Субъективно
В конце июня Госдума РФ приняла законопроект, запрещающий выращивать генно-модифицированных животных и растения. Недавно я приводил аргументы за и против ГМО. Возвращаюсь к этому противостоянию, поскольку разыгран очередной акт драмы. И скорее всего – не последний.
Однако сначала поговорим о том, как доклад Всемирного фонда дикой природы о надвигающемся на планету голоде, о чем я писал в прошлый раз, связан с ГМО. Оказывается, прямее некуда. Александр Гапоненко, главный научный сотрудник Института биологии развития им. Н. К. Кольцова РАН, утверждает, что ГМО поднимает рентабельность и конкурентоспособность сельского хозяйства: «Во всем мире растениеводство дотационное, а если использовать трансгенные гибриды, можно обойтись без дотаций”. От огромного пирога урожая россиянину достается чуть больше половины. Остальное съедают плохая погода, сорняки, патогены и насекомые-вредители. Пропадающую половину можно сохранить, в том числе, с помощью трансгенных культур. Наконец, большинство ГМ-сортов имеют гены устойчивости к гербицидам, которые малотоксичны, однако весьма эффективны. А потому используют их куда как в меньших объемах, чем при возделывании культур без ГМ. “Если в сахарную свеклу вставить один ген глифосатоустойчивости – это в среднем 120 долларов дополнительной прибыли с гектара, – объясняет Гапоненко. – В России – миллион гектаров сахарной свеклы, вот и умножьте. Весь мир пошел этим путем”.
Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза, говорит: “В среднем по миру себестоимость товарных партий ГМО-растений на 20% ниже традиционных аналогов. В России, где сельское хозяйство низкотехнологично, разрыв еще больше – до 50%».
Напомню, что безопасности трансгенных продуктов для людей посвящены доклады сотен научных групп, в том числе – российских. Однако, по данным ВЦИОМ, более 80% россиян считают продукты с ГМО вредными. «Левада-Центр» задал недавно провокационный вопрос: "Верно ли, что обычные растения не содержат генов, а генетически модифицированные растения – содержат?" И что вы думаете? “Нет” ответили менее трети опрошенных.
– Первый страх очевиден: съешь помидор с геном трески, и у тебя жабры вырастут, – говорит Михаил Гельфанд, профессор факультета биоинженерии и биоинформатики МГУ. – Еще сетуют, что «у бабушки помидоры были вкусные, а сейчас невкусные». Это правда, они действительно невкусные! И мы знаем, почему: виновата обычная селекция. Стремясь вывести равномерно созревающие помидоры, отбирали сорта с поврежденным геном. Помидоры эти не ярко-зеленые, а бледно-зеленые, фотосинтез идет менее активно, из-за этого синтезируется меньше сахаров – и вот они уже не такие вкусные.
И уж тем более мало кто понимает, чем ГМО отличаются от продуктов селекции. Эти мичуринцы за более чем 80 лет с помощью химического и радиационного мутагенеза получили тысячи сортов. Однако такой подход почему-то не вызывает столь бурных дискуссий, чем точная и щадящая генная инженерия.
Недоверие к ГМО существует не только в России. Разница в том, что дискуссии в других странах не помешает распространение биотехнологий. Так что цена вопроса: кто окажется в авангарде процесса, а кто – в хвосте.
Значит ли, что поправленный закон бесповоротно ограждает россиян от продуктов с ГМО? Вовсе нет! На сегодня разрешено использовать некоторые сорта кукурузы, картофеля, сои, риса и сахарной свеклы (22 линии). По данным Роспотребнадзора, зарегистрировано 72 пищевых продукта, полученных с применением ГМО. Большей частью внушительного импорта кормят животных. Да и в России ГМО-растения нелегально выращивают уже много лет. По оценкам Злочевского, засеяно около миллиона гектаров – более процента общей площади. Трансгенные семена ввозятся с документами обычных. “Ответственность по новому закону – в пределах 500 тысяч рублей, но доказать все равно ничего не получится”, – замечает Злочевский.
По сути, Россия осталась в том же правовом положении, в каком была: импортировать можно, а вот самим выращивать нельзя. Чего Россию лишают поправки в закон? Оказывается, не только возможной прибыли, но и – вопреки концепции продовольственной безопасности и импортозамещения – ставят в еще большую зависимость от иностранных производителей ГМО. Ведь без них пока может обойтись население, но не животные, идущие в пищу. “Это – антипротекционизм, – рассуждает Аркадий Злочевский. – В условиях, когда государство декларирует задачу импортозамещения, страна продвигает импортную продукцию”.
Еще один провал закона – мощный тормоз научных исследований. С 2002 года в России было выдано всего 14 патентов на ГМО-растения, почти все они получены в трех лабораториях. Для сравнения: США владеют патентами более чем на 40 тыс. семян ГМ-культур. “Серьезной работы над созданием отечественных коммерческих сортов сельскохозяйственных растений в России не ведется, – считает Константин Северинов, авторитетный в мире биолог, профессор университета Ратгерса и Сколтеха. – Крупные товарные производители, например, картофеля, почти полностью ориентируются на сортовой материал, созданный за рубежом”. По мнению Северинова, проблема здесь не только в законодательном регулировании ГМО, а в общем уровне российской генетики: “В институтах бывшей Академии сельскохозяйственных наук уровень руководства и большинства проводимых работ настолько низкие, что речи о генных модификациях (и даже генах) вообще не идет”.
И Михаил Гельфанд уверен, что поправленный закон окончательно лишает российские аграрные биотехнологии потенциала развития: “Новыми сортами люди занимаются, чтобы потом выращивать, человечество накормить и самому разбогатеть. Но делать это, понимая, что нет шансов использовать результат, – занятие странное”.
Чуть более двух лет назад мало кто предсказывал такой разворот событий. Дело в том, что в конце 2012 г. правительство страны приняло проект постановления, устанавливающий порядок госрегистрации ГМО, фактически снимающий запрет на выращивание и использование трансгенных растений в стране. Публикация документа спровоцировала истерию. Раскрутили её две дамы. Ирина Ермакова, специалист по высшей нервной деятельности, а не генетик, прославилась мемом, что ГМО землянам дали инопланетяне. А филолог Елена Шаройкина, “самый красивый российский эколог”, утверждала, будто с помощью ГМО нас хотят лишить самого естественного и прекрасного процесса – появления детей. Петицию от имени десятков тысяч направили президенту в августе 2013 г., и Путин вроде бы прислушался. Однако всего через две недели правительство приняло постановление № 839, фактически утвердившее проект 2012 года. Оно вступало в силу 1 июля 2014 года. Наши генетики-эксперты говорят, что с конца сентября 2013-го по февраль 2014-го в России официально существовала прогрессивная ГМО-повестка. Но 12 февраля на оперативном совещании Совбеза РФ было решено закрутить гайки. Что послужило поводом – ученые теряются в догадках. Как бы то ни было, через месяц в Госдуму внесли законопроект, запрещающий оборот продуктов с ГМО. И вступление в силу 839-го постановления спешно перенесли с июля 2014-го на июль 2017 г.
Тем не менее антипоправки в закон вносили трижды, а борьба растянулась на два с половиной года: запрет натолкнулся на серьезное сопротивление ученых. В апреле 2014 г. Общество научных работников направило премьеру Медведеву открытое письмо в поддержку генной инженерии за подписями более чем 300 ученых, половина из них имели ученые степени по биологии и медицине. В августе подписантам ответил замдиректора департамента Минобрнауки Сергей Матвеев, и текст давал основания рассчитывать на здравый смысл чиновников. Каково же было удивление ученых, когда 2 февраля 2015 года в Госдуму был внесен третий вариант антипоправок, автором которых был тот же г-н Матвеев! Возмущенные ученые писали министру Ливанову: «Похожая ситуация наблюдалась в Советском Союзе, когда Трофим Лысенко, игнорируя мнение подавляющего большинства научного сообщества, сумел настроить государство против генетики”. Ответ ученые получили от того же г-на Матвеева. Он уже не писал об “инновационном развитии” и “здоровой конкуренции”, зато упомянул заседание Совбеза, а также совещание у вице-премьера Дворковича, где “было принято решение об установлении вышеуказанных запретов”.
В апреле 2015 г. Госдума приняла поправки в первом чтении почти единогласно – против голосовал только депутат-справорос и основатель газеты "6 соток" Андрей Туманов. Он сделал и последнюю серьезную попытку повлиять на ситуацию: отправил свой депутатский запрос в РАН. “Да, в ответе из Академии наук было четко сказано, что генно-модифицированная продукция не влияет никак ни на что, – рассказывает Туманов. – Среди коллег я это распространил, но большинство вообще не знают, что такое ГМО… Я доношу, многих, в принципе, убеждаю… Но они запуганы просто этими тремя буквами и не хотят слышать никакие аргументы”.
Все закончилось в июне
2016-го. Законопроект приняли во втором чтении, а 27-го, в последний день работы Думы 6-го созыва и одновременно с “пакетом Яровой” – в третьем, окончательном чтении. Константин Северинов рассуждает, что естественный консерватизм большинства, мечта о “прекрасном” прошлом и клубнике с бабушкиных грядок делают трансгенные организмы темой политического популизма: “ГМО воспринимается многими как чужая американская технология, а значит – ее должно не пускать. Им вторят местные производители, например фермерский кооператив "Лавкa-Лавка". Некоторые верят, что просвещение, объяснение азов того, как работают гены, может помочь. Я в это не очень верю. Должны сработать какие-то другие, “нерациональные” механизмы: голод, резкое повышение цен, массовые отравления людей “органическими” продуктами, в которых полно бактерий из навоза. Думаю, что время все расставит по местам, но Россия, по заведенной привычке, будет среди последних развитых стран, которые перейдут на ГМО, со всеми неизбежными последствиями: догонять, зависеть от чужих передовых технологий и так далее”.“В Бразилии была похожая история, – рассказывает Гапоненко, – против ГМО был президент. Но оппоненты достали пару трейлеров семян трансгенной кукурузы, посадили, и она моментально распространилась по всей стране. Правительству пришлось это принять, а экономика очень сильно выиграла”. Злочевский считает: “Бразилия – ориентир для нашей власти – признать, что посевы ГМО есть, легализовать их и наладить нормальный контроль”. Тем более что постановление правительства № 839, формально все еще не отмененное, могло бы стать основой прогрессивного госрегулирования ГМО, хотя оно уже противоречит изуродованному закону. Но это пожелание, мне кажется, из области фантастики. Скорее оправдается прогноз Северинова: ГМ-фобия и голодуха – близнецы-сестры…
Игорь ОГНЕВ
