ИЛИ КАКОЕ ЗЛО ОПАСНЕЕ
Субъективно
Чем шире и безнадежнее дыра в бюджете страны, тем рискованнее попытки власти эту дыру заштопать. Недавно президент Владимир Путин потребовал от правительства вывести из теневой экономики 30 млн человек.
Представляют ли себе размер «тени» власти? Цифра президента совпадает с данными последнего, июльского опроса Российской академии народного хозяйства и государственной службы: это около 40% трудоспособного населения, которое производит четверть ВВП страны. В 2013 году вице-премьер Ольга Голодец говорила: «Из 86 миллионов трудоспособных граждан всего 38 миллионов заняты в сферах, которые нам видны и понятны. Все остальные – непонятно, где заняты и чем заняты». За два с лишним года размер «тени» только увеличивался, однако недавно г-жа Голодец называла лишь 7 млн в «тени», тогда как, по данным Росстата, выходило 15 млн. Основательно разнятся цифры и по части серых доходов. Тот же Росстат называет 10 трлн рублей в год, а Минфин в проекте "Основных направлений бюджетной политики" на 2017–2019 годы – вдвое меньше.
На заседании, где президент Путин озадачил правительство вывести народ из «тени», он еще и заявил, что её питает: это «налоги, действия полицейских и прокуроров». И добавил, что власти должны «предложить способы, как люди могли бы легализовать свой труд». Однако эксперты очень сомневаются в том, что чиновникам такие задачи по плечу. Например, сплошь и рядом младший персонал поликлиник получает 5 тыс. в месяц и потому вынужден искать дополнительные доходы, конечно, серые. Ликвидировать медицинский кусок «тени» можно и весьма эффективно: поднять зарплату до уровня, прописанного знаменитыми майскими указами президента. Но для этого в бюджете не хватает более 70 млрд. Тем не менее ассигнования на медицину нынче сокращают более чем на треть – в пользу армии, расходы на которую достигли исторического максимума. Однако нищие медики не одиноки. По словам вице- премьера Голодец, 1,8 млн бюджетников работают за минимальный размер оплаты труда, который сам по себе – одни слезы. А по данным Росстата, в 2015 году 2,1% бюджетников всех уровней получали даже меньше. По данным Центра политических и экономических реформ, зарплатные долги на октябрь составили 54 млн руб., увеличившись за год в 3,5 раза. На глазах исчезает без того малочисленный средний класс: его ряды, по данным инвестиционной компании «Сбербанк КИБ», за последние два года покинули 14 миллионов россиян.
Президент Путин помянул еще и силовиков, загоняющих в «тень» массу предпринимателей. Совершенно справедливо помянул. Этой темы президент коснулся и на только что прошедшем форуме «Деловой России». Ну а что меняется? «Полицейские и следователи попросту добивают отечественный бизнес, которому и без того тяжело», – сказал бизнес-омбудсмен и лидер «Партии Роста» Борис Титов в середине сентября. И привел динамику уголовных дел по статье «Мошенничество»: за половину 2016 года заведено 100 тыс., на четверть больше к аналогичному периоду 2015-го. Таким образом, общее число дел против бизнесменов за этот период разбухло на 30%. По словам Титова, силовики всё чаще таким способом захватывают собственность и вымогают взятки. Всё правильно. Высочайшие слова девальвировались больше рубля – у силовиков свои представления о ситуации. Ведь окно возможностей может, не дай бог, схлопнуться, нужно успевать.
Вице-премьер Голодец недоумевала, где и чем заняты 38 млн человек. Чиновнице почитать бы репортаж одного польского журналиста, описавшего «гаражную экономику» Ульяновска. В сдвоенных гаражах, например, нашлось место полноценной мебельной фабрике, изготавливающей и простые диваны эконом-класса, и люксовый «Честерфилд». Оптовики продают их в Москве, Казани и Самаре. Средняя цена – 15 тыс., а «Честерфилд» – вдвое дороже. Объем годовых продаж мебели в Ульяновске – три миллиарда, но легальные компании не получают и полумиллиарда. Отсюда можно оценить масштаб «тени». Кроме мебели, в ульяновских гаражах делают окна, запчасти для строительной техники и даже гитары. Еще есть кафе, школы танцев и, конечно, авторемонтные мастерские, которых здесь так же много, как мебельных предприятий. Исследователи Ульяновского госуниверситета рассказали журналисту, что таким образом в областном центре используется 12 тысяч гаражей, в которых работают несколько десятков тысяч человек. Их число стабильно растет с 2008 года, когда из-за кризиса у государства стало меньше ресурсов. А всего около 30% трудоспособного населения Ульяновской области работает в «тени», хотя официальный уровень безработицы составляет всего 0,55%. Похожая ситуация и в других регионах.
Местные власти мирятся с гаражной экономикой, поскольку в ответ получают мелкую помощь. Например, на ремонт дорог или празднование дня города. Но когда размер «тени» перерастает условные размеры, начинаются проверки и налеты: у предпринимателей вымогают взятки или заставляют их перейти в легальную сферу. Тем не менее чиновники опасаются пережать: возможен общественный взрыв. Да и стимулов действовать энергичней у местных властей нет. Как только налогов в бюджеты будет поступать больше, на эту величину снизят трансферты с регионального уровня. А недавно с чудной инициативой выступил Минфин: предложил регионам побогаче делиться с бедными. Если идею одобрят, не только муниципальные, но и региональные власти будут смотреть на теневиков сквозь пальцы. Больше самим останется.
Весомые мотивы выводить серые доходы населения из «тени» есть разве что у федеральных властей, полагает преподаватель кафедры местного самоуправления ВШЭ Ольга Моляренко, однако они мало что могут сделать, поскольку видят реальность весьма упрощенно. Из-за низкого качества статистики Москва не может рассчитать даже объемы теневой экономики по муниципалитетам страны, чтобы, например, спустить задание по легализации сверху, говорит эксперт.
Но даже если такими заданиями Москва и озадачит регионы, то армию теневиков будет интенсивно подпитывать кризис, которому конца-краю не видно. Так, очередной вариант прогноза, который Минэкономики выдала на прошлой неделе, «порадовал» меня тем, что до 2035 г. экономика страны будет расти крайне медленно или вовсе остановится, и Россия приблизится по своим показателям к беднейшим государствам. Это, в том числе, приведет к тому, что официально работающим сегодня россиянам всё чаще станут задерживать зарплату. Надо сказать, что за два года просрочка, даже по данным Росстата, выросла почти на 60%. Правда, эксперты говорят, что с этим сталкиваются лишь 0,1% экономически активного населения. Но утешение это слабое: статистика учитывает далеко не все подобные случаи. Тем более падающие зарплаты и неполную занятость на основной работе. «Ключевая проблема в том, что создается мало рабочих мест», – говорит директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон. Особенность российского рынка труда в том, что он «обеспечивает высокий уровень занятости и низкую безработицу ценой высокой дифференциации зарплат и значительной части низкооплачиваемой занятости», – поясняет он. По разным оценкам, число частично занятых за год выросло на 20–25%, и таких людей становится всё больше. И не только прос т ы х работяг: не менее 60% производственных предприятий в России могут лишиться своих инженеров из-за их недовольства условиями труда, утверждают в кадровом агентстве «Юнити».
«Невыплаты зарплат – следствие острого кризиса ликвидности. Экономике банально не хватает живых денег», – комментирует президент промышленного холдинга «Энергия» Сергей Гуськов. По его мнению, «нужна системная политика по наполнению предприятий ликвидностью: иначе мы получим массовые банкротства и, как следствие, резкий рост безработицы».
Но пока правительство осмысливает ситуацию, за три последних месяца безденежье вдвое увеличило число трудовых конфликтов, следует из свежего доклада Центра экономических и политических реформ. Эксперты зафиксировали ещё одну неприятную ситуацию: многие руководители выводят деньги за рубеж. Предприятия банкротятся, а люди остаются без работы, говорит директор этого Центра Николай Миронов, и таких случаев, которые напоминают социально- экономическую ситуацию в России 1990-х годов, все больше. «Очевидно, невыплата зарплат и массовые сокращения будут продолжаться, особенно острой эта проблема будет после секвестра бюджета 2016-го и 2017 годов», – ожидает Миронов.
В «тени» укрываются еще и примерно 8 млн самозанятых – каждый десятый трудоспособный россиянин, подсчитали аналитики Национального агентства финансовых исследований. В сельской местности самозанятых больше. Самые распространённые сферы – ремонт, программирование и компьютерная помощь, дизайн, репетиторство. Как правило, такие работники не регистрируются в качестве индивидуальных предпринимателей.
Понятно, что все остальные доходы – и криминальные, и просто нелегализованные – остаются за рамками обсуждения чиновников. Взятки гаишников, гонорары репетиторов, чаевые официантов – это тоже доходы, и немалые, но не зарплата, она тут совершенно ни при чем. "Для многих работа в теневой сфере – способ выживания. Бороться с теневой экономикой только ограничительными мерами – это создать дополнительную напряженность для ее участников", – подчеркивает директор Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС Андрей Покида. По его словам, самой действенной мерой может стать рост социальной защищенности, на втором месте – более щадящая налоговая политика. Нынешнюю считает справедливой только 25%.
Вообще, исследователи утверждают: теневая экономика, как в России, так и в других странах, играет противоречивую роль. С одной стороны, в «тени» не работают закон и порядок, но с другой – эта экономика производит реальные блага, без которых пока никак не обойтись. Как ни крути, «тень» многолика, а кроме того, смягчает шоки и кризисы. Потому во многих странах власти до поры до времени закрывают глаза на моральные и правовые проблемы, поскольку «тень» позволяет многим семьям держаться на плаву, избежать безработицы и нищеты. Но здесь важно не выпустить ситуацию из-под контроля, не подменить меньшее зло большим, считает Леонид Косалс, профессор кафедры экономической социологии ВШЭ. Как показывает множество исследований, бандиты могут постепенно вытесняться силовиками, которые сами или вместе с бандитами начинают регулировать теневую экономику. И тогда «понятия» постепенно распространяются за ее пределы, подменяя закон во всем обществе. И такие симптомы в России уже просматриваются.
Но чтобы отличить большее зло от меньшего, власть должна обладать не простым, а очень тонким нюхом. Боюсь, что её органы обоняния изрядно подпорчены искаженными представлениями о положении в экономике и обществе.
Игорь ОГНЕВ
