Как заговаривают рубль
Неделю назад денежный рынок пережил ситуацию, которой давненько не было: он оказался на пороге паники. Валюта поставила антирекорды: «американец» взлетел под 49 руб., а евро пробил 60 руб. В последние дни валюта чуть-чуть подешевела, однако о курсах начала осени придется забыть. Я перечитал массу прогнозов и убедился, что большинство серьезных экспертов не берутся предсказать, как будет чувствовать себя рубль даже к концу года.
И всё-таки некоторые ориентиры есть. Так, модельные расчеты центра макроэкономических исследований Сбербанка дают 38,5 руб. за доллар (при цене нефти $80). По словам директора центра Юлии Цепляевой, модель дает высокую точность, но «я в жизни не видела, чтобы даже не новости, а ожидания новостей о возможном урегулировании ситуации давали такие колебания», говорит эксперт. Однако, по словам главного валютного стратега компании Saxo Bank Джона Харди, если доверие и дальше будет падать, то доллар может стоить 50 или 100 руб.
Есть и вовсе шокирующие прогнозы. Так, Николай Солабуто, управляющий директор компании «Финам менеджмент» не исключает, что к марту доллар может стоить и 200 рублей! Глава ЦБ Эльвира Набиуллина заявила, что «в ослаблении рубля принимают участие банки, население, экспортеры и импортеры». В общем, вся страна. ЦБ, по сути, отпустил рубль в свободное плавание, прекратив кормить рынок крупными порциями валюты: теперь её цена будет определяться рынком. И, правда, загашники не столь велики, чтобы опустошать их усиленными темпами. Так, в октябре ЦБ потратил около $30 млрд, и всё – бесполезно.
Из китайского далека президент Путин заверил мир и Россию, что «мы не собираемся ограничивать движение капитала». Что действия ЦБ прекратят «спекулятивные прыжки курса», а «события на валютном рынке… в России абсолютно не связаны с фундаментальными экономическими причинами… Все придет в равновесие».
Г‑жа Набиуллина пригрозила, что ЦБ «будет следить за ситуацией и принимать меры». А первый зампред ЦБ Юдаева успокаивала: «Российская экономика будет стабильна, даже в случае, если цена на нефть в течение 2015–2017 годов будет сохраняться на уровне 80 долларов за баррель и взаимные санкции не будут отменены… При любом развитии событий у Центрального банка есть инструменты… которые позволят добиться постепенного снижения инфляции до 4,0–4,6% к концу 2017 года и примерно 6,0–6,5% в 2015 году».
Но что считать фундаментальными факторами? Может, те, о которых говорил в прошлые выходные главный телепропагандист Киселев в программе «Вести недели»: да, цена нефти падает, но есть и «незаконные санкции Запада, откровенно направленные на то, чтобы сломить наше сопротивление, а потом делать с нами все, что угодно…»? Или вице-спикер Госдумы г‑н Жириновский негодовал на «Первом»: во всем, дескать, виноваты банкиры, назанимали денег за рубежом под высокие проценты, а теперь скупают валюту, чтобы отдавать. И не важно, что версию о заговоре мировой закулисы задушить непокорную Россию низкими нефтяными ценами серьезные эксперты даже не рассматривают. И что на самом деле наши банки и компании кредитовались на Западе не под высокие, а под низкие проценты, которые России и не снились. Главное – прокричать, не дать оппоненту рта раскрыть и зомбировать телезрителя так, чтобы он свой кошелек считал не полупустым, а почти полным.
Однако не стоит вслед за ЦБ молиться и на законы валютного рынка: наши национальные замашки изрядно его покоробили. Легко заметить, что во многих банках разрыв между покупкой и продажей валюты достигал 4–6 рублей! Этот факт просто кричит о том, что, пользуясь моментом, банки откровенно спекулируют, надувая граждан, поддавшихся панике. Но справедливости ради замечу: спекулятивным порывам банкиров изрядно способствовал ЦБ. Прежде всего, тем, что в очередной раз внезапно, до 9,5%, уже в ноябре поднял ставку рефинансирования, сделав и прежде недоступные кредиты вовсе неприлично дорогими. Да еще и своими интервенциями наводнял рынок валютой, которую банки тотчас перепродавали.
Но паникуют не все. Как показывает свежий опрос ВЦИОМа, 51% граждан «вполне» устраивает жизнь, и лишь 15% ею «совершенно» недовольны, хотя индекс удовлетворенности жизнью с 77 пунктов в августе упал до 70 в октябре. Индекс же экономической ситуации с 72 пунктов упал до 59 и лишь 17% назвали её «хорошей», по мнению 61% она «средняя», 19% считают её «плохой».
Однако такие авторитетные эксперты, как Яков Миркин, зав. отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН, от оптимизма граждан далеки. Наши ключевые отрасли, говорит Миркин, на 60–90% зависят от импорта, инфляцию до ослабления рубля на 100% диктовали цены и тарифы «естественных монополий», а также системы госзакупок. Поэтому при падении рубля на 50% за год и при дешевеющем сырье в какой-то момент экономика свалится в гиперинфляцию: цены вырастут за год на 20–25% и больше. Очередной финансовый кризис сократит производство и инвестиции сильнее, чем самые жесткие санкции. Мы рискуем вновь оказаться в 90‑х годах прошлого века. Массовая утечка вкладов из банков… Вспышка долларизации экономики… ЦБР вновь поднимет ключевую ставку, чтобы «бороться с инфляцией и вывозом капиталов». А это значит – неплатежи, долги по зарплате, суррогаты денег, векселя…
Финансовые рынки, заключает Миркин, воздействуют на экономику хуже ядерного оружия: «Когда цены на сырье рушатся, наши вожатые должны показать, как хорошо они управляют нашим судном, потихоньку направляя его в тихую бухту. Между тем моряки и морячки, кажется, решили, что ураган должен сам решить судьбу бедного рубля. Разобьет так разобьет, утопит так утопит, а если вдруг свободные силы рынка загонят его в бухту и спасут, то тем самым будет подтверждена их великая мощь».
Конечно, эксперты задают традиционный вопрос: что делать? «Населенная чиновниками и охранниками страна, в которой делается все для уничтожения предпринимательской инициативы, по мнению Владислава Иноземцева, директора Центра исследований постиндустриального общества, не может развиваться». И ее, разумеется, не спасет даже девальвация последних месяцев. Словесные интервенции Минфина и ЦБР, как и валютные, уже не помогают. Предупреждали ведь ЦБР до праздников – не повышайте ставку, напоминает Миркин, это как литр воды на километр пожара. Но есть масса других способов притормозить рубль. Пять крупнейших банков, четыре из которых – с госучастием, держат 20%, а еще 15 банков – все 80% рынка. Всё в руках ЦБ: договоритесь, умерьте аппетиты за счет курсовых разниц, сделайте торговый пул – признанная международная практика. Увидеть, кто из банков играет против рубля – никаких проблем. И предупредить на первый раз, что так делать не нужно. Это первая и, может быть, самая крепкая линия обороны.
А дальше эксперты говорят не о формальном принятии поправок в закон «О Банке России», а о кардинальном изменении политики и стратегии регулятора. Денежное таргетирование или управление инфляцией сегодня абсолютно формальное, а сам ЦБ списывает ложные прогнозы на таинственные конвульсии денежного рынка. За границами своей компетенции ЦБ оставил такие важнейшие целевые показатели реальной экономики, как ВВП и занятость, что стало его своеобразным символом веры. Сохранение нынешней парадигмы ЦБ чревато сваливанием страны в новый кризис, пишет журнал «Эксперт».
Не указ нашим законодателям и ЦБ мировой опыт. Например, по мнению политических властей США, концентрация центрального банка исключительно на ценовой стабильности может способствовать частым и глубоким спадам экономической активности и занятости, что повысит инфляцию. Поэтому в законе о Федеральной резервной системе записана её двойная задача: поддерживать рост денежных и кредитных агрегатов, чтобы они повышали выпуск, максимизировали занятость, гарантировали ценовую стабильность и умеренный уровень долгосрочных процентных ставок. Подобные формулировки содержат законы о регуляторах и в других развитых странах.
Конечно же, цивилизованная практика совершенно исключает внезапное, да еще и резкое изменение главной учетной ставки, как поступил в ноябре ЦБ. Более того, регуляторы публикуют прогнозы основных параметров денежно-кредитной политики и на 3–5 лет, и на год, которые, кстати сказать, довольно точны. К тому же центробанки мира, в отличие от российского, объясняют принципы принятия решений, что повышает доверие экономических агентов к монетарной политике.
Интересно, что российских законодателей эти стороны мирового опыта вместе с грубыми просчетами ЦБ не интересуют. Напомню, что в октябре 1994 г. рубль обвалился к доллару на 38%, и уже на следующей неделе глава ЦБ лишился должности. В этом году рубль упал на 50%, но обе руководящие Центробанком дамы, кстати, экономисты, больше известные причастностью к высшим властным сферам, нежели к профессиональному банковскому сообществу, источают неоправданный оптимизм.
Впрочем, комитет Госдумы по бюджету и налогам подготовил поправки в закон о ЦБ. Согласно им регулятор в 2015 г. выдает банкам беспроцентные кредиты на 25 трлн, а в 2016 г. на 30–35 трлн руб. за счет эмиссии. Словом, предлагается российский вариант «программы количественного смягчения» ФРС США. Да, объем денежной массы к ВВП у нас почти вчетверо меньше, нежели в Китае, на что долго и упорно указывали эксперты. Будь принят такой закон хотя бы год назад, возможно, гибельной девальвации рубля удалось бы избежать. Однако момент упущен: вряд ли триллионами удастся подтолкнуть экономику, когда бизнес остерегается вкладывать деньги в условиях беспросветной неопределенности. Не исключаю, что и эти деньги используют спекулянты, взвинчивая инфляцию. Похоже, у нашей бюрократической сороконожки конечности опять пошли вразнос…
