ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ
Звезде тюменской спортивной журналистики, видному спортивному организатору, тренеру и судье республиканской и всесоюзных категорий, участнику войны с Японией Борису Алексеевичу Мишатину исполнилось 90 лет.
Давненько я не бывал у ветерана дома. Как-то заглянул на огонек, а там в гостях легендарные хоккеисты Александр Рагулин и Игорь Ромишевский. Новость об этом разнеслась по соседним дворам – и в подъезде, и на улице образовалась очередь из желающих взглянуть на кумиров. Разумеется, ни о каком разговоре с Борисом Алексеевичем и речи быть не могло. В следующий раз застал у него чуть ли не два класса школьников. Затем никак не мог приспособиться к плотному графику мероприятий с участием Мишатина.
…Звонок в дверь. Меня встречает по-прежнему бравый моряк с погонами старшины первой статьи, двумя орденами и многочисленными медалями. В глазах – знакомая дерзинка. В квартире флотский порядок. На одной из стен Андреевский флаг.
Любовь к морю, военному флоту Мишатин хранит по сию пору. Иногда задумывается, а стоило ли уходить из ВМФ? И перед глазами возникает картина из далекого 1950 года. Он, двадцатидвухлетний, стоит перед начальником штаба бригады торпедных катеров Пантелеевым.
– Оставайся, – просит капитан второго ранга (будущий адмирал). – Будешь служить сверхсрочником в штабе. Разве тебе плохо со мной!?
– Лев Николаевич, я с 15 лет ношу военную флотскую форму и совсем не знаю, какая она, гражданская жизнь!
Про море юному Борису объяснять было не надо. Родился он в Слюдянке, поселке горнодобытчиков и рыбаков, на берегу седого Байкала. Чем тебе не море? Отец служил в воинской части строителей железных дорог. Мама – директором железнодорожной школы. В 1937-м переехали в Тюмень. Алексей Васильевич после демобилизации работал главным механиком судостроительного завода. В 1941-м ушел на фронт. Погиб в конце войны в Берлине. А Ефросинья Илларионовна директорствовала в школах Тюмени. За образцовый педагогический труд, выдержку и стойкость в годы Великой Отечественной войны была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
Борис воспитывался в интеллигентной семье, но пай- мальчиком, скажем так, не был. С такими же дерзкими и смелыми пацанами попытался удрать на фронт. В Ярославле их задержала милиция, вернула назад в Тюмень. Пришлось смириться. Продолжал учиться и ходить в «Спартак»: зимой играл в хоккей с мячом, а летом занимался плаванием. Возле плакатов: «А что ты сделал для фронта и победы?» стискивал зубы и опускал голову. Было велико желание отомстить фашистам за поруганную Родину.
Когда в 1943 году в Тюмень приехали моряки набирать ребят в школу юнг, Борис с друзьями Виктором Кантышевым и Левой Бурдуковым предстали перед комиссией первыми, продравшись сквозь толпу в вестибюле. Виктора забраковали по росту. Лева для пущей убедительности встал в боксерскую стойку – как-никак чемпион города.
– Ты что, нам угрожаешь? – улыбнулись моряки.
– Нет, хочу бить фашистов.
– Хорошо, возьмем. А твой долговязый друг чем занимается?
– Плаванием и хоккеем, – выпалил Борис.
Морской эшелон пополнялся мальчишками в Омске, Красноярске, Новосибирске, Улан-Удэ, Чите и Хабаровске. Чем ближе подъезжали к Владивостоку, тем больше мрачнел юный Мишатин. Он понял – участие в уничтожении гитлеровцев под большим вопросом. До моря их не довезли, а высадили на станции Смолениново.
– Мальчик, какую выберешь специальность? – спросили его на комиссии. – Можно стать стрелком-радистом, мотористом, механиком, специалистом по вооружению…
– В морской авиации служить не буду, – догадался о роде войск Борис.
– Будешь! – настаивали в комиссии.
– Если не отправите меня на фронт, убегу во Владивосток.
Протестующих набралось около пятидесяти. Их впоследствии доставили в Школу оружия на острове Русский, где Мишатин выбрал для себя профессию торпедиста. По окончании Школы был направлен в Первую Краснознаменную бригаду торпедных катеров в бухту Большой Улис (в переводе с японского – осьминог). Предстояло в совершенстве освоить не только свою специальность. Тренировались в сигнализации – флажной, семафором, прожектором, ключом по радио (это уже из обязанностей боцмана). Заменяли катера, отслужившие свое, в том числе произведенные на Тюменском судостроительном заводе, на американские, доставленные по ленд-лизу.
…Боевые действия пришлись на воскресенье 8 августа 1945 года. Собирались в увольнительную, потому приказ на построение выслушали в безупречно наглаженной форме, начищенной до зеркального блеска обуви… Командир бригады объявил, что началась война и катера следует вывести в море.
Боцманы, пулеметчики, комендоры, торпедисты, мотористы, радисты, радиометристы (уже в робах) покрывали очищенную подводную часть катеров особой краской, чтобы к корпусу не приставали ракушки и было лучше скольжение. Кран без промедления опускал на воду десятки катеров. Тут же на них устанавливали снятые для профилактического ремонта торпедные аппараты, пулеметы, пушки, двигатели. В мирное время на выход по боевому сигналу отводились сутки, а в военное – не более двух часов. Вся бригада работала как единый механизм.
Флотские всегда отличались порядком, собранностью и умелыми действиями. Вышли в море и тут же взяли в плен японскую шхуну, экипаж которой шпионил под видом рыбаков. В задержании участвовало звено из 579-го и 565-го катеров. На последнем находились командир отряда бригады и командир звена, Герои Советского Союза Африканов и Быков, направленные на Тихий океан после войны с фашистами. А на 579-м торпедистом – Борис. Юноше было с кого брать пример!
На следующую ночь с острова Русский приняли десант из 53 девушек-санинструкторов.
– Скорее всего, там была и тюменка Валерия Гнаровская, посмертно награжденная Звездой Героя, – предполагает Мишатин. – Познакомиться не было возможности, мы стояли на боевом посту. Девчонок высадили в порту Юки в Северной Корее, занятом японцами.
Первыми в бой вступила высадившаяся с других кораблей легендарная группа моряков под командованием Героя Советского Союза Леонова. В ней каждый десятый был награжден Золотой Звездой за войну на западе. Затем пошла морская пехота, за ними санинструкторы… После освобождения Юки Борис закрепил флаг на стреле портального крана.
За морскую базу японцев Расин в Северной Корее дрались не один день. Японские корабли были уничтожены, но досталось и нашим. После Расина экипаж 579-го получил приказ высадить диверсионную группу уже в южнокорейском порту Гензан. Борису доверили доставить на шлюпке глубокой ночью диверсантов из советских корейцев. К самому берегу под носом у японских кораблей! Велико было искушение потопить хотя бы один из них, но штаб флота не разрешил, чтобы не «засветить» спецгруппу. Уж очень важной была ее миссия – взорвать транспортные коммуникации, чтобы отрезать отступление Квантунской армии.
А поразить вражеское судно ему удалось, когда догоняли японскую эскадру, покинувшую порт Сейсин. Выполняя приказ командира, Мишатин выпустил две торпеды, и десантный корабль с четырьмя сотнями японцев был потоплен. Во время освобождения Гензана Мишатин спас от неминуемой гибели начальника штаба бригады торпедных катеров Пантелеева (будущего адмирала и Героя Советского Союза). После ожесточенной перестрелки в штабе японской авиабазы тот сказал: «Мальчик, ты мне жизнь спас… Я об этом век буду помнить!».
И вот повзрослевший мальчик, который последние четыре года был начальником физподготовки бригады торпедных катеров, стоит перед начштаба в апреле 1950 года и говорит ему: «Лев Николаевич, я с 15 лет ношу военную флотскую форму и совсем не знаю, какая она – гражданская жизнь!».
Мишатин решил связать свою дальнейшую судьбу со спортом. В Тюменском горспорткомитете его назначили начальником учебно-спортивного отдела общества «Спартак». А после окончания Свердловского техникума физкультуры и спорта занял кресло председателя горспорткомитета. После этого возглавлял различные спортивные школы и общества. Высоко котировался в стране как спортивный судья по конькобежному спорту. Был главным судьей 12 первенств Советского Союза, провел финалы нескольких Спартакиад народов Российской Федерации и народов СССР. Судил единственный матч СССР – Америка на высокогорном катке Медео, соревнования с участием финнов и норвежцев, многие другие состязания.
– У вас в Москве столько судей, – сетовал Мишатин, бывая в комитетах по физической культуре и спорту при Советах Министров РСФСР и СССР, – а вы меня главным судьей приглашаете.
– А ты можешь вспомнить, Борис Алексеевич, – отвечали ему, – хотя бы один серьезный инцидент на проводимых тобой соревнованиях? То-то же! Ты самый лучший и надежный.
Мишатин ушел на пенсию с поста заместителя председателя Паралимпийского комитета Тюменской области. Команда наших земляков, которых он возил на соревнования в японское Нагано, завоевала восемь золотых медалей.
Несмотря на возраст, он по- прежнему в строю. Ведет широкую патриотическую работу в школах, вузах, спортивных обществах. На груди ветерана-моряка рядом с медалью адмирала Нахимова (он единственный в Тюменской области ветеран Великой Отечественной войны, отмеченный этой наградой) медаль Союза журналистов России. Борис Алексеевич показывает сотни газетных вырезок со своими публикациями…
Но тюменцам он запомнился первыми прямыми репортажами со стадионов, демонстраций, общественных мероприятий. Я вспоминаю, словно это было вчера, его сильный голос, очень грамотную речь.
…Зазвонил телефон. Борис Алексеевич долго и возбужденно беседует.
– Внук Борька, из Москвы, – говорит он. – Сообщил, что сдал первый экзамен. На факультете по строительству мостов и тоннелей учится. Я в его годы воевал, а он строить будет. Так что жизнь продолжается!
Валерий ИКСАНОВ /фото автора/
