Немного юмора
Когда пришло время обеда, мама разлила по тарелкам борщ и весело позвала: «Семейка-а, прошу всех к столу!». Папа, я и мой братишка Димка сели за стол.
Отец намазал на хлеб горчицы, сыпанул в тарелку перца, радостно потер ладонями и произнес:
– Ну что, приступим, пожалуй!
И только мы с братом взяли ложки, как папа спросил:
– «А вы, «чапаевцы», помыли руки-то перед едой?– Да! – хором гаркнули мы с Димкой.
– Хорошо, – сказалапапа, поверив нам на слово. Не успел я ложку ко рту поднести, как отец тут же одернул: «Опять, сынок, ты за свое. Сколько можно повторять, чтобы ты не всасывал из ложки суп с грохотом реактивного двигателя. Пойми: это очень некультурно. Подобная выходка негативно влияет на психологический климат семьи.
– Но борщ-то шибко горячий, – попытался я возразить.
– Горячий, не горячий. Это не имеет никакого значения. Все воспитанные люди едят бесшумно. Заруби это себе на носу. А ты, Дима, – обратился отец к брату,
– не набирай полную ложку. С нее капает на чистую скатерть. А мама еще вчера её постирала, всякий труд нужно уважать, ценить.
Я изо всех сил старался хлебать борщ бесшумно. А Димка черпал его по полложки. Если взглянуть на нас со стороны, то все вроде бы прилично, культурно и придраться не к чему. Только не тут-то было. Неугомонный папанька по новой обратился к нам:
– Почему вы, дети, сутулитесь, сидя за столом. Нельзя этого делать, иначе у вас будет искривление позвоночника и вы со временем наживете себе горб.
Нажить горб мы с братом не хотели и постарались сидеть прямо. Однако вскоре обнаружили, что в таком положении трудно подносить ложку с борщом, да еще горячим, ко рту. Нашу неловкость папа видел, но помалкивал, чтобы не противоречить самому себе. Когда мама поставила на стол второе, отец возмутился пуще прежнего:
– Вы почему чавкаете, как поросята, не можете кушать второе, как все воспитанные люди?
Братишка хихикнул. На что отец отреагировал с еще большей строгостью: – Дмитрий, если я еще хоть раз услышу подобное, то получишь от меня ложкой в лоб.
– Да что ты, отец, допекаешь детей? – вмешалась мама, – дай им спокойно поесть. Какой же ты, право…
В это время папа ни с того ни с сего закашлялся и ничего не смог ответить. Он покраснел, словно свекла, из глаз брызнули слезы. Потом вскочил, как ошпаренный кипятком, опрокинул впопыхах стул, прикрыл рот салфеткой и бросился в туалет. Мы с Димкой готовы были расхохотаться, но мама, глянув на нас, пригрозила пальцем…
Отец вернулся к столу и, чтобы хоть как-то оправдать себя, виновато сказал:
– Не обращайте внимания. Подавился малость… Котлета, окаянная, не в горло пошла. С кем не бывает…
Закончив обед, отец вышел из-за стола, ушел в спальню, и вскоре до нас донесся его заливистый храп. Можно было подумать, что там запустили пилораму.
Когда мы с Димкой помогали маме на кухне мыть посуду, брат спросил ее:
– Мама, а наш папа воспитанный? – Мама сделала вид, что не расслышала, но потом подумала, улыбнулась и сказала:
– Он у нас не только воспитанный, а еще и хороший философ. Просто немножко устал, ведь он с работы.
Михаил ЛЕОНОВ
