Летом 1958 года в Ялуторовске он составил черновые наброски в трех тетрадях, послужившие основой для «Открытого письма», которое позднее отправил в ЦК КПСС.
Что послужило поводом для этого?
«… больше двадцати лет у нас процветал культ Сталина. А ведь это в переводе на язык жизни – миллионы напрасно погубленных, искалеченных физически и духовно людей. А партии, я уже не говорю о народе, только сказали, только довели до сведения, что у нас был допущен культ личности. Доклад Хрущева не обсуждался даже в партии, в нем не проанализированы серьезно причины и следствия культа.
У меня сложилось твердое убеждение, что при таком положении дел развитие у нас идет и пойдет от культа личности к культу новой личности. Кульминационным моментом явилась критика проекта программы Союза Коммунистов Югославии, в которой брался под защиту культ Сталина. Статьи, опубликованные в феврале и мае 1958 года в журнале «Коммунист» и газете «Правда», окончательно убедили меня, что молчать дальше нельзя.
Может быть, наивно я рассуждал: если мне не удастся передать написанное в ЦК КПСС, тогда я попытаюсь передать все в Юго- славское посольство».
19 ноября он приехал в Москву. Побывал в Югославском посольстве – хотел «узнать, согласятся ли там “в случае крайности” взять что-либо». После этого был задержан сотрудниками КГБ. Черновые тетради у него изъяты. Однако Полетаев не сдался. В надежде достучаться до власть предержащих он написал «Открытое письмо» объемом 111 страниц машинописного текста и 6 декабря 1958 года отправил его в ЦК КПСС. В этом документе он изложил то, что было в черновых тетрадях, и просил разрешения на выезд в Югославию.
В июне 1959 года снова приехал в Москву, в отделе писем ЦК КПСС ему сообщили, что письма не получали.
Затем им было написано письмо на имя Н. С. Хрущева (впоследствии приобщенное к делу). Через месяц в отделе писем ЦК КПСС сообщили, что оно направлено в Тюменский обком КПСС, а оттуда – в Ялуторовский райком. Однако и там его …не нашли.
21 октября 1960 года Полетаев был арестован, а 1 марта 1961 года осужден Хабаровским краевым судом по статье 70-й, часть 1-я УК РСФСР к 3 годам ссылки в городе Тайшете Иркутской области.
После жил в Челябинске, работал главным юрисконсультом треста «Востокметаллургмонтаж», в областном арбитражном суде, публиковал в местной прессе материалы по юридическим вопросам. В газетах и журналах выходили его статьи о М. Е. Салтыкове- Щедрине («Беспощадный обвинитель самодержавия и беззакония: к 150-летию со дня рождения М. Е. Салтыкова-Щедрина», «Салтыков-Щедрин о буржуазном суде», «М.Е. Салтыков- Щедрин и крепостное право»), о революционерах-разночинцах («Великое пророчество»: к 100-летию судебного «процесса 50-ти», «Я не прошу у вас милосердия и не желаю его: о сибирской ссылке Софьи Бардиной. По материалам Тобольского государственного архива») и др.
В 1974 году, когда был выслан из страны А. И. Солженицын, написал еще одну «крамольную» статью – «О М. Шолохове и А. Солженицыне (заметки читателя)». В ней есть такие строки:
«Шолохов и Солженицын – два крупных писателя современности, два лауреата Нобелевской премии по литературе. Один окружен всяческими почестями в нашей стране, имеет все земные звания и награды, он академик, Герой труда, является с 1937 года бессменным депутатом Верховного Совета, считается партийным деятелем и т. д. Другой – лишен даже человеческого звания, объявлен предателем и «выдворен» из своей страны.
Произведения одного издают миллионными тиражами, о нем пишут исследования, увековечивают даже героев его произведений, а самого Шолохова сравнивают только с великим писателем земли русской – Львом Толстым.
Другого – нельзя читать, он запрещен, и даже его повесть «Один день Ивана Денисовича» считается сейчас крамольной, хотя, строго говоря, с ней следовало бы поступить так, как рекомендовал в свое время сделать А. Чехов с лермонтовской «Таманью», то есть учить по ней не только языку и литературному мастерству, но и истории, политике, основам права. Еще в большей мере это относится к «Архипелагу ГУЛАГ» и другим произведениям Солженицына».
….В конце этой работы Валентин Поликарпович предлагал:
«1. Признать Указ о «выдворении» Солженицына, великого писателя и гражданина Советской России, НЕЗАКОННЫМ. Книги Солженицына издать в СССР немедленно.
2. Привлечь к уголовной ответственности за злоупотребление властью ВСЕХ лиц, подготовивших, издавших и исполнивших упомянутый Указ. Наказать также в уголовном порядке всех лиц, принимавших участие в преследовании, травле, исключении Солженицына из Союза писателей, обмане народа и других антиобщественных деяниях.
3. Создать особую комиссию Верховного Совета по расследованию злодеяний, описанных в «Архипелаге ГУЛАГ», разрешив ей издание специального органа. Привлечь к уголовной ответственности всех лиц, принимавших участие в упомянутых злодеяниях, независимо от сроков давности, смерти или преклонного возраста виновных, имея при этом в виду, что осуждению подлежат не только лица, но и деяния с целью восстановления правды во всем (в том числе в печатных произведениях, пенсионном обеспечении, награждениях и т. д.)».
В 1990 году эта статья была отправлена родственниками в журнал «Новый мир», сотрудники которого переслали ее А. Солженицыну в Вермонт.
В 1989 году постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР приговор в отношении В. П. Полетаева отменен и дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.
Валентин Поликарпович не дожил до этого времени: он умер в день четырех «семерок»: 7.07. 1977 года. Его мама, Таисия Григорьевна, которой пришлось пережить нескольких своих детей, прожила 101 год: до 90 лет – в Ялуторовске, а последние годы – в Челябинске, у одного из своих сыновей.
В посылке из Челябинска был полный текст «Открытого письма», «Записки из тюрьмы», объемная статья о Шолохове и Солженицыне. В этих материалах, которые читаются на одном дыхании, В. Полетаев предстает как страстный публицист, человек с обостренной совестью, истинный гражданин. Красноречивые свидетельства эпохи хранятся в Ялуторовском музейном комплексе.
Павел БЕЛОГЛАЗОВ