ДАЛЁКОЕ-БЛИЗКОЕ
Эти встречи никто не планировал, не мечтал о них, они случились по стечению обстоятельств.
В конце июля 1946 года гилевский бригадир Гордеич дал поручение трем 14-летним подросткам – Витьке, Леньке и Мишке – отвезти на лошадях груз на склад «Заготзерно». Дело привычное: запрягли, погрузились, довезли, сдали, можно ехать обратно… И тут узнали, что на железнодорожных путях у вокзала стоит эшелон с немецкими военнопленными: едут в Германию. Как не посмотреть врагам в лицо, узнать, на какого зверя похожи фашисты? Ведь у Витьки шесть братьев ушли на фронт. На трех уже пришли похоронки. У Леньки Тестова погиб отец. У Мишки Шабалова воевали два брата. Один погиб, второй вернулся домой по ранению.
Пойдем? Пойдем! Прибежали. На путях стоит только один эшелон, вагонов двенадцать. Первый – пассажирский, а остальные – теплушки, в каких отцы и братья уезжали на фронт. Во всех вагонах двери открыты. В дверях, внутри вагона сидят и стоят молодые здоровые немцы в ненавистной форме бундесвера. В вагонах попискивают губные гармошки. Мы думали увидеть измученных, исхудавших пленных, а тут пышущие здоровьем лица. Мундиры на всех новенькие. Правда, ни на одном не было свастики.
На путях пусто. Только у первого вагона стоял человек в форме Советской армии. Оружия при нем не было видно. Мы шли вдоль вагонов, поглядывая на пленных. Они наблюдали за нами. Вдруг кто-то негромко сказал: «Комэн Побэди».
Мы не любили в школе немецкий язык, но когда немцы рассмеялись, поняли: они крикнули что-то вроде: «Победители идут». Невольно посмотрели друг на друга. На нас заплатанные штанишки, драные рубашки, босые. Возмущаться, ругаться мы не стали, молча повернулись и ушли. Скатертью им дорога!
Вторая встреча с немцем произошла осенью того же 46-го в Тюмени, на улице Даудельной, в госпитале, в палате на 12 коек, где я находился на лечении. К нам положили военнопленного после операции: с перевязанной головой и с трубкой в ноздре. Как его звали, не помню, назовем Фрицем. Он был очень длинный, ноги свешивались с кровати, пришлось подставлять табуретку. Фриц оказался рядом с койкой военного летчика, который немного знал немецкий. Когда Фриц пришел в себя и смог разговаривать, летчик расспрашивал его и переводил всем в палате. Немец рассказал: ему 18 лет, состоял в гитлерюгенде, мобилизован в вермахт, воинское звание – ефрейтор. Клялся, что в советских солдат не стрелял, что сдался в первом же бою за Берлин.
Фрицу никто не поверил. Наш народ отходчив, просто посмялись над этим заявлением. А к нам на лечение он попал просто: подавил прыщик на лбу, воспаление пошло в глаза, в нос, в лобные пазухи. Наши врачи его прооперировали, вылечили и проводили обратно к месту постоянного нахождения.
В третий раз я только наблюдал за пленными немцами. Летом 1947-го меня направили на несколько недель в институт ВОСХИТО (институт восстановительной хирургии, травматологии и ортопедии) в Свердловск. Там, в глубине двора, человек 20 военнопленных немцев строили какое-то двухэтажное здание. Привозили их утром и увозили вечером на автобусе. Обедали они на стройке, стол построили сами. Его хорошо было видно с нашего этажа. Кормили немчур нормально и довольно разнообразно. Суп, борщ, каша, макароны с мясом, кофе, компот. Так что исхудавших среди них не было. Тем не менее, не надрывались, трехметровую доску поднимали вдвоем.
Они там хорошо освоились. Втихую, за углом дома, меняли доски за молоко соседним хозяйкам. Тогда в Свердловске многие еще держали коров.
Сопровождал и охранял немцев мужчина лет тридцати в гражданской одежде. Вооружен он был старинной охотничьей берданкой. И еще одно бросалось в глаза: на пленных форменная одежда была добротная и опрятная. Мне приходилось видеть, какие изможденные, исполосованные шомполами, искусанные собаками, в лохмотьях возвращались из немецкого плена наши солдаты!!!
НА СНИМКЕ: немецких военнопленных привезли в Сибирь.
Виктор ПАСЕЧНИК