Пивзавод отгородился от болота кирпичной стеной и по-тихому сливал в него отходы производства. За два десятка лет низина превратилась в чудо-болото. Сибирская флора и фауна на хмеле и дрожжах росла и размножалась здесь с тропическим темпераментом.
В этом году в ноябре подморозило рано, выпал снег. Но пивной туман ночами держал в камышах тепло. Днем солнце добавляло в болотной живности жизненную энергию. В зарослях камыша все еще зеленел рогоз, жировали утки на болотном окне. Обильный корм, теплая вода, безопасность бытия усыпили миграционный инстинкт – и решили утки зимовать на сибирском болоте.
Зима не раз предупреждала о своем приходе, и наконец, пришла с сумасшедшим морозом. На болотном окне выступили забереги, из камыша посыпался утиный народ, плюхался в воду. Полынья кипела от разноперого нашествия.
На льду сидели вороны в серых манишках, важные, как депутаты. Когда я появился, они снялись, улетели на тополя и стали наблюдать за мной.
На другой стороне полыньи также ходили вороны, но не обращали на меня внимание, были заняты делом: одни рвали на куски крупную утку, другие раздирали добычу помельче. Между ними суетилась сорока.
Перепуганные утки скучились на середине полыньи. Вороны выхватывали из стаи слабых, сбивали поднявшихся на крыло. Я пытался сосчитать черных «ястребов», но вскоре сбился со счета.
Понимал: уток не спасти, но все равно бегал по болоту, махал руками, кричал, отпугивал ворон от полыньи.
Тут «жигуленок» за камышом засигналил. Оглянулся. Водитель, приоткрыв окно, спросил:
– Эй, псих, ты чего по болоту бегаешь? Еще и орешь, руками машешь. Утки и без тебя перепуганы!
– Их и спасаю!
– Помоги снять плоты с багажника. Будем вместе спасать.
Плотики были длинные, узкие, с невысокими бортиками.
– Что, кормушки привез?
– Угадал. Утки знают мои кормушки лучше, чем свои кочки на болоте.
Мы отнесли кормушки и несколько мешков с кормом к полынье. От мешков несло брагой.
– Что это за корм? Меня мутит от него.
– Отходы с пивзавода. Я работаю сторожем на нем, беру их для уток.
Между тем он развязал мешки, запах усилился, просто сшибал с ног. Загрузили разбухшим зерном кормушки, спустили на воду.
Темнело. Вороны исчезли. Мы отошли в заросли камыша. Утки вспрыгивали на кормушки, ели жадно, как говорится, до отвала и засыпали. Спящих уток на плотиках мы перенесли к машине, и здесь в потемках на ощупь сложили в машину. Даже рессоры просели.
С моих плеч свалился тяжкий груз безнадежности.
– Утки спасены! – пожимая руку спасителя, благодарил я его и спросил:
– Куда ты их теперь?
– Домой. Подкормлю до Рождества, а там под нож и на рынок. Я их целое лето прикармливал, чтобы на юг не улетели. Это, брат, мой бизнес… диетический! Пока!
У меня потемнело в глазах!
…После морозов выпал снег по пояс. И вот я снова на болоте. Между кирпичной стеной пивзавода и горизонтом лежала белая безмолвная равнина.
Анатолий СИЗОВ /рис. автора/