ПО ПОВОДУ
«Иваны, не помнящие родства» – русская народная поговорка. «Манкурты без роду и без племени» – киргизская, из притчи, рассказанной Чингизом Айтматовым в его романе «Буранный полустанок». Странно, но и в XXI веке эти древние высказывания остаются актуальными, нарицательными, характеризующими людей, потерявших нравственные ориентиры – про них еще говорят: мол, без руля и без ветрил человек…
Такие встречаются в любом возрасте – и в юном, и во вполне себе солидном. Ладно бы, инфантильность сия оставалась внутри самого индивидуума и не выплескивалась в том или ином виде на окружающих. Ан нет. Об ущербности своей заявляют на весь свет, а то и вовсе бравируют, вызывая волну возмущения в обществе.
Что далеко ходить? Так называемые «перестройка» и «гласность» (когда всё «стало можно»), по сути, ликвидировали грани дозволенного, открыли все «шлюзы». Обществу, дескать, осточертела доморощенная «совковая» идеология – самый раз обратиться к западной с ее «ценностями». Под шумок стали озвучивать и вовсе непотребное. Иные «либерасты» договорились до того, что не надо было защищать Ленинград, а сдать его и всю страну врагу – глядишь, сегодня пили бы себе баварское пиво и закусывали немецкими колбасками. Другие не оставляют попыток уравнять нацизм и советский режим, чтобы принизить (а то и вовсе свести на нет) значение Великой Победы.
На днях, перебирая свой архив, наткнулся на небольшую заметку «Освободителя от завоевателя необходимо отличать», опубликованную в мае 2005 года, то есть в дни всенародных торжеств по случаю 60-летия Победы. Почему же заголовок у заметки столь жесткий, непраздничный? Вчитался и вспомнил, что именно в те дни в Тюмень для участия в некой научно-практической конференции приехала делегация ученых из Германии. Выступали они на симпозиуме или нет, не помню. Знаю только, что нас, журналистов, позвали на необычную акцию – посетить вместе с гостями кладбище с могилами немецких военнопленных, захваченных на нашей территории в ходе Великой Отечественной и умерших впоследствии вдалеке от своей исторической родины. Во-первых, и тогда, и сейчас у меня в голове не укладывается модное теперь словечко «акция», когда речь идет о посещении могил. А во-вторых… «Ну, хотят они побывать на месте захоронений своих вояк – так пусть, – думал я. – Только при чём тут мы, советские граждане? Воздавать дань памяти оккупантам? Здесь что-то не то». Было ощущение чего-то гаденького, будто тебя под благим предлогом записали в «соучастники», будто твою роль в чужом сценарии уже определили и давно за тебя всё решили.
Но самым удивительным был прозвучавший над немецкими могилами спич одного нашего тюменского профессора, доктора исторических наук: «…Люди, наконец, начинают понимать, что, будучи рядовыми гражданами своих стран, они часто не вольны сами распоряжаться своими судьбами и жизнями – за них это делают, как правило, их правители – так, собственно, и происходит во время войны...». Чувствуете, куда клонит? Фашистские орды, вторгшиеся в нашу страну, – всего лишь невольные участники той войны – читай: невинные ее жертвы. Вот вам и объяснение насчет жестко-дипломатичного заголовка той публикации. Едва сдерживая себя от негодования, автор этих строк высказался тогда вполне интеллигентно: «…Наверное, было бы неверно ставить на одну доску советских солдат, погибших за освобождение России и Европы от фашизма, и тех, кто пришел на нашу землю в качестве завоевателей. К чему лукавить, здесь нет и не может быть знака равенства, хотя кое- кому хотелось бы (якобы из благих побуждений) сместить акценты и приоритеты… Имеем ли мы моральное право прощать тех, кто пришел к нам с мечом, от меча погиб либо попал в плен?».
Сегодня я бы высказался гораздо жестче и не стал бы задавать риторические вопросы. Скорее, это были бы «риторические ответы» на великом и могучем материнском языке… Потому что дожил до того времени, когда представитель нового поколения юных недорослей чуть ли не слово в слово повторяет мысль того тюменского профессора о непрошеных гостях как о «невинно погибших жертвах», дополняет свои познания выражением «так называемый Сталинградский котел» и проч. С парнем (тем самым, из нашего Нового Уренгоя), видимо, хорошо поработали, поручили зачитать с трибуны покаянное (по отношению к потомкам солдат вермахта) письмо и снарядили его в дальний путь – в бывшее логово нацистского зверя, в бундестаг. Вбить в еще незрелые мозги вредную информацию – дело нехитрое. Только кто позволил трудиться в русской школе таким, с позволения сказать, педагогам? И не пора ли назвать их поименно? И тех, кто позволил им дискредитировать высокое звание учителя, и их самих, вполне себе взрослых и должных понести ответственность!
Вместо послесловия. Когда верстались эти строки, пришло сообщение, что некий молодой человек из Волгограда предложил через Интернет продать (вместе с подтверждающими документами) ордена и медали своего деда-фронтовика, защищавшего в Великую Отечественную волжскую твердыню – Сталинград. «Продать», «предать» – близкие по смыслу русские слова…
Тодор ВОИНСКИЙ
