Прошлую колонку я закончил программой кардинального обновления производственных активов, предложенной академиком Аганбегяном. Но это лишь часть реформ. Конечно, они требуют уйму денег и организаторских усилий. А вот остальные меры, от которых зависит модернизация экономики, как нынче принято выражаться, связаны с политической волей. И не только высшей власти.
Народу реформы тоже поперек горла. Он, как Илья Муромец, полеживает на печи и говорит социологам, что все путём. А между тем государственная машина, по выражению Германа Грефа, главы Сбербанка, «генерит все больше документов, пытаясь угадать волю принципала». Эффективность госкомпаний падает, сами эти монстры, царствуя, душат конкуренцию, без которой о мало-мальском стремлении к модернизации говорить не приходится. Присутствие государства в экономике зашкаливает. Официально ему в той или иной степени принадлежит чуть больше половины активов, однако эксперты говорят о 60-80%. И доля эта всё увеличивается. А государство, тем более российское, – никудышный собственник. «Уже стыдно говорить об этом на двадцатом году реформ, – не скрывал эмоций на Питерском международном экономическом форуме Иракли Мтибелишвили, управляющий директор Citi, говоря о присутствии государства в экономике. – Мы становимся чемпионами мира по очковтирательству».
По множеству коррупционных скандалов видно, что под крылом бюрократической сороконожки и госкомпаний порок не сдает свои позиции. Вроде бы злодеев ловят, но изощренность нуворишей поражает воображение. Авторитетному экономисту Якову Паппе очень не нравится то, что борьба с коррупцией сводится к написанию бесконечных регламентов, а также всеобщей и полной «тендеризации». «Государство – ключевой инвестор, покупатель товаров и услуг, – говорит ученый. – Но у чиновников нет права выбирать партнеров по содержательным критериям – только следование формальным процедурам. Такая «борьба с коррупцией» парализует любые действия чиновника, связанные с каким-либо риском, не дает принимать ответственные решения на основе его представлений о благе государства. А настоящих коррупционеров это все равно не останавливает – слишком велик стимул».
Но чтобы «наше всё», «Газпром», разделить на конкурирующие частные компании, прежде следуют отказаться от использования монополии в роли энергетического оружия. Или взять «Роснефть». Несколько лет назад эксперты не могли разгадать, с какой целью госкомпания скупает все активы, которые плохо лежат или кажутся лакомым куском. А теперь мы видим, как «Роснефть» продает иностранцам одно месторождение за другим. Понятно, что и таким образом менеджмент пытается восполнить приток инвестиций, отрезанных санкциями. Однако не лучше ли будет для всей экономики, если «Роснефть» продаст ТНК-ВР обратно, из-за чего влезла в огромные долги, вместо того чтобы выжимать деньги из фонда национальной безопасности, идти на сомнительные сделки и брать средства у ЦБ в виде скрытой эмиссии. Кстати, туманная история размещения в декабре облигаций на 700 с лишним млрд, непонятно кем проплаченных, похоже, забыта, хотя эксперты подозревают, что она спровоцировала обвальную девальвацию рубля.
«Громкая» приватизация нескольких госмонополий и банков, дробление их на средние частные компании – нормальный рыночный метод. Это не только демонополизирует экономику и стимулирует конкуренцию, но снизит цены, к примеру, на те же энергоресурсы. В мире они дешевеют, а в России дорожают. Кроме того, продажа активов спасет многие госкомпании от дефолта и стабилизирует курс рубля. Ну а нежелающие расстаться с манией величия пусть банкротятся. Зачем государству поддерживать их, да еще за деньги налогоплательщиков?
Однако в действиях власти при всей реформаторской риторике что-то не видно конкретных телодвижений. Впрочем, так было все последние 15 лет. Очень уж комфортной оказалась ловушка модернизации. В истории экономики есть тому классические примеры. Испания в средние века жировала не потому, что создала сильные институты государства. Поставки серебра из американских колоний позволяли финансировать мощную армию, и в народе создалось ощущение, будто страна встала с колен. На них пришлось опускаться, когда деньги кончились, а мощные группы интересов (церковь и силовики) стояли за консервацию старины, при которой им хорошо жилось. Грехи Средневековья до сих пор тормозят Испанию, да и Португалию. Подобные сюжеты в разное время пережили Польша и Германия.
Вот почему Герман Греф настаивает на том, что в первую очередь требуются реформы в управлении государством. С существующей системой, считает он, опасно начинать широкомасштабные реформы экономики. От элементов управления, о которых шла речь выше, зависит 15% успеха, а вот человеческие навыки, такие, как лидерство, стиль управления и корпоративная культура, обеспечивают остальные 85%. Но в свою очередь и последние не с неба падают. Они складываются и действуют в полную силу, если существуют и работают полнокровные институты государства. Речь идет о защите частной собственности, верховенстве закона, а не о понятиях, способах решения споров – всех тех параметров, которые определяют инвестиционный климат в стране. Реформу судебной системы на первое место ставит первый вице-премьер Шувалов. С тем, что без подобных радикальных мер страна так и будет вечно пробуксовывать, согласились 65% участников сессии, которую вёл на Питерском международном экономическом форуме г-н Греф.
Но как представишь, что предстоит сделать – оторопь берет. Например, качество наших законов не выдерживает никакой критики. Екатерина Шульман, доцент Института общественных наук РАНХ, специалист по проблемам законотворчества, утверждает: невнятность формулировок является намеренным и распространенным приемом нового российского законодательства. Низкое качество закона делает его применение произвольным и целиком предоставлено фантазии каждого районного прокурора и участкового полицейского.
Но вот как руководитель думской фракции "Справедливая Россия" Сергей Миронов оценивает работу своего продуктивного на сомнительные законопроекты коллеги: "Самый плохой комментарий в прессе, который идет в минус политику, это некролог, а все остальное – в плюс: чем больше некой скандальности, чем больше вас будут обсуждать, тем больше ваша фамилия будет на слуху". Воля ваша, но в словах известного политика я не улавливаю даже намека заботы о благе государства. «Радио bfm» в разгар истории с фондом «Династия» спросило депутата Госдумы Михаила Дегтярева (фракция ЛДПР) о качестве закона об «иностранных агентах», автором которого он является. Депутат заявил: «У нас замечательный закон. А вот с правоприменением проблемы». «Если в Кремле выскажут другое мнение, вы прислушаетесь?» – спросил ведущий. «Это Кремль прислушивается к Жириновскому, – ответил депутат, – ЛДПР – интеллектуальный центр страны!».
Ну что тут скажешь!? От скромности и тем более от избытка квалификации эти люди не умрут, дай Бог им здоровья! (Последнюю часть этого дивного диалога цитирую по своей записи прямого эфира, поскольку на сайте именно её не оказалось. Наверное, попала под закон о праве на забвение, хотя он и не вступил в силу). И надо же, Президент Путин, не посоветовавшись с «интеллектуальным центром России», возьми и скажи, что в этом законе «некоторые вещи требуют дополнительной корректировки", поскольку «они не единообразны и в целом иногда наносят ущерб деятельности лояльным, рассчитанным на помощь гражданам, организациям». Не представляю, как это замечание переживет депутат Дегтярев...
Чиновники и эксперты регулярно обсуждают, как бы привести законотворчество к единообразию и юридическим стандартам. Институт сравнительного правоведения и законодательства уже много лет лоббирует принятие отдельного закона "О нормативно-правовых актах", однако очередь до него никак не дойдет, поскольку, как мне кажется, вряд ли такой закон нужен вообще. Смотрите, как аргументируют перенос парламентских выборов 2016 г. с декабря на сентябрь: дескать, пусть депутаты нового созыва принимают бюджет страны и отвечают за его исполнение. Но позвольте спросить: а преемственность во власти что, ликвидируется? О какой в таком случае предсказуемости и стабильности законодательства можно говорить? На что могут рассчитывать инвесторы, которых мы старательно зазываем со всех концов света? И вот ещё потрясающая новость: Верхняя палата парламента закрывает информацию о пофамильном голосовании сенаторов. Действительно, зачем морочить головы избирателям? Пусть верят оптом.
Про исполнение законов приведу лишь одну реплику замминистра связи Алексея Волина: «Не надо бумажку возводить в абсолют». Так чиновник отозвался про Устав радиостанции «Эхо Москвы», вопреки которому он пытался уволить главного редактора. Лишнее подтверждение тому, что устав или закон в России – что дышло.
И наши замечательные суды соответствуют дышлоподобным законам. С 2008 г. доля оправдательных приговоров упала в 2,5 раза (1 подсудимый из 1000). По оценке экспертов Европейского университета в Питере, правосудие становится все репрессивней, превращаясь в приложение к силовикам. Что должно случиться в стране, чтобы Госдума принимала однозначно толкуемые законы, а суды не по Конституции, а по жизни стали независимыми? Представить такой разворот событий фантазии не хватает...
А ведь есть еще образование и культура, с чего, по мнению Александра Аузана, завкафедрой экономики МГУ, надо начинать, поскольку нация, по его выражению, ушла в отпуск. Одно из следствий: массово-поточные технологии реализуются плохо. Про культуру не стоит много говорить: 89% сограждан, поглощая из
ТВ-дебилизатора похабные шоу и детективы, разучились напрягать извилины. И правда, мысль опасна, лучше просто верить. А тут и правительство обсуждает идею экономии на образовании. Грядет сокращение более 100 тыс. бюджетных мест в вузах и трех-четырехкратное подорожание высшего образования.
А мы, наивные люди, мечтаем об инновациях...
