ДУХОВНОСТЬ
«Русская культура неотделима от чувства совести». (Георгий Свиридов)
Блестящая плеяда русских религиозных философов продолжает будоражить мысли и чувства не одного поколения русских людей, живущих во многих странах мира. Об одном из них и пойдет речь.
Борис Петрович Вышеславцев родился в Москве в семье присяжного поверенного Московской судебной палаты в 1877 году. Не без влияния родителей поступил в Московский университет на юридический факультет, который закончил с отличием в 1899 году. Некоторое время занимался адвокатской практикой, затем решил посвятить себя науке. Сдал магистерские экзамены и был направлен в Германию для подготовки к профессорскому званию, прослушал лекции многих выдающихся ученых Франции, Англии, Италии. После защиты докторской диссертации «Этика Фихте», которая создала ему солидную репутацию в философских кругах Москвы, будучи профессором философии права, читал курсы лекций по философии и политическим учениям в Московском университете. Философ Ф. Степун писал о своем коллеге, как «об одном из самых блестящих дискуссионных ораторов среди московских философов».
В 1922 году в числе многих деятелей науки и искусства Выше- славцев был выслан из России. В эмиграции ученый читал лекции в Религиозно-философской академии в Берлине, Богословском институте в Париже, являлся соредактором Н. Бердяева – вместе готовили научный журнал «Путь». Мыслитель часто разъезжал с лекциями по европейским странам, где имелись крупные колонии русских эмигрантов. После войны переселился в Женеву, здесь прошли последние годы его жизни.
Философ являлся последователем религиозно-философского ренессанса начала ХХ столетия. Читая его работы, испытываешь настоящее эстетическое удовольствие. В научных трудах, выступлениях мысль Вышеславцева сверкала индивидуальным, ему одному присущим блеском, была диалектична. Основные научные проблемы, волновавшие ученого, были связаны с психологией, антропологией, этикой, русской культурой, философией права.
Центральным понятием психологии, согласно его концепции, является понятие «сердце», отражающее высший мистический смысл, онтологическое значение, истинное место в духовной жизни каждого человека. Вышеславцев посвятил этой проблеме две работы: «Значение сердца в религии» и «Сердце в христианской и индийской мистике». По существу мыслитель в них ставит вопрос об «эмоциональном средоточии» духа, под которым он разумеет сердце, убедительно доказывает, что разум сам по себе слеп к миру культурных ценностей, что они раскрываются в эмоциях, чувствах. Эмоции – основа познания ценностей, суть «бессознательные суждения о ценности».
Центром личности человека является сердце, оно – сокровенный, предельный, таинственный орган, именно сердце осуществляет фундаментальную мистическую функцию – установление «особой интимной связи» человека с Богом, то есть обожение, через него раскрывается глубинный смысл образа и подобия Божиего. Вышеславцев писал: «Человек «без сердца» есть человек без любви и без религии, безрелигиозность есть, в конце концов, бессердечность. Вот почему религия берет символ сердца». В этих работах уже прослеживается мысль, выходящая за пределы идеалистической философии, подчеркивается этическая значимость нашего поведения, обнаруживается подлинная суть человека перед лицом вечности: «Поступай всегда так, чтобы ты мог повторить свой поступок в любой момент вечности». Вышеславцев утверждает, что истинное знание доступно только уму, сведенному или «опущенному» в сердце, как когда-то древняя православная традиция опиралась на мистическое учение о сердце Григория Паламы – «умного делания». По мнению мыслителя, вся таинственная беспредельность может открыться посредством интуиции, рациональное мышление и интуиция нераздельны.
Среди многочисленных трактатов и статей ученого главное место занимает философский труд Вышеславцева «Этика преображенного Эроса», Париж, 1934 г. В книге мыслитель развивает свои главные этические идеи, говорит о культурных традициях, заложенных в древнерусском религиозно-нравственном любомудрии, берущем начало от «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона. Философ начинает свой трактат вопросом этики: почему моральный закон, основанный на табу и запретах (не убий, не укради и т.п.), несмотря на освященность святыми авторитетами, оказывается бессильным перед лицом страстей и злой воли? Не отрицая полезность запретов, моральных императивов, ученый считает, что запреты пробуждают дух иррационального сопротивления подсознания велениям этического разума. Выше- славцев несколько раз цитирует в работе наблюдение апостола Павла: «Пришел закон, и умножился грех». Он считает, что бессилие закона связано с сопротивлением плоти и духа. Мне представляется, что Вышеславцев указывает на то, что нельзя исключать из социума чувства, моральные императивы. Закон не отражает всю гамму чувств, эмоций, которыми живет человек в повседневной жизни.
Мыслитель пытается сформулировать основной тезис своего труда, ответить на этические вопросы следующим образом: подлинная сублимация (есть преобразование эроса и других видов чувственных влечений) возможна лишь при наличии Абсолюта. Он критикует фрейдизм за материализм, для которого сублимация носит характер профанации (сущность профанации состоит в сведении всего на низшие мотивы, уничтожающие возвышенные, благоговейные чувства). Критикуя Фрейда и его последователей, он пишет: «То, что объединяет их всех, – это убеждение, что все святое и возвышенное – только иллюзия». Они не телесно-физическое возвышают до духовного, а, наоборот, духовное низводят до низшего, материального или физиологического уровня. Философ прогнозирует замену этических запретов на этику благодати, основанную на любви к Богу и ближним. А запреты сами исчезнут, считает он, и заменятся благодатной динамикой духа. «Существует некоторая творческая интуиция в отношении ко Всевышнему, и она учит человека, как ему поступать, куда идти и что творить, исходя из присущего ему неискоренимого влечения к абсолютному совершенству. Только это есть вера, указующая пути исторических судеб».
В любви к Богу, следуя этике благодати философа, злые подсознательные силы не подавляются, а «сублимируются» в едином этическом порыве «вдохновения Добра». Строя свои суждения с точки зрения своей антропологии, философ склоняется к идее человеческого богоподобия, которая в христианской традиции и составляет основную предпосылку для понимания сущности человека. Если в своем этическом, культурологическом подходе любви к ближнему он обращается к понятию сердца, то в этике благодати выдвигается вперед сублимация, оба эти понятия сближаются в идее «обожение», любви к Богу.
Последние работы мыслителя «Кризис индустриальной культуры» и «Вечное в русской философии», как и предшествующие книги, написаны с позиций религиозного мыслителя. В них чувствуются глубина и стройность мысли. Вышеславцев делает вывод: современная массово- индустриальная культура отражает лишь внешние стороны жизни общества. Почему-то не учитываются духовные запросы людей. Материальная корысть, культ стандартов не соотносятся с духовным развитием и нравственным преображением человека. Индустриальная культура, по мнению Вышеславцева, должна быть одухотворена религиозно- моральными ценностями, чтобы экономика, политика, технический прогресс служили людям, а не подавляли их.
В работе «Вечное в русской философии» и ряде статей, посвященных русским поэтам, писателям, ученым, мыслитель не делает принципиального различия между художественным и философским творчеством. В полемике между неославянофилами и неозападниками о том, какой должна быть русская философия, национальной или научной, Вышеславцев дает на это четкий ответ: «Основные проблемы мировой философии являются, конечно, проблемами русской философии. Существуют русский подход к мировым философским проблемам, русский способ их переживаний и обсуждения. Разные нации замечают и ценят различные мысли и чувства в том богатстве содержания, которое дается каждым великим философом. Русское духовное наследие нужно сохранить. Спасти Россию могут лишь трезвый практицизм и реализм, порожденный «русской стихией».
Станислав ЛОМАКИН