В РОССИИ ЕДИНОЙ
Верность традиции, любовь к фольклорно-этнографи- ческому, музыкальному богатству, грамотный подход к его обработке, чуткое внимание к народным талантам – пожалуй, главные черты ежегодного казачьего гуляния «Благовест» в областном центре. Нынче этот яркий фестиваль снова собрал под свои знамена тысячи участников художественной самодеятельности. Они представили соответствующие этнокультурные группы из Тюмени, Тобольска, Заводоуковска, Ялуторовска, а также из Курганской, Свердловской и других областей.
Дружное казачье сообщество вдохновенно играло на гармонях, баянах, балалайках, лихо отплясывало свои старинные, полные удали, танцевальные па. И не было конца-края «скоморошинам», балладам, частушкам- припевкам, песням заводным, озорным, лирическим, протяжным, обрядовым, беседным, свадебным, историческим, военно- бытовым, строевым, плясовым… Исполнители этих богатейших по палитре красок мелодий и лирико-драматических сюжетов буквально брали слушателей за сердце, затрагивали самые тонкие струны в их душах – действо производило сильное впечатление на каждого, кто способен понять и почувствовать дух древней традиции. Специалисты отмечали бережное отношение участников фестиваля «Благовест» к песням донских, кубанских, уральских и сибирских казаков, тонкое чувство стиля как в их обработке, распеве, так и в манере исполнения. Строгая военная форма – папахи, фуражки, погоны, начищенные до блеска сапоги – придавала бравый вид мужской половине праздника и одновременно контрастировала с женской частью торжества, где царили красны девицы да почтенные матроны в украшениях и нарядных платьях самых разных фасонов, которые испокон веку «были в моде» и сегодня дают фору иным новоявленным моделям.
В интерактивных программах нынешнего фестиваля участвовали и многочисленные зрители, проявляя удаль, отвагу и смелость в играх и состязаниях, кружась в хороводе вечёрок, приобретая навыки владения традиционным казачьим оружием…
Интересно, что само название фестиваля «Благовест» имеет давнюю историческую составляющую: в 1582 году благовест, то есть благую весть, принес в Москву атаман Иван Черкас Александров. Ровно 435 лет назад «от имени Ермака он бил челом царю Иоанну Грозному новым царством Сибирским». Правда, как свидетельствуют исторические источники, «никаких кольчуг, никаких шуб со своего плеча при этом Иван Васильевич никому не дарил, лишь сказано было, что Ермаку можно быть на Москве». Ну, а люди, пришедшие с атаманом, стали первыми сибирскими казаками – назывались они тюменскими. С заложением Тобольска появились казаки тобольские, ими стала Ермаковская «старая сотня». И далее, с основанием новых городов и острогов, появлялись, соответственно, казаки сургутские и обдорские, березовские и томские, кузнецкие и городовые…».
Среди сибирских казаков встречались представители казахского народа, потомки калмыков, башкир, мордвы. Согласно отчету Главного управления казачьих войск Военного министерства о конфессиях в регулярных войсках России в 1879 году, в Сибирском войске на 103 947 православных приходилось 436 старообрядцев, 51 иудей, 3 419 мусульман, 92 католика и протестанта. Но всегда основой казачества, в том числе Сибирского, оставалось православие, с его уникальным толерантным отношением к инородцам и иным верованиям. И действительно, веротерпимость, толерантность, многонациональность были и остаются теми составляющими, которые делали и делают казаков непобедимыми.
Казачество «комплектовалось» также «иноземцами, большую их часть составляли «черкасы» – украинцы, «литва» – поляки, немцы. Оставаясь здесь навсегда, они превращались в Литвиновых, Поляковых, Запорожских, Черкасовых, Французовых и Францевых. Принимая православие, Ян Березуцкий превращался в Ивана Березовского, Иозеф Кобылинский – в Осипа Кобылина, Грицко Негода – в Григория Негодина…». Вот такой интернационал, что, собственно, не помешало его представителям вместе с русскими казаками заложить основы будущего сибирского могущества, привести этот край к цивилизованному мироустройству. «Казачество России и Сибири в том числе, следует рассматривать как феномен отечественной истории, порождённый всем ходом процесса образования и развития Российского государства, только ему присущий и только с ним связанный», – так определил появление и понятие казачества историк Ю. Недбай.
Что касается толерантности, или по-простому – житейской мудрости и народной дипломатии, то в этой связи вспоминаются слова тюменского казака Владимира Есикова, гармониста, поэта и композитора: «Все наши предки родом с нижнего Дона. А жены наши – самых разных национальностей, из самых разных мест. Казак ведь как женится? Чтобы женка по сердцу была, а национальность у нее никто не спрашивает. Но какого бы она ни была роду- племени, в замужестве за казаком становится православной. Потому что православие – основа, фундамент казачества. Хотя известно, что в воинстве Ермака и Пугачева находились и башкиры, и татары, и калмыки, и буряты… С нами во все времена были служивые, представляющие другие народы. Они не были казаками, но, сохраняя свою веру, культуру, обычаи, одежду – словом, чтя свои традиции, тянулись к нам. Эта добрая традиция сплачивает народы разных национальностей на казачьей идее. Будет сильным казачество – Россия останется непобедимой».
Казачья культура, по сути, часть духовного наследия русского народа, а сам фестиваль – лучший способ ее пропаганды и популяризации в среде молодежи, привлечения к ней внимания самой широкой общественности.
Тодор ВОИНСКИЙ /фото автора/