Отрывок из романа: «Байкал: новое измерение»
За год-полтора начал готовиться Путин к полету со стерхами. Первым делом приобрел на личные средства дельтаплан, который потом передал ученым-орнитологам. Учился летать в центральной части России.
И вот он на Ямале. Совершил два полета – первый, ознакомительный, еще один – с птицами. И вот – третий. Он уже в атмосферах, в птичьем парении. Перед полетом Путин изучил перелетную дорогу стерхов, которая ведет их по руслам рек, за облаками. Путин делает виражи, ловя по-птичьи восходящие потоки, чтоб легче было лететь стершатам. Птицы, как прилежные первоклашки, виражируют вслед за вожаком. Откровенно любуясь ими, Путин думает: «Красивые ребята». Надо регулировать скорость дельтаплана, чтобы птицы поспевали за ним, и ловить воздушные потоки. Ставят ветер на службу себе все ж птицы. Как и люди некогда, что на парусниках осваивали Мировой океан. Берет ветер в соратники и Путин. Человеко-птицей стал Президент. Это совсем не то, что летать на истребителе. Впереди где-то долгая птичья зимовка, откуда парадным строем будут возвращаться они на родину, в сторону милую, в северный отчий край. Чисто эмоционально это впечатлительно, а Путин – человек эмоций при всей его твердости как политика. Не зря же он сказал на одной из встреч с журналистами: «Я собираю эмоции». То, что народ доверил ему верховную власть, – еще какой повод для эмоций! Что Путину другие всякие птички, когда главным он стал в стае самых красивых и самых грациозных птиц – стерхов.
Хранитель музейного Обдорского острога в Салехарде Михаил Канев изложил бытующую у ненцев легенду об этой царственной птице. Когда-то стерхи были такие же серые, как обычные журавли, и никогда не гнездились на далеком севере, где до самого лета лежат белые снега. Однажды одна влюбленная пара так была увлечена друг другом, что при весеннем перелете не заметила, как пролетела родные места гнездований. А залетела далеко на север, где лежал еще не растаявший снег. Поздно журавли поняли свою ошибку. Настала пора вить гнездо и выводить потомство, не лететь же обратно. К тому же в ночные заморозки они подморозили свои лапы.
Когда у этой влюбленной пары журавлей на свет появилось потомство, вначале они ничем не отличались от обычных журавлят. Но когда выросли, стали белыми, как первый снег, а лапы и клювы оказались красными. С тех пор гнездится эта птица в наших краях и выводит свое потомство.
Люди называют ее стерхом, и нет в мире птицы прекраснее...
Представился мне полет Путина в воображении – вот и живописую его. Летит Президент-птица на мотодельтаплане из орнитологического заповедника в заполярном Кушевате в белом халате, белом шлеме с клювом. Птичья высота, темнеющие, будто байкальские воды на глубине, пространства тайги. Прохладно, ощутимо твердый встречный влажный воздух держит крылья журавлиного вожака и шестерых журавлят. Через портативный магнитофон журавлята слышат крики вожака-стерха. Время от времени Путин оглядывается на птиц. Как ни крути, он ответственный теперь за их судьбу. Делает новый вираж, ведомые птицы вторят ему. «Хор-рошо! – говорит Путин. – А вообще фантастика. Вдуматься только: человек учит птиц летать. Такого еще не бывало». Птицы впитывают полет этот генной памятью. Подсознанием их правит мысль, что надежды свои, которые они инвестировали в вожака, оправдаются, и не заведет их опытный птичий лоцман в никуда, как Иван Сусанин французов некогда. Так и люди России инвестируют в Президента свои надежды. В эти особенно тревожные дни, когда пылает Украина по вине фашиствующих бандеровцев и их интервенствующих эмиссаров с Запада. Естественно, что Путин тревожится: ведь такую ответственность взвалил на свои плечи. Как и в этом полете. Знает, где свершится деконструкция вековечного пути стерхов «лоцманом». На сей раз птицы стороной обойдут места, где идет война и могут попасть они под пули и взрывы. Человек полнит умом своим общий ум природы, делая птичью цивилизацию гармоничнее в современных условиях на планете.
Над облаками, когда позади густые земные хлопоты и освобождена голова от них, хорошо, свежо мыслится в стае с этими птицами, длинногачими стерхами. Ощущения земные, созерцающий разум находится вне их, как гениально мыслил Леонардо да Винчи. Вот и у Путина прошлое с массою проблем вроде б исчезло, как и у меня на Байкале. Броском в новое измерение стали небеса Путину-стерху, и всей своей энергетикой, умом созерцающим был он сконцентрирован, как истинный хомокриенс, то бишь искатель, на неизведанное, являющее собой лишь новизну. Будто стала мысль великого Леонардо да Винчи о звезде его талисманом, вождем – перспектива. Подобно жил и творил гений-флорентиец с заповедной своей максимой «Не оглядывается устремленный к звезде...». Да-да, вершина мира там, где нет предела исканию, самореализации личности, где открывается «бездна, звезд полна». И для этого надо было Путину подняться в заоблачье со стерхами, чтобы открылись там иные меры жизни. Путин бросает взгляд на маленькую стаю следующих за ним стершат, и плеснулось в нем отцовско-братское чувство к этим красивым птицам. Не измеришь их, но хорошо чувствуешь с ними свою заоблачную высоту, которая дает новую оптику сознанию. Нет, на земле так ясно ему не мыслилось. «Спасибо вам, птицы, что дали мне возможность подумать в этом полете о нашей жизни!» – благодарит их с теплотой Путин-стерх. Думается ему, что живем ведь мы с птицами и зверями в одном доме. Природа так устроила, что ум даден человеку. Верховное он существо в природе, и как гармонитель сущего может многое сделать. А нужда в этом есть. Белого медведя мы беспокоим, мы ж должны и позаботиться о нем. Да и о тех в первую очередь, кто занесен в Красную книгу. А это и снежный барс, и тигры, и белуга. Мы многое можем.
Путин-стерх глянул вниз. Проплывает под ним Сибирская земля. Стойбища ханты и манси, пятнышко зимовья романного моего поэта-охотника ненца Неро Айваседо. Мы ведь те же стерхи, и всех нас ведет в будущее Президент. Готовясь к полету, Путин летал на дельтаплане над территорией, полной сел и городов. Тут безлюдные, таимые в сумеречности атмосфер молчаливые пространства, нанизанные будто бы на «Тюменский меридиан». Мог сказать Путин, что и через его сердце проходит тюменский меридиан, просекающий территорию, где куется державное богатство страны, и которая стала по сути разверстанным на сотни километров рабочим кабинетом Президента.
Встречный ветерок холодит лицо. Представляется стерху-Путину, как в детстве виделось порой, что летит он, мальчишка, распластав крылья в беззвучной сини. Так парят орлы, так чайки любят сокровенные эти парения. Вот и Вова, как обычно звала его мама, стал человекоптицей. Из веков грезили люди о таких полетах.
«Лечу, лечу ведь я в свои почти шестьдесят лет! – восклицает он. – Мама, мамуля, говорила ты мне с досадой, когда жили во дворе-колодце и стал дзюдо я заниматься: «Опять на драку свою пошел!». Да, мама, на драку с самим собой. Это единственный благородный бой любого живущего на Земле – следовать вселенским законам. Вырастать из себя. Бороться и искать, найти и не сдаваться! Хотел я быть моряком, разведчиком и летчиком. Романтика нашего поколения. Но толк же из меня действительно вышел. Спасибо учительнице нашей Тамаре Павловне, что отваживала меня от игр со своими дворовыми пацанами. Невольно деконструкцию моего взлета свершала она, правя мой путь встречь глиссаде понижения своей судьбы, на огнь Фаворский – предназначенному Провидением. Так киты стремятся в водяной бурный поток ревущего водопада. Через тернии – к звездам. Высоко и знаково сказано.
Разбудилось в памяти прези-дента-вожака птичьей стаи такое далекое теперь детство. «Перво-наперво, конечно ж, как родился. Ага, закричал: «А-аааа!» Соседка, «баба Аня», забрала младенчика, и окрестили они мальца с мамой втайне от отца. Все время во дворе я. Уйти далеко не уйдешь – родители строгие. Отец, в принципе, мной не занимался. Следил лишь, чтобы ничего не случилось со мной. Вкалывал на вагоностроительном, как многие. Это мама сказки рассказывала, всякие истории, на прогулки водила. А так носился я как скаженный по двору и по сараям, в которых хранили дрова. В школу пошел – родители довели до здания с горшком цветов в руках. Учительница Тамара Павловна любила нас и редко повышала голос. Была она простой русской женщиной. Очень мягкой и удивительно доверчивой. Тамара Павловна собирала всех на выходные и везла в Озерки, где она жила. Там мы катались на лыжах. А потом она весь класс приводила домой, поила чаем, пока мы сушили одежду. Она была замечательным и очень заботливым человеком.
Но и «университеты» мои уличные были достаточно серьезные. Уроки усвоил твердые. Нельзя обижать человека ни за что. Ни с кем не вести себя грубо и всех уважать. Прав или нет – надо быть сильным, всегда готовым ответить обидчику. В драке идти до конца и биться, как в последнем решающем бою. С русской отвагой. Никуда не ввязываться без крайней необходимости. Ну, а если что-то все-таки случается, то знать, что пути к отступлению нет. Никого не пугать. А драться что – дело мальчишье. Синяк – дело наживное... Большую часть того, что мне нужно было знать о том, как жить и что делать, я узнал еще в детском саду... Делись всем, играй честно, не бей людей. Убирай за собой сам. Не бери того, что тебе не принадлежит. Проси прощения, когда обидишь человека. Мой руки перед едой... Главное, что не были мы хулиганами. Не было этого перехода из дворового шпанствафронтира криминала в дела преступные. Мы никогда не носили ножей и кастетов. Они были у уголовников с судимостями. Мы ж выясняли отношения в честном кулачном бою. Главное, мама, чтобы не было войны. Помнишь же, как говорила ты мне об этом с тревогой. Теперь я стерх заглавный, мамуля! Мало их осталось, чудных этих птиц в мире. Двадцать штук всего. Эти вот шесть – питомцы мои».
Вожак-стерх оглядывается на стаю и с теплотой произносит: «Журавлятки вы мои!» Сознание Президента захватывает песня Владимира Трошина. Как не захватить, ведет же твой сын, мама, стаю стерхов в заморский край зеленый. И весел лишь один какой-то журавленок несмышленый. Другие тревожатся. А весел этот, что рвался в облака, как и Вова Путин восьмиклашкой. Вновь оглядывается он на журавлиную стаю. Летят сосредоточенные птицы в сумеречной мгле. Истинно, глубоко-мудро сказал некогда Александр Пушкин, что всякий серьезный человек всегда волнуем своим будущим. Так и журавки. «А ты что веселый такой!» – обращается он к «своему» стершонку. Путин даже нахмурился и, придав суровость голосу, напевно ему говорит:
Хоть та земля теплей, а Родина милей,
Милей, запомни, журавленок, это слово.
Запомни шум берез и тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим,
Запомни навсегда, иначе никогда,
Дружок, не станешь журавлем ты настоящим.
Александр МИЩЕНКО,
член Союза писателей РФ, лауреат всероссийской литературной премии
имени Мамина-Сибиряка и премии Ивана Ермакова.