Истории строки
Большие деньги позволяют чувствовать себя баловнем жизни: роскошь доступна, вспоможение приносит моральное удовлетворение. Большие деньги – это и надежная основа во властных структурах, рост в карьере на государственном поприще. Купец Филимон Степанович Колмогоров умело пользовался всем этим. Хорошее наследство оставил своим сыновьям и для родной Тюмени сделал немало.
ЗАВОД И ПРИБЫЛИ
В 1864 году Колмогоров основал кожевенный завод в Зареке. Товар сбывался на ярмарках в Москве, Казани, Екатеринбурге. Поступал в Британскую библиотеку для переплета книг. Это приносило славу Сибири. Но предприятие наносило экологический ущерб Туре.
Несколько лет кряду в Тюмени стоял вопрос о переносе заводов за пределы города, чтобы они не вредили здоровью людей. Однако Колмогоров и его компаньон Решетников находили доводы в пользу своего производства. В 1888 году Дума и вовсе проявила верх лояльности, постановив: «…Всю заречную часть Тюмени с настоящего времени считать исключительно подлежащей к постройке на ней кожевенных заводов, назвав ее «Заводской слободкой». Для составления плана местности решили привлечь г-на начальника 3-го участка Уральской железной дороги А. Ф. Колмогорова. То есть родного сына «главного кожевенного заводчика Тюмени». Это постановление отменило Тобольское губернское по городским делам присутствие. Словом, осрамились думцы.
Часть прибыли от производства г-н Колмогоров пускал на добрые дела. 17 лет – стаж его благотворительности. Он был председателем попечительского совета женской прогимназии, членом комитета помощи пострадавшим от наводнения в Зареке. Построил новый плавучий мост через Туру, жертвовал деньги на строительство водопровода. Филимон Степанович несколько раз выбирался в гласные Думы, занимал пост городского головы (1867–1869). Одна из улиц носила его имя – Колмогоровский переулок. (Сейчас Промышленный переулок).
Интересные воспоминания о Колмогорове оставил его коллега Чукмалдин. Николаю Мартемьяновичу грозило разорение. От кого ждать помощи? «Приезжает раз ко мне покойный Ф. С. Колмогоров и прямо начинает с пословицы: «Кто капитал потерял – половину потерял; веру в себя потерял – все потерял». Что вы киснете и сидите дома без сна и пищи? – продолжил он. – Посмотрите на себя, на что вы стали похожи. Ну, потерял деньги, что же делать? Вот я тебе даю 10 000 рублей без расписки: бери и работай. Возвратишь их мне, когда сможешь. Сбрось только с себя горе и апатию, а остальное все дело поправимое». Такое сочувствие в трудную минуту жизни подействовало на меня освежающе. Я встрепенулся и, собрав все силы и всю энергию, принялся распутывать узел моих дел».
Умение поддержать человека в трудную минуту – дело благородное, впрочем, так и поступают настоящие христиане. А купцы русские держали слово.
СТРОИТЕЛЬ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ
Сын Филимона Степановича Александр был женат на известной писательнице Надежде Лухмановой, которую привез в Тюмень из Санкт-Петербурга. Невестка пять лет жила в доме свекра в Зареке, наблюдая за купеческими нравами и местным бытом. В результате из-под ее бойкого пера вышло произведение «Очерки из жизни в Сибири».
Муж Александр Филимонович, по образованию инженер путей сообщения, целыми неделями пропадал на строящейся железной дороге Екатеринбург – Тюмень. «Железная дорога проводилась впервые, – писала Надежда Александровна, – в городе были старики, никогда в жизни не видевшие такого чуда, божьи старушки, которые с первой же недели стали ездить с самоваром и прикусками на железнодорожное полотно глядеть, как «она» побежит, и только убедившись, что проклятые анжинеры на смех им, как кроты бессловесные, прости господи, всю округу изрыли, испоганили, а «ее» пустят еще только через три года, плюнули и ездить перестали».
Но дело государственной важности успешно завершилось. Открыли железную дорогу в 1885 году, она благоприятно повлияла на развитие Тюмени и в целом всей Сибири. А через два года первая писательница Тюмени Надежда Лухманова, оставив сына Гришу мужу, распрощалась с Сибирью. Умчал ее поезд в Санкт- Петербург. Отвергнутый супруг до самой смерти выплачивал любимой Наденьке пенсион по разводу.
В 1896 году в столичном журнале «Русское богатство» опубликовали очерки Надежды Лухмановой. И вся Россия узнала о нравах сибирского города. В Тюмени в том же году по проекту ее бывшего мужа построили мост через Тюменку.
Сыновья Филимона Степановича Александр, Федор и Григорий занимались благотворительностью. В 1900 году Торговый дом «Ф. С. Колмогоров. Наследники» открыл на Береговой улице бесплатное частное приходское училище, в котором мальчики и девочки обучались совместно. Заботились Колмогоровы и о здоровье рабочих. При кожевенном заводе верой и правдой служил фельдшером Иосиф Васильевич Карнацевич, участник Польского восстания 1863–1864 гг., отец Почетного гражданина г. Тюмени доктора С. Карнацевича.
«КВАДРАТ». НО НЕ МАЛЕВИЧА
После кончины Филимона Колмогорова завод был продан купцу Собенникову. Но недолго новый хозяин владел производством. Наступил 1917 год.
О том, как дальше развивались события, узнаю в областном госархиве из рукописи Алексея Нечволоды «Очерк истории Тюменской овчинно-меховой фабрики им. С. М. Кирова с 1924 по 1984 годы».
«Колчаковцы разогнали артель «Квадрат», увидев в ней врага старого строя, – отмечает Нечволода. – Однако в августе 1918 года рабочие вновь собрались. На свои средства купили здание для завода. Однако возобновить работу удалось только в 1919 году. Освобождение Тюмени от белогвардейцев было основой для возрождения предприятия, но уже не на базе кооперации кустарей. Решением советских органов с 9 августа 1919 года овчинно-шубный завод «Квадрат» стал государственным предприятием. В 1922 году губсовнархозом было создано объединение кожевенных предприятий «Кожмехзавод», в состав которого был включен «Квадрат». Первым директором объединения стал член ВКП(б) И. А. Соснин.
1924 год может вполне законно считаться годом рождения овчинно-шубного производства, а значит, и рождением фабрики. В этот год на базе складов бывшего кожевенного завода Собенникова был построен новый овчинно-шубный завод».
РУЧНОЙ ВЫДЕЛКИ
Наверняка у многих в гардеробе имеется дубленка. Красивая, практичная, теплая вещь. Выделка отличная, фабричная. В 20-е годы механизации никакой не было, все работы по выделке и пошиву одежды производились вручную.
«В воспоминаниях тогдашних рабочих и документах тех лет вырисовывается по-сегодняшнему нечеловеческие условия труда, – пишет А. Нечволода. – После окончания процесса отмочки, длившегося 2–3 суток, рабочие вручную отжимали овчину, развешивали на шестах для сушки. При этом развешивали так, чтобы не образовывалось складок. На третий день овчины снимали с шестов, отсортировывали. Жирную намазывали жидкой глиной и снова развешивали на шестах и сушилке. Таким образом некоторые овчины приходилось намазывать глиной 4–5 раз. После овчину подвергали растяжке. Производилось это с помощью рук и ног рабочего и крюка на колодце.
Мастер, убедившись в мягкости овчины, переходил к её побелке. Это делалось так: на колоду ложили (так у автора – Е. Д.) две овчины вверх шерстью и привязывали к колоде. Образовывалось что-то вроде вала. На него уже ложили овчину вверх мездрой, посыпали алебастром или мелом и острой косой удаляли оставшуюся клетчатку. После этого кирпичом или пемзой на шкуре растирали мел или алебастр. Каждый рабочий сдавал свою продукцию старшему мастеру. Если операция была выполнена качественно, овчина направлялась на читку и окраску. Красили вручную намазным способом в два приема.
После второго крашения овчину возили на реку Туру и мыли с помощью деревянной лопаты. Мыли до чистой воды. Потом опять сушили, растягивали, с помощью щетки и керосина чистили, добиваясь равнотонности и окраски, и цвета. Последней операцией перед отправкой овчин в пошивочный цех было хлопанье. Двое рабочих брались левыми руками за овчину, а правыми выколачивали палками остатки пыли и т. д. Принятая мастером овчина направлялась на приготовление изделий.
Рассказывает Петр Лошкомоев: «С 12 лет я батрачил у кулаков, мелких кустарей и заводчиков, с августа 1915-го по март 1917-го служил в 15-м сибирском полку в Лифляндии, рядовым 480-го Даниловского полка царской армии. Заболел и был отправлен домой на излечение.
17 марта 1919 года в Тюмени мы и несколько сот пленных красноармейцев, подняли восстание колчаковцев, но нас разбили. Несколько месяцев скрывался на реке Пышме, подальше от города, куда белые побаивались наведываться. Под ударами Красной армии колчаковцы отступили на восток. Вернулся снова на завод. Вот здесь-то и произошло наиболее весомое событие в моей жизни. На собрании профсоюза кожевенников мне сказали: «Лошкомоев, берись за налаживание работы завода. Красная армия нуждается в теплых полушубках». Так я стал заведующим кожевенного завода с сентября 1919 года. Был в этой должности до конца 1923 года. Здесь вступил в партию большевиков».
Овчинно-меховая фабрика была настоящей труженицей в советские годы, во время Великой Отечественной войны она внесла свой вклад в Победу.
В 2008 году, пережив сложные экономические испытания, фабрика закрылась.
Но что в наследство от родоначальника кожевенного завода осталось городу? Колмогоровым принадлежал особняк на Гостинодворской площади (сейчас улица Республики, 1) и респектабельный дом по улице Мостовая (Щербакова, 4). Здания являются памятниками архитектуры, отреставрированы и достойно представляют историю и зодчество дореволюционной Тюмени.
Елена ДУБОВСКАЯ /фото автора/