Скорее, беззащитней
Теперь уж точно пенсии в начале следующего года проиндексируют лишь на 4%, тогда как ожидаемая инфляция может составить 7,4%. Сразу оговорюсь. Во-первых, десятые доли прогноза в поведении столь капризной дамы, как инфляция, выглядят очень смешно, поскольку эксперты оценивают погрешность статистики в 2-3%. В условиях России погрешность эта играет, как правило, в большую сторону. Во-вторых, прогноз относится к инфляции общей и соотносится с индексацией пенсий, как одна сторона Луны, темная, с другой, светлой. Аналогия хромает, но всё же...
Дело в том, что общая инфляция – лишь доля той, которая со всего маха бьет по пенсионерам, поскольку их уровень жизни зависит в основном от тарифов ЖКХ и скачков цен на продукты. А эти вещи не возьмется предсказывать самый талантливый ясновидящий. Например, нам к недавно появившимся отчислениям на туманный капремонт сулят скоро подарить новую строку в жэкэховскую платежку: вывоз твердых отходов. Причем считать будут по площади квартиры, как будто старые чайники и коробки растут на каждой половице ежемесячно. Надо ведь как-то штопать дырки в бюджете!
Ну а продуктовая инфляция почти вдвое выше общей. Что будет в следующем году – это зависит, в том числе, и от того, с какой очередной турцией Россия поссорится. И эти вещи, как вы понимаете, плохо предсказуемы. В итоге, исходя из сегодняшней диспозиции, в 2016 г. пенсии, проиндексированные на 4%, по оценкам специалистов ВШЭ, в реалии уменьшатся на 3-4%. Это без турецкого эмбарго. Глава Минэкономики г-н Улюкаев считает: запрет на ввоз продуктов из этой страны прибавит к инфляции мизер, 0,1-0,2%. Эксперты ЕБРР иного мнения: эти продукты подорожают на четверть. А поскольку удельный вес продуктовой корзины в минималке пенсионеров значительно больше, нежели у работающих, то политические игры и ударят по старикам больнее.
Хочу обратить ваше внимание еще вот на что: на прошлой неделе правительство установило прожиточный минимум на III квартал 2015 г.– 9,7 тыс. руб. Это на 3,4% меньше ко II кварталу. Кризис ведь на дворе! Дифференциация по возрастам такая: трудоспособным – 10436 руб.; пенсионерам – 7951 руб.; детям – 9396 руб. (В Москве, кстати, минималка установлена в 16000 руб., а пенсионерам – 11428 руб.). Я не встречал обоснований, тем более – публичных, такого разброса минималок для пенсионеров и детей, но подозреваю: чиновники исходили из того, что дети, мол, растут так быстро, что ежегодно вылезают из штанов-сапог, а пенсионеры годами носят старые вещи и рады-радешеньки. Это правда, я и сам такой. Но правда не вся. Многие новации государства, например, плату за проезд большегрузов по федеральным трассам и штрафы, чиновники перенимают с Запада, но почему-то выборочно. На том же Западе пенсионеры имеют возможность, например, путешествовать по всему свету, не залезая в долги. Нашим это и не снилось. Любопытны такие самооценки россиян. Судя по опросу ВЦИОМа, обычный человек был бы доволен жизнью, имея 23 тыс. руб. дохода, а порог бедности люди оценивают в 11 тыс. руб. Замечу, мнение людей и государства расходятся весьма существенно: официально к нищим относят тех, кто имеет доходы вдвое ниже прожиточного минимума. То есть 5 тыс руб. во II квартале 2015 г.
Судя по октябрьским оценкам российского офиса Всемирного банка, крайняя бедность в России (меньше 5 долл. по паритету покупательной способности 2005 г.) устойчиво снижалась, достигнув 5% (7,3 млн чел.) в 2014 г. Но уже в нынешнем показатель вырос до 6,5% и будет увеличиваться в 2016 г. Это 3 млн семей, или 9,5 млн человек, по оценкам Центра макроэкономического анализа и прогнозирования. Впрочем, есть и куда более тревожные оценки. Например, ежегодное исследование Credit Suisse: за минувший год благосостояние российских семей (в долларах) рухнуло на 40%, вернувшись на уровень 2005 г. С этими данными стыкуется недавний опрос ВЦИОМа.
На вопрос «Много ли в нашей стране бедных?», 82% респондентов ответили «много». Для сравнения: в 1990 г. так считали 69% опрошенных.
И причина не только в кризисе. В «тучные» годы власти так и не создали разумную адресную поддержку бедных, раздавая деньги и тем, кто не нуждался. Прикрывались чиновники смешной отговоркой: мол, карточная система напомнит хаос 90-х. А сложив зубы на полку, россияне о втором пришествии хаоса не подумают? С большим запозданием адресную поддержку власти начинают тестировать только теперь. Тем более что они, по словам Татьяны Малевой, директора Института социального анализа и прогнозирования Академии народного хозяйства и государственной службы, в 2015 г. ликвидировали многие виды социальной поддержки, а некоторые регионы, задавленные долгами, сделали это ещё год назад. Например, упразднили льготы ветеранам труда.
Кстати, в российском законодательстве до сих пор не существует понятия минимальной пенсии. И потому власти регионов, исходя из своих возможностей, подгоняют её к прожиточному минимуму, а то и ниже. Тем самым государство своей убогой социальной политикой демонстрирует детям будущую счастливую старость. Гораздо ужаснее тот факт, что унижая мизерной минималкой огромное число пенсионеров, государство, так сказать, вознаграждает их за многолетний безупречный труд на благо Родины, которая от своих щедрот разве что березовым соком напоит.
Впрочем, о чем это я? Стыд не дым, глаза не выест. Но есть и вполне прозаические аспекты, которые власти стараются не замечать.
– Правительство считает, – говорит Татьяна Малева, – будто ущербная индексация пенсий на 4% касается только 38 млн человек. Это заблуждение. Модели потребления и выживания строятся не на индивидуальной стратегии, а на домохозяйствах. То есть на семьях, а 40-45% из них включают пенсионеров. И мы знаем по опыту 90-х годов, что даже низкие пенсии, если их, конечно, выплачивали, служили «подушкой безопасности», предупреждали рост бедности, когда молодые члены семей теряли работу либо им не выдавали зарплату. Пенсии в такой ситуации выполняют роль социального гаранта. То есть реальным следствием недоиндексации пенсий будет повышенный риск бедности практически у половины населения.
Что кроется за словами Малевой? В том числе и то, что многие дедушки-бабушки более или менее регулярно помогают внукам. Особенно студентам, да еще уехавшим далеко из отчего дома. В 2016 г. такая поддержка станет еще актуальнее, поскольку студентам и вовсе не будут индексировать стипендии. Вице-премьер Ольга Голодец в связи с этим выразила надежду, что они понимают «ситуацию и будут серьезным подспорьем для России». А я, признаться, не очень понял, как они будут Россию подпирать? На голом патриотизме? Тем более что стоимость обучения во многих провинциальных вузах вырастет в следующем году в 2-3 раза!
Социальные проблемы увязаны туже, чем говорит правительство. Оно очень гордится тем, что безработица в стране застыла на уровне 5,5%. Да и вакансий на рынке труда, дескать, полным-полно. Сначала скажу о последнем аргументе. Действительно, вакансий много, однако чиновники умалчивают об одном нюансе: профессиональные структуры вакансий и безработных разные. Другими словами, большей части безработных надо сначала обучиться новой профессии, а уж потом претендовать на вакансии. Понятно, что не везде для этого есть возможности, да и на приобретение новой профессии уйдет не один день. А жить на что?
Теперь посмотрим на низкую безработицу. Цифра, которой похваляются чиновники, – это доля официально зарегистрированных на биржах труда. Если же учесть тех, кто махнул на биржи рукой или занят неполный рабочий день (неделю), то, по оценкам экспертов, доля безработных удвоится, если не утроится. Учесть нужно и тот факт, что доходы семей впервые в новом веке упали примерно на 10%, а покупательная способность – на 12% с лишним. Почему второй показатель выше первого? Объяснение простое: люди стали больше откладывать на черный день. Это зафиксировали опросы социологов. Что же мы имеем? С одной стороны, рейтинг президента Путина держится на фантастически высокой отметке. Это вроде бы должно свидетельствовать о том, что 89% россиян одобряют действия высшей власти. Но тогда почему эти же люди ждут наступления черных дней?
Эксперты обращают внимание на тот факт, что зарплаты и другие виды доходов семей просели гораздо ниже валового внутреннего продукта. А низкооплачиваемый труд не может быть эффективным. Помните популярную в СССР поговорку: они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем. И, тем не менее, предупреждают социологи, власти нужно бояться не только обострения социальной ситуации в результате резкого падения доходов. Куда более тревожна социальная апатия: люди уходят в себя и умывают руки. Симптомы не заставили ждать: в 9 раз выросла смертность от алкогольных отравлений, вдвое – число убийств...
Остроту, по мнению Малевой, добавляет тот факт, что двадцать лет ушло на возврат пенсиям покупательной способности. И вот сейчас, во время кризиса, их вновь обрушивают. Это большая ошибка властей, считает она.
На прошлой неделе я писал о намерении правительства заморозить накопительную часть пенсионных фондов в третий раз – и на 2016 г. Намерение превратилось в свершившийся факт вместе с утверждением Госдумой проекта федерального бюджета. В феврале Максим Топилин, глава Минтруда, не исключал такого шага «в случае тяжелой ситуации с бюджетом». Источник в правительстве пересказал другой резон: «В соцблоке полагают, что накопительный компонент не работает в текущих условиях». Я думаю, ЦБ чуть больше чиновников соцблока понимает, как работают деньги, тем более – «в текущих условиях», когда их не хватает позарез. «Это (заморозка) негативно скажется на доверии населения к накопительному элементу пенсионной системы и, как следствие, будет способствовать снижению прироста долгосрочных инвестиций», – говорится в докладе ЦБ, презентованном 2 декабря.
За сохранение накопительной части «в принципе» и 68% трудоспособных россиян, судя по опросу ВЦИОМа во второй половине ноября. Правда, чиновников мало интересует мнение народа. Тем более что возвращать фондам скорее всего нечего. Глава Минфина Силуанов в начале декабря впервые признал: «Эти средства пошли на Крым, на принятие антикризисных мер». Словом, плакали ваши денежки...
