ДАЛЕКОЕ-БЛИЗКОЕ
Начало декабря 1941 года. Весь мир, следивший за битвой под Москвой, застыл в тревоге: неужели фашисты возьмут столицу?
И вдруг в шесть утра советский народ услышал по радио: «6 декабря 1941 года войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его фланговых группировок. В результате успешного наступления обе группировки фашистов разбиты и поспешно отходят, неся большие потери в технике, вооружении, особенно в живой силе».
Внезапность контрнаступления, отвага бойцов Красной Армии лишили врага возможности своевременно организовать прочную оборону. Гитлеровское командование, уверенное в успехе «молниеносной войны», не готовило свои войска к боевым действиям в условиях «русского мороза». Фашистская боевая техника (особенно танки, в которых при минус тридцати топливо в баках превращалось в кисель, надолго выбывала из строя), а офицеры и солдаты не были обеспечены теплой одеждой. При отступлении гитлеровские вояки убивали в деревнях и селах стариков, женщин и детей, забирали их теплые вещи. Даже офицеры не стыдились старушечьих полушалков, наматывая их себе на головы.
Сокрушительное поражение под Москвой подорвало веру немецких солдат в непобедимость фашистского вермахта. Но пропаганда Геббельса стояла на своем: «Группа армий «Центр» совершает преднамеренно ложное стратегическое отступление». Однако такая наглая ложь не смогла обмануть не только офицеров, но и рядовых солдат. Ефрейтор Кар Верл пишет в своем дневнике: «Если кругом все стреляет, грохочет, под ногами горит земля, а на каждых двух-трех метрах лежат трупы наших солдат, то взгляды на войну в целом меняются. Через час мы встретимся с русскими Иванами лицом к лицу. Страшно, очень страшно! И это, видимо, нам всем в отместку. Разве не было страшно умирать русским – старикам, женщинам с детьми на руках, когда мы, немцы, расстреливали их без сожаления? Где-то здесь скоро будет еле заметный холмик. Мы все здесь ляжем костьми. И это все, что наш брат будет иметь от России. Прости и прощай, моя любимая Эмми…».
Немецкий солдат понял, что «блицкриг» не удался, что Москву не взять и живым из войны не выйти.
Когда Гитлер узнал о начавшемся отступлении, то пришел в ярость. Он тут же сместил командующих группами армий «Север», «Центр» и «Юг» – фельдмаршалов Лееба, Бока и Рундштадта, главнокомандующего сухопутными войсками Германии фельд-маршала Браухича, командующего танковыми войсками Гудериана и многих других генералов. Но это не помогло. Гитлеровская армия продолжала «драпать»…
Из воспоминаний бывшего фронтового шофера Михаила Андреевича Проскурина: «Наш литерный воинский эшелон, сформированный не полностью в Тюмени, доформированный в Свердловске, с короткими остановками за трое суток прибыл на станции. Реутов, что в десяти километрах от Курского вокзала столицы. В этом тихом пригороде военное командование пополняло сибиряками 24-ю и 32-ю дивизии Западного и Резервного фронтов. Поскольку я имел права шофера, меня зачислили в автобат особого назначения Первой ударной армии. Поступил в распоряжение начальника штаба генерала Николая Павловича Захватаева. Обстановка на фронте была тяжелейшей. Фашистские орды с каждым днем все ближе и ближе к Москве. 5 октября немцы заняли город Карачев. К вечеру того же дня пал Брянск. Используя успех танковых групп, две немецкие полевые армии вышли к Вязьме с севера, запада и юга, пытаясь сомкнуть кольцо вокруг столицы.
После вяземской трагедии немецко-фашистские войска оказались неподалеку от стен Москвы. 15-16 ноября, расчленив Можайскую линию обороны, немцы захватили Волоколамск, чуть позднее взяли города Клин, Солнечногорск, Рогачево, Яхрому… Рота немецких солдат, переодетых в форму наших бойцов, перешла ночью канал имени Москвы и с западного берега ворвалась на Яхромский мост, уничтожив охрану и захватила деревню Перемилово. Таким образом, дорога фашистским танкам на Дмитров, Загорск, Ногинск была полностью открыта. И если бы пехотные полки немцев соединились с танковой армией Гудериана, Москва удалось бы окружить.
Хорошо помню, как на рассвете 6 декабря началось контрнаступление наших войск по всему Московскому фронту. Бои шли жестокие. Обе стороны несли громадные потери. Но враг первый не выдержал натиска Красной Армии и начал отступать. Деревня Языково несколько раз переходила из рук в руки. Последний раз, помню, фрицев выбили оттуда моряки-пехотинцы, прибывшие к нам накануне из Владивостока. И уже к вечеру 7 декабря была освобождена Яхрома. 12 числа – Солнечногорск, 15-го – Клин…
Видимо, усомнившись в успехе наших войск, 14 декабря в Клин прибыла миссия во главе с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом. Первую остановку, – вспоминал Михаил Андреевич, – они попросили меня сделать в центре Клина, от которого мало что осталось – сплошные руины да остовы полуразрушенных и обгоревших зданий. Потом Иден и английские фотокорреспонденты отправились пешком на окраину города, начали фотографировать разбитую немецкую технику, окоченевшие трупы фашистов. Иден попросил нашего «гида» (майора) показать ему пленных. Привели большую группу. И все они, словно заведенные, талдычили хором: «Гитлер – капут, Гитлер – капут!».
«Ну что, захватчики, довоевались, достукались, потеряли веру в своего фюрера?» – с усмешкой проговорил А. Иден. А майору и послу Советского Союза в Великобритании И. Майскому просто сказал:
– Мы, англичане, убедились сегодня воочию: боец Красной Армии убедил фашистов быть битыми! И мы полагаем, что так будет в дальнейшем, и не только под Москвой…
НА СНИМКЕ: пленные немцы.
Подготовил Михаил ЛЕОНОВ