Звуки жизни
Стены моего дома всю ночь вздрагивали от бешеного напора ветра. Несколько раз гас свет, но ближе к утру все стихло, и стало слышно, как по оконным стеклам начал сечь первый весенний дождь.
С Великого пояса степей пришел циклон. Утро было безрадостно хмурым. Однако в полдень среди мглистых туч наконец блеснуло солнце! Я вышел на крыльцо и был изумлен: наши дома заливались потоками яркого света. Темный асфальт улицы дымился паром. И какая радость жизни вдруг вспыхнула в моей крови!
Дворовый пес очень быстро почувствовал перемену моего настроения. В янтарных собачьих глазах уже светились бесовские огни. Когда же он увидел меня на крыльце с рюкзаком и ружьем за плечами, отчаянно заскулил.
– Сейчас, Бим. Только ошейник с тебя сниму.
Отпущенный на свободу, он рыжей бестией сорвался с места и унесся на улицу. Бегло осмотрев все, что ему хотелось, и, прочитав возле столбов несколько писем своих соплеменников, он с запаленным дыханием вскоре вернулся ко мне, чтоб узнать, в какую сторону света пойдем сегодня.
Мы оставили за спиной оглушенный грачиными криками школьный лес и ушли в разбуженную весной степь. Без устали месили километры, мяли полынь, перепрыгивали через ручьи, торопясь до зари дойти до цепи озер. Шагали туда, где у самого горизонта зазывно и мутно голубели суземные леса. Временами из суходолов доносились отдаленные гусиные разговоры. И только вечером, когда на розовую гладь разливов легла тишина, мы достигли своей цели.
Устали плыть в небе облака. Они остановили свое медленное движение и вместе с камышами отразились в тихих зеркалах воды. Блаженство и покой охватили всю округу.
Можно было перевести дух, но во мне еще не успело как следует погаснуть состояние того неудержимого порыва, которое охватило меня дома и как мальчишку привело сейчас сюда. Невольная счастливая улыбка почти не сходила с моего лица.
Я был одинок здесь теперь, но не ощущал этого одиночества. Во мне еще не успело померкнуть сладкое чувство свободы, потому что увидел то, что всем существом своим ждал всю эту долгую зиму.
Горизонт вновь далеко отодвинулся от меня. Солнце коснулось его линии и стало медленно заходить. Оно было похоже теперь на красную бровь косача, тихо наблюдавшего за нами со своей лесной поляны.
Но вот ушло и светило. Краснобровая птица поникла, успокоилась, улеглась на ночь. День кончился. Но никому и никакого сигнала не поступило от наступившего вечера. Белее белых облаков летели над головой чайки. Редкие утиные пары чертили в стороне от нас лиловеющее небо. Они с шумом опускались на разливы и разводили на них светлые круги. Мирно и светло желтел луг.
Я долго стоял среди камышей и талых снегов. Заблестела Венера, сгущалась темнота, а случай сделать хоть бы один дуплет мне так и не выдался.
Ночевал в прошлогодней куче соломы, стараясь как можно глубже зарыться в недра своего случайного убежища. Попискивали потревоженные мыши. Пес тоже успокоился и устроился неподалеку от меня, спрятав нос в кончике своего пушистого хвоста. Ночь широко раскинула над нами гроздья своих пышных созвездий. Сколько же времени, сил да и самой жизни отдано этим озерам многими поколениями охотников! Сколько пороха и бензина сожжено здесь ими за многие годы, сколько пота пролито. Сколько удач подарили людям эти просторы, но, наверное, не меньше принесли им и разочарований.
Ни две лыжные шапочки, ни шерстяные перчатки не могли согреть меня в ту ночь. Перед рассветом, когда жгучий холод с особой остротой начал проникать к телу сквозь рукава и тонкую резину сапог, вдруг, как из мешка, повалила на север перелетная птица.
– Боже мой, – почти простонал я, – как вы живете и летаете в таком холоде?
Но птицы, как под напором, будто прорвало где-то сдерживающую их неведомую плотину, все шли и шли в предрассветном небе на север.
Ознобленный некомфортной ночевкой, я с облегчением вылез из своего соломенного укрытия и начал разминаться. Рассвет только обозначился на востоке. Но повсюду на темных еще разливах, не видимых для глаз, сходили с ума от своих криков сотни птиц. Среди всего этого гогота, кряканья, карканья и свистов громче всех выделялись крики лысух. Это были звуки радостного возбуждения. Звуки жизни.
Юрий БАРАНОВ, Армизонский район
Александр АНТИПИН /фото/
