В лесных сумерках остановился перед препятствием, которое можно было легко обойти, но меня задержало любопытство. Путь перегораживала осина, беспощадно переломленная пополам крепким ветром.
Деревья умирают стоя, но это было еще живо. Комлевая его половинка устремилась в небесный зенит, а вторая, хотя и упала вершиной в снежный сугроб, все еще была соединена многочисленными своими тканями и сосудами с корнями. В них теплилась замедленная холодами жизнь. Дерево было нестарым, но пораженное гнилью, вот и не выдержало испытания на излом.
Полтора десятка лет оно каждым своим листком впитывало солнечную энергию, дышало воздухом континента и вволю пило земные соки, но пришло время возвращать то, что было одолжено им на время. Ветви были еще упругими и свежими, и поэтому вся их кора была почти полностью оскоблена заячьими резцами.
В природе все рационально. По многочисленным следам, оставленным на снегу, было видно, что пользовался этой столовкой зверек не одну ночь. После каждого своего ночного ужина он оставлял здесь свои характерные визитные карточки: беспорядочно рассыпанные светло-коричневые орешки. Беляк и сейчас лежал где-то неподалеку от меня и внимательно наблюдал за тем, что происходит вокруг него. Ждал моего ухода и темноты, чтоб начать очередную жировку.
Армизонский район.
