Шёл урок химии. Преподаватель Зоя Ивановна Копытова рассказывала об активном металле натрии. Предупредила: он очень бурно вступает в реакцию с водой; при этом выделяется большое количество тепла, случается воспламенение и даже… взрыв.
Мы, пацаны, усвоили главное – натрий при прикосновении с водой взрывается. Ну а охотников что-нибудь взорвать в классе было немало. Хотя мысль изъять из колбы с керосином кусочек натрия пришла только Сергею и Славе. Обычные троечники, они ничем не отличались от середняков, правда, по стремлению что-то натворить были в числе первых.
Скорее всего, «изъятие» произошло во время демонстрации натрия в колбе с керосином, когда её передавали с парты на парту. Ребята сидели на «камчатке», и как это они сделали, никто не заметил – ни Зоя Ивановна, ни одноклассники.
Урок по химии в тот день был последним. Как только раздался звонок и все дружно заторопились домой, Сергей и Слава попросили ребят задержаться. На все наши вопросы они многозначительно переглядывались и твердили: «Давайте выйдем, разговор есть». Всё это касалось нас, пацанов, но любопытству девчонок не было предела, и они увязались за нами.
Собрались мы у торца школьного здания. Сергей со Славой поставили на фундамент алюминиевую кружку с водой (откуда только её взяли? Скорее всего, «изъяли» у питьевого титана) и торжественно опустили в неё натрий. Только что просвещённые о коварных свойствах этого металла, мы сообразили отойти от стены метров на пятнадцать.
…Раздалось шипение, над кружкой завитал дымок. Замерев, мы ждали развязки. Казалось, прошла вечность. Ничего необычного не происходило. Я не выдержал и сделал два или три шага к зданию школы, чтобы посмотреть, что же там, в кружке? И в эту минуту раздался оглушительный взрыв. Мы невольно съёжились. Стена вмиг почернела. Наступило тревожное безмолвие. И тут тишину нарушили торопливые шаги по школьной лестнице со знакомым перестуком трости. До всех мгновенно дошло – к месту происшествия спешит инвалид войны Кузьма Петрович, преподаватель физики. Нас как метлой всех смело – кинулись врассыпную.
На следующее утро я сделал всё, чтобы опоздать на первый урок минут на пять-семь. Знал, что будет химия. Захожу в школу. Тишина. Медленно подхожу к классу и осторожно открываю дверь. Первое, что увидел, – в классе не было никого из ребят. Зоя Ивановна как будто ждала меня и, не оборачиваясь, заявила: «А тебя, Федя, к директору».
Без особого желания преодолел я десять метров до учительской (директор в те годы отдельного кабинета не имел), помедлил минуты две, постучал и приоткрыл двери.
– Проходи, Фёдор, проходи, – предложил Сидор Петрович.
Вдоль стены со стендами выстроились мои одноклассники. Они стояли, опустив головы и упорно разглядывая свои ботинки.
– Рассказывай, – сказал директор.
– О чём? – наивно поинтересовался я.
– О том, что вы устроили вчера после уроков…
– А что случилось? – продолжал я изображать из себя несведущего.
– Так, значит, и ты, Федя, в отказ, – мрачно произнёс директор.
И тут Иван Фёдорович (я его сразу и не приметил), наш преподаватель немецкого языка и физкультуры, авторитетно изрёк:
– А что тут гадать? Вчерашнее хулиганство явно совершилось при активном участии Сергея Петрова и Славы Потапова. Предлагаю, поскольку ни они и никто из семиклассников не сознаются, наказать этих двоих оболтусов. Считаю, что двоек по поведению за полугодие им не избежать. Пусть это будет уроком за содеянное. А остальным снизить оценки пропорционально «заслугам».
Удивительно, но предложение Ивана Фёдоровича директором было одобрено, и нам разрешили вернуться в класс. Всё так и случилось. Педсовет поддержал предложения директора и учителя немецкого.
Но в наших душах до сих пор (хотя прошло уже более полувека) остался горький осадок от происшествия. Осознали мы грозившую нам в тот миг беду только осенью, когда на соседнем от школы огороде при копке картофеля нашли алюминиевую кружку. От школьного фундамента она лежала метрах в семидесяти. Как нам повезло, что кружка никому не угодила в лоб! С той поры мы клятвенно пообещали друг другу не делать опрометчивых поступков. Но это было в годы отрочества, и никто тогда не задумывался, что ещё не раз в жизни своей мы будем на грани гибели...