Записки писателя
(Рассказы об автомобилистах)
Как не воздать вам должное, работные руки! Они – лик души человека. Об этом думал я в одной из поездок в Казанку, где рыбоводничал на озерах и где рождались строки глубокой прозы. Когда писал книгу об автомобилистах Тюменской области, вспыхнула в сознании картинка – руки шофера Шевчука с ладонями, подобными рашпилю.
О шоферах Казанского района писал златошвей сибирского сказа Иван Ермаков. Я в свое время написал документальную повесть об Иване Михайловиче, в которой есть главка «Иван да Василий».
Началась она с разговора в райкоме партии о Ермаке, как себя называл иногда самобытный писатель.
– Ну, смелость Ивана Михайловича – ладно, ее никто не отнимет, – заговорил секретарь РК КПСС Василий Аржиловский. – Мы часто бываем невнимательны к окружающей нас действительности. Есть интересные люди среди нас, а мы их не замечаем. Ермаков же умел углядеть.
– Как он Шевчуков узрел среди другого люда в Казанке? – заулыбался я, напомнив Аржиловскому об очерковой ермаковской книжке про Ивана да Василия.
Несколькими часами раньше я встретился с одним из Шевчуков. О таких вот и писал Иван Михайлович, что руки у них «скуповатые на жесты, бережны в ласке, зато звери в работе – железо мнут». Лица их – «мужественные и в тот же момент – добродушные, спокойно-уверенные и в то же время застенчивые, суровые, но исполненные вековой доброты. Лица без лицедейства. Лица – рельеф сердца. Таким во всем хочется верить…
После войны крутил Василий Иванович баранку автомобиля и обогнул по километражу земной шар несколько раз. Однажды сделали ему запись в трудовой книжке и до пенсии все – в автоколонне, а Иван Иванович – до смерти. Утишаются и работные руки…
Делом человек ставится, делом и славится, и нет ничего другого более основательного на этот счет. Остро почувствовал это, совершая радиальные, разовые поездки в южные районы области, когда стал собирать материалы для книги. Проводил такие встречи и в самой Тюмени.
На Товарном шоссе, близ вокзала, была территория «Сельхозтехники», выглядевшая до того нелепо и безобразно, что чертыхаться хотелось: сараи какие-то, выбоины, лужи, в беспорядке сваленные грузы. Пейзажи такие в прежние времена у нерадивых хозяев были не редкостью. Но вот откупили это гнилое место на изломе эпохи. В один из начальных дней августа 2009 года приехал я сюда с руководителем Союза автотранспортников области Василием Мининым. Территория как на выставке. Офис, технический корпус, магазин, асфальтик везде, чисто, будто веничком подметено. Не хватает только девиц, которые бы встречали тебя хлебом-солью. Минин пошел по хозяйству, так сказать, а мы остались с Шеффером, директором ООО «УКПТО Тюменьавтотранс». Этот крепыш со щеткой аккуратных усов на круглом лице и наливным, как яблоко, лбом ждет вопросов. Задаю без обиняков и в лоб:
– Кто у тебя флаговые люди? Представь пофамильно.
– Да все флаговые. Вот Косогоров Алексей Владимирович, коммерческий директор. Работаем мы с ним уже сколько... После института я его взял. Сейчас ему 35. Начинал с кладовщика… Юрий Сергеевич Прохоров. В армии служил. Приехал в Тюмень из Киргизии, работал в «Трансгазе», пришел к нам. Председатель профсоюзного комитета и возглавляет техническую службу. Вячеслав Николаевич Юдин, мой заместитель. На пенсию проводили в этом году, но продолжает работать. 10 лет у нас.
– Можно, закурю?
– Валяй.
Шеффер закурил и продолжил:
– Работает уже больше десяти лет. Он зам по общим вопросам.
– У тебя все заместители?
– Все, – смеется, – каждый работник фирмы. Но коллектив водителей у нас особенно прекрасный. Сейчас гоняем КАМАЗы, так один водитель посетил и Черное море (Лазаревскую)… Съездил два раза на Алтай. Выиграли аукцион в Москве – сейчас приходится обеспечивать их.
– Что вы туда возите?
– Транспорт. Три водителя именитых этим заняты. Новоселов Михаил, Кайзер Виктор, Мальцев Юрий. Про слесарей технари лучше расскажут, наверное. Да, про компанию «Русский автобус». Занимается продажей запасных частей. Коллектив отдельный. Но тоже наш. Коллектив хороший, работоспособный. Зарабатывает для себя деньги. Планерки мы не проводим. Каждый сам знает свое дело.
– Как на будущее России смотришь? Ты ж русский немец.
– Какой я немец? Родители из Поволжья. Камышинский район.Туда я так и не смог съездить, хотя желание есть. Все некогда. Работа, работа и работа.
С чего начинали? База была брошенная. Отопления не было, словом, ничегошеньки: одни кучи мусора. От бывшей «Сельхозтехники» останки. Мы девять лет уже строим. Сейчас канализацией занимаемся.
– Каждый человек оглядывается на свою прошедшую жизнь. В 50 лет цыплят уже по осени считают, как говорится. Меня, конечно, не подсчет цыплят интересует. Я хочу что-то из тебя выдрать, что всем нам в России своей важно. Что тебя впечатлило в жизни?
– Труд родителей.
– А где ты родился-крестился?
Узнал я, что Шеффер из Макарово, из-под Ишима. Четыре сестры и он, братик-заскребышек, любимец всех Шефферов.
– Саша, повторюсь, так что ты считаешь самым знаковым в своей жизни, определившим ее раз и навсегда?
– Я уже сказал – труд родителей впечатлил. Они вставали в три часа и ложились ночью.
И полился далее безыскусный рассказ Шеффера:
– Пятерых нас надо было вырастить, поэтому они и трудились от зари до зари. Впечатлило, когда запрещали коров лишних заводить. Мать плакала, помню: не давали вторую буренку держать. Это остается в памяти на всю жизнь. Не забыть, как сено косили, заготавливали по 40 центнеров, как дрова вручную пилили и кололи по 15 кубов. Пятерых поставить на ноги – не фунт изюму. У меня сейчас двое, и то это чувствуется, а там – орава. Когда похоронил отца, начал документы его смотреть. Трудовая книжка. Одна лишь запись. Пришел в 13 лет в колхоз и до самой смерти работал в нем.
– Кем?
– Скотником.
– Как звать-то его?
– Самуил Давыдович. Мать Ида Андреевна. Она дояркой всю жизнь работала от зари до зари. Такая работоспособность! Им надо было выживать, потому что очень сложно было. Все держалось на подворье. Сто уток каждый год инкубаторских, 50–60 гусей,10–15 овец, 2 поросенка, корова, телята. Их ведь надо обеспечить кормами. А уход… Не было ни механизмов, ничего. Мы всей семьей трудились. Сорок соток огорода картошкой засаживали. Работа была постоянно. Вот и анализируешь сейчас труд родителей. В трудовой отца написано: отработано 360 дней в году. Значит, практически без единого выходного вкалывал папка. И получено там столько-то овса, столько-то пшеницы. Денег не давали, оплачивали труд натурою – 5–6 центнеров зерна. Ради чего такой непомерный труд? Чтоб нас, ребятню, поднять, вырастить. Есть-пить – у нас всегда было в достатке. Мать, кроме всего прочего, рукодельница была. Нам все это от родителей и передалось…
Дед с бабушкой в Кошкарагай приехали, в семи километрах от Макарово, прямо на берегу Ишима. Туда их в 41-м привезли на плотах. С них они и сошли на эту сибирскую землю. Вырастили сад. Пацаном помню, у дедушки с бабушкой всегда были арбузы. Моченые назывались. Бочонки их заготавливали. Дед был конюхом, трудяга-мужик, вкалывал, как ломовая лошадь. И на производстве, и в саду. Яблок различных всегда было вдоволь. И свежие, и маринованные, и сушеные. Все было. Собственными руками выращено… Приехали на голое место, пустырь обжили.
Про одежду помолчим. Рваной бывала. Заштопанной, правда. В школу, однако, иногда не в чем было ходить. Пальто покупали с выростом. Купят подлиньше, чтобы ты лет пять проходил. Мне повезло – я самый младший и любимый в семье был… Вот так по жизни было.
– Что нужно, Саша, чтобы все мы в России жили счастливо?
– Работать надо, и больше ничего. Вот вы говорите об экономическом кризисе. Кризис у нас в головах. С котелка собственного – он постучал пальцем по лбу – разруха начинается. Ничего иного, кроме труда, выдумывать не надо. Россия – богатейшая страна, только работать каждому надо. Как родители-то выжили? Трудом и любовью. А как сейчас живут иные – ни котенка, ни ребенка. Но это же неправильно. А то собрать ребенка в школу – проблема, не на что у родителей купить учебники. Так держите свое хозяйство, в конце концов, елки-палки! Что, сложно сегодня держать гусей? Разведите живность. Хозяйство будет – живите. Нечего ждать чего-то, чтоб с неба упало. В нашем коллективе никто ничего не ждет, а каждый стремится зарабатывать. Ремонтировать –так ремонтировать, продавать так – продавать. А то кризис… Мы даже слова такого не говорим, нет его в обиходе в нашем Тюменьавтотрансе.
И последняя деталь нашего разговора. Вспомнил я, что читал в газете о том, что была у нас Герой Социалистического Труда доярка Шеффер.
– О маме твоей речь, Саша? Иде Андреевне?
– Да, о ней. Мама у меня герой. Была делегатом съездов партии. Награждена медалями за самоотверженный труд.
Позднее я узнал, что вскоре после представления к высокой награде Ида Андреевна умерла, не дожив до триумфа. .
Александр МИЩЕНКО