Что делать, если по дороге за будничными транс-еще-не-шенгенскими покупками вас выводит из себя девятилетняя девчонка? Взять и высадить паршивку, а заодно и ее тихоню-брата на обочину. А что? Не свои ведь.
А по возвращении в немецкий дом понять, что натворила. Секс на скорую руку с их отцом, конечно, притупит чувство вины и осознание того, что ты – чудовище, но ненадолго. Зато пытаться можно неограниченно много. На всякий случай в ход идет и снотворное. Но ни секс, ни сон не помогают. Неописуемый, выбивающий почву из-под ног ужас охватывает… душу? Нет, куда там до нее. Всего лишь мозг. Заполняет голову мыслями, мучит, давит, уродует: «Я высадила их в Польше!». Ты высадила их в Польше. Помолчи пока. Всегда. Страшно же потерять мужика из-за каких-то детей.
Что с ними, с ребятами? Да все в порядке. Бродят по лесу, встречают даже кого-то вроде заботливого, но непутевого покровителя, едят, спят, теряются, вновь находят друг друга. Только вот не меняются. Семилетний пацан все так же молчалив, а его сестра все так же язвительна. И в этом – самый любопытный момент картины.
Ведя повествование двумя параллельными линиями, Кристоф Хоххойзлер как бы спрашивает у зрителей: «Какая из историй интереснее?», «На чьей стороне вы?». И усложняет выбор, подпитывая ненависть к обеим героиням (мальчик все еще страдает ни за что, а организованные отцом поиски детей теряются в недрах конфликта). С первых кадров он дает понять, что маленькая Леа – задиристая заноза в заднице. Она, Леа, ни на минуту не умолкает, пуская в ход весь арсенал претензий от «почему ты не забрала нас из школы» до «ты нам не мать». Она пинает водительское кресло, чтобы расшатать его, а заодно и дефектную психику мачехи Сильвии, последняя же старается сдерживать себя изо всех сил. Хоххойзлер никоим образом не нивелирует чудовищность поступка мачехи, честно отдавая ее на суд зрителю, но предпринимает попытку намекнуть, что в общем-то было от чего сломаться.
«Молочный лес» – не околоприключенческое кино о маленьких бедных скитальцах, не современная версия сказки «Гензель и Гретель». Это – предшественник «Машиниста» Брэда Андерсона – фильм о разрушении личности из-за невысказанного чувства вины. Первопричина поступка – отсутствие материнского инстинкта, помноженное на вспыльчивость и дурость. Но так ли легко упрекнуть в отсутствии этого самого инстинкта по отношению не к своим детям? Немецкий режиссер все-таки категоричен – да. А что дети? Должны ли они уже в таком возрасте осознавать, что есть некая черта, перейдя которую можно встретить серьезное противодействие? И вновь ответ – да. Не все вокруг будут с тобой милы только потому, что тебе лет-то первый десяток, особенно если своим поведением всячески от этого отвращать. Используя скупые художественные приемы, когда все музыкальное сопровождение – лишь барабанное крещендо да комарино-сверчковые переборы, а фон – монотонный пейзаж заштатной немецко-польской местности, Хоххойзлер придает эмоциональной и нравственной составляющим картины еще больший вес, призывая сосредоточиться именно на содержании. Ответы даны, но даже с их помощью сложно сделать правильные выводы. Потому что жизнь вообще сложная. И если одному надо, невзирая ни на что, выговориться, другому – бесконечно важно заткнуться. И вот, поди ж ты, разберись, что сделать сегодня. Сейчас.
