СУБЪЕКТИВНО
Бывают же такие совпадения: собрался писать об этом в канун очередного Международного дня борьбы с коррупцией – 9 декабря. К тому же арест экс-министра Улюкаева стал очередным поводом для актуальной дискуссии в обществе: что это – новый виток бескомпромиссной борьбы с коррупцией или обостряющиеся разборки кланов при дележе скудеющих финансовых потоков?
Подоспели и новые сообщения. В Питере задержали полковника МВД и его подчиненного при получении взятки в 100 млн руб. В Москве – двух сотрудников МВД – их подозревают в торговле должностями в Высшем совете «Единой России»…
Казалось бы, радоваться нужно – борьба идёт! А меня настораживает противоречивая реакция общества. С одной стороны, рейтинг президента Путина покорил новую высоту – 86% россиян одобряют его работу. Но в то же время 54% опрошенных ВЦИОМом считают арест Улюкаева показательной акцией и сведением счетов. Детали опроса и вовсе обескураживают. Около половины россиян замечают результаты борьбы с коррупцией, однако значимыми называют их только 13%. Еще треть усилия властей сочли скорее незначительными. Хуже то, что четверть россиян говорит, будто «все остается, как было», еще столько же уверены: «ситуация становится даже хуже, коррупция только усиливается». Как же так? Ведь президент Путин после ареста того же Улюкаева заверил: «Все должны знать – и наши партнеры, и внутри страны, что вне зависимости от служебного положения кого бы то ни было закон будет применяться одинаково ко всем». По его словам, такие действия правоохранительных органов не наносят ущерба деловому климату, а лишь укрепляют его.
О деле арестованного экс-министра что-либо конкретное говорить рано да и сложно – здесь больше вопросов, чем ответов. Но вот опрос того же ВЦИОМа, проведенный до этого события, показывает: только 20% россиян верят, что коррупционеров наказывают по всей строгости закона. А большинство и вовсе полагает, что "виновные понесут минимальное наказание или не понесут его вовсе". На чем основаны столь удручающие выводы? Вроде бы власти не в шутку, а всерьез объявили войну этому злу еще в ходе избирательной кампании кандидата в президенты Дмитрия Медведева в феврале 2008 года. Сказано – сделано: указ о подготовке такого плана президент подписал 19 мая, а летом 2008 г. этот план был утвержден. Тогда президент Медведев и произнес своё знаменитое: "Хватит кошмарить бизнес!". Власти не ждали скорых результатов и говорили, что "главное – не жесткость. Люди должны почувствовать неотвратимость наказания".
Вскоре стали обнародовать декларации о доходах, а потом – и о расходах. И не только чиновников, а со временем – совершеннолетних детей и супругов. В кремлевской администрации появилось специальное управление, постепенно внедрялось понятие "конфликт интересов". К концу нулевых сформировалась законодательная база, правда, аналитики до сих пор находят в ней лазейки. В апреле президент Путин своим Указом продлил план противодействия коррупции, однако только на 2016–2017 годы. Власти, ссылаясь на показательные аресты либо показывая, что год от года число арестованных коррупционеров растёт, пытаются убедить население в том, что борьба идёт не на жизнь, а на смерть. Но и сегодня невозможно понять истину. МВД бодро сообщает, будто за 10 месяцев текущего года количество коррупционных преступлений сократилось на 6,8% (до 27,4 тыс.), а схваченных за руку – на 7,4% (до 13,4 тыс.). При этом удельный вес коррупции в общей структуре преступности по-прежнему невелик – всего 1,5%! А вот Генпрокуратура говорит, что если материальный ущерб от этих преступлений в прошлом году составил 43 млрд руб., то за первую половину этого года – 28,5 млрд. То есть итоги года нынешнего будут печальнее прошлого. И еще. Доля материального ущерба от коррупции составляет примерно 10% вреда от всех преступлений в стране. Но год назад министр юстиции РФ Коновалов оценивал ущерб коррупции государству и бизнесу даже в 10–20% ВВП. К тому же ущерб этот «трудно возместить из-за неудовлетворительной работы следователей и других правоохранителей». Хотя, как мне кажется, объективнее данные Генпрокуратуры, однако, ни те, ни другие правду не отражают. Они не показывают, сдается зло или нет? В любом случае мы не знаем, сколько граждан вне всяких подозрений готовы при случае «дать» или «взять». Всё зависит от состояния общества, власти и взаимопонимания между ними. А здесь у нас большие проблемы.
Аналитики считают, что действия властей отстают от законотворчества и тем более – от ожиданий общества. Можно вспомнить, с каким шумом и дымом арестовывали Бульбова, замглавы Федеральной службы наркоконтроля, а потом тихо отпустили. Или, готовя отставку Лужкова, мэра Москвы, много говорили о его коррумпированности. Однако разговоры так и остались разговорами, а москвичи, да и не только они, до сих пор гадают: брал Лужков или не брал? А с какой целью 11 месяцев держали за решеткой Сторчака, замминистра финансов, обвиняя в той же коррупции? В конце концов выпустили без всяких комментариев, и человек работает до сих пор в прежней должности.
За восемь лет случались и отставки крупных чиновников, появилось с десяток громких дел. В Кремле говорили, что негативные результаты «углубленных проверок» – это "черные метки" для чиновника. Однако нередко «метки» эти как по волшебству испарялись. Так, лишившийся должности замдиректора Федеральной службы по оборонному заказу Домбровский через год спокойно устроился в один из крупных комбанков на руководящую должность. Замкомандующему военно-транспортной авиацией генерал-майору Шемякину, обвиненному в мошенничестве с недвижимостью, реальный срок заменен условным…
Социологи отметили, что мнение общества круто развернуло дело Сердюкова. Появилось достаточно фактов, позволяющих думать: обвинения в коррупции – не более чем повод решить некую аппаратно-политическую задачу, а потом про обвинения можно забыть. И вот итог. Судя по опросу «Левада-центра», 76% россиян уверены, что сами органы власти полностью или в значительной мере поражены коррупцией. Сейчас для 39% жителей страны коррупция стала третьей из "самых важных проблем, которые должно решить государство", выяснил центр антикоррупционных исследований "Трансперенси Интернешнл – Россия" по итогам всероссийского опроса в январе-апреле этого года. Опережают коррупцию экономическая ситуация (61%) и проблемы здравоохранения (56%).
Но вот что интересно. Чем больше граждан думают, будто все вокруг берут взятки, тем скорее они и сами готовы нарушать закон. Правда, 82% респондентов утверждают, что лично они не грешны, однако социологи видят здесь иллюзию. Просто многие не считают бытовую коррупцию чем-то из ряда вон выходящим. Заплатил – чтобы лечили лучше. «На самом деле это проблема не только для медицины, медицина – это микромир, который отражает макромир… Поэтому, ну, извините, наследие такое», – заметила на днях глава Минздрава Скворцова.
Насколько соблазняет коррупция россиян, немцев, французов и латышей, изучали социологи НИУ ВШЭ. Испытуемым предлагали оценить субъективные для каждой культуры ситуации. Оказалось, что наиболее терпимы к коррупции именно россияне. А между тем даже бытовая коррупция не столь безобидна, как кажется. Не убивая физически, она полностью извращает смысл деятельности коррупционера. Например, американские исследователи провели эксперимент: предложили испытуемым проверить 20 диктантов. Но ко второй странице каждой 11-й работы приклеили стикер с просьбой отнестись к ошибкам снисходительно и приложили взятку – половину среднего дневного заработка. Брали от 48 до 67% участников эксперимента, в зависимости от его условий. Причем взятка не гарантировала снисходительность учителя – чуть более половины взявших все равно находили в диктанте достаточно ошибок. А вот остальные 20–25% испытуемых брали деньги и не замечали ошибок. Но самое интересное дальше: как проверять оставшиеся работы? Если объективно – можно попасться. И они спустя рукава просмотрели последние девять работ из 20. Получается, коррупция приводит к тому, что: 1) взяткодатель получил завышенную оценку; 2) другие ученики получили завышенные баллы; 3) учитель плохо выполнял свою работу. И никто не придает значения тому, что дача взятки, согласно Уголовному кодексу, такое же преступление, как и ее получение. Однако не в силах простой человек уличить себя в чем-либо криминальном после того, как ему по телевизору покажут, например, 8 млрд руб. в квартире полковника Захарченко, возглавлявшего антикоррупционное управление МВД.
Ещё один парадоксальный сюжет нынешней ситуации: чиновникам в России не брать взятки иногда опаснее, чем брать, утверждают исследователи. Берешь – ты свой, отказываешься – могут счесть вольнодумцем. У коррупционера есть и самооправдание: подумаешь, взял какой-то процент госконтракта – ну так если бы не я, это обязательно сделал бы другой. А если вдруг осмелишься выступить против, на тебя есть мощный компромат. В этой ситуации, говорят исследователи, коррупция царствует повсеместно, принимая характер самосбывающегося пророчества. Если все берут и дают, почему бы и мне не поступить так же? Возникает замкнутый круг всеобщей поруки, и его без нормальной политической конкуренции не разорвать. А когда её нет, власть действует другими методами.
Вот что рассказал «Росбалту» старший офицер ФСБ в запасе Александр С. По его словам, на чиновников категории «А» (членов правительства, администрации президента, губернаторов) есть отдельные папки. «Практически все они, по сути, представители бизнес-сообщества, отстаивающие интересы частных или государственных компаний. Все эти корпорации используют спецслужбы и правоохранительные ведомства для оперативного сопровождения борьбы за финансовые потоки. Называют это войной кланов, или башен. Борьба идёт с интригами, подкупами, использованием офшоров. Одним из инструментов является инициирование уголовного преследования. Оно может быть начато, к примеру, с подачи главы одной из госкорпораций... Когда свежий человек попадает в высшую обойму и достигает уровня «Б» (заместителя министра, службы, федерального агентства, мэр не очень крупного города) зачастую под прослушку попадают все трубки в радиусе нескольких десятков, а иногда и сотен метров от объекта наблюдения. Руководители правоохранительных органов докладывают «Первому» о том, что есть доказательства вины кого-то из ВИПов. Тогда президент дает санкцию на плотную разработку. А когда получает весь расклад, уже решает, что делать с провинившимся: поругать, уволить или отправить за решетку. Могу предположить, что выбор делается, исходя из трех основных факторов целесообразности: личная лояльность, экономическая эффективность и польза для государства».
Но, как видим, и почти тотальный контроль работает неважно. Время от времени политики, особенно коммунисты, взывают перенять методы Китая. Вплоть до расстрела зарвавшихся коррупционеров.
В следующий раз посмотрим, так ли эффективен этот опыт, как его у нас преподносят.
Игорь ОГНЕВ
