В Голышмановском районе нынче редко встретишь зайца-беляка. Кто говорит, что лесной клещ свирепствует, другие его малочисленность объясняют ежегодными лесными пожарами. А я очень люблю охотиться на косого, особенно по первой пороше. Вот и в этот день после вчерашнего снежка решил потропить беляка. Оставив машину на старом тракте, направился вдоль ложка к осиновым колкам.
К полудню отмахал налегке километров пять, но единственный заяц, который взметнулся шагах в пятидесяти от меня, после моего торопливого дуплета наддал жару и нырнул в крепкое болото. Заряд, видимо, прошёл над ним.
Я пересёк выкошенную поляну и подошёл к очередному колку, по краям заросшему мелким осинником. В середине его стояли уцелевшие от пожаров старые корявые берёзы. Обходя колок, приметил на уже отмякшем волглом снегу свежий заячий намёт. Осторожно направился по следу, который вскоре начал тесно двоиться, перешёл в почти сплошную цепочку, а потом у кривой берёзы неожиданно оборвался.
Я окинул глазами окрестность, но продолжения следов не обнаружил. Судя по всему, косой сделал скидку и прыгнул в сторону. И как в воду канул. И тут меня осенило: неужели заяц забрался на склоненное дерево?
Перехватив поудобнее старую «ижевку» двенадцатого калибра, поднял голову вверх. Стоящая передо мной берёза метра на три-четыре практически стлалась над землёй и только дальше почти под прямым углом резко уходила к небу. В месте изгиба, прижав уши, сидел крупный, совершенно серый беляк, настороженно кося большим, как слива, глазом в мою сторону.
Стрелять было близко, для верности следовало отступить шагов десять или спугнуть и отпустить его подальше, чтобы дробь разошлась. За спиной сплошной стеной росли мелкие берёзки, поэтому решил действовать по второму варианту. Держа ружьё на изготовке, снял одну перчатку, кинул в зайца. Варежка, описав дугу, зацепилась за нижний сучок и повисла в двадцати-тридцати сантиметрах от косого. Тот даже и глазом не повёл. Стянул вторую перчатку и вновь запустил в хитреца. Прыжок беляка был таким высоким и длинным, будто он взлетел над кустами. Приземлившись, резво пошёл на махах в сторону поля. Я вскинул ружьё, сделал поводку, накрыл морду косого срезом стволов и нажал на курок. Раздался характерный щелчок бойка, но не выстрел. Мгновенно за первым услышал и второй щелчок.
«Неужели патроны или капсюли отсырели», – пронеслось в голове. Быстро переломил двустволку – зарядов ни в одном, ни в другом стволе не было. Видимо, после того дуплета я, переломив и выбросив стреляные гильзы, ружьё не зарядил.
Уставший и озадаченный, направился прямиком к дороге, где стояла моя машина. По дороге размышлял о том, как цвет коры старой берёзы и небольшая высота хорошо маскировали умудренного беспокойной жизнью зайца.
Голышмановский район.
