Доктору филологических наук, заслуженному деятелю науки Российской Федерации, профессору кафедры русского языка Санкт-Петербургского государственного университета Владимиру Викторовичу Колесову 10 апреля исполнилось 80 лет. Но ученый полон сил и желания работать.
Историк русского языка и – шире – культуры глубоко исследовал древнерусские тексты, что позволило ему выявить сложную диалектику слова. Именно в слове нашли отражение представления наших предков об окружающем мире, о семье и племени, о власти и законе, о жизни и свободе. Его выводы о влиянии древнерусской культуры на дальнейшее развитие русского, украинского и белорусского народов сегодня актуальны, как никогда.
Предлагаем вашему вниманию, уважаемые читатели, этюд из книги В.В. Колесова «Культура речи – культура поведения» (Л., 1988).
«Хочется начать со свидетельства Достоевского, вот оно: «Особенно люблю дорогой, спеша или сам что-нибудь у кого спросить по делу, и если меня кто-нибудь об чем-нибудь спросит. И вопрос и ответ всегда кратки, ясны, толковы, задаются не останавливаясь и всегда почти дружелюбно. Петербуржец среди дня или к вечеру становится менее сообщителен и, чуть что, готов и обругать или насмеяться».
Сообщителен – следовательно, общается. Не беседует обстоятельно, да и разговаривает-то не в спокойной домашней обстановке. На ходу и только по делу. Тем не менее все-таки он со-общается. Таково отношение людей, хотя и мимолетное и, может быть, случайное, но все же взаимное, как и должно быть при разговоре.
Не то в языке современном. У Юрия Нагибина в одном из рассказов муж с женой обсуждают достоинства старой «Волги» на высоком ходу: «А мне нравится высоко сидеть. Прекрасный обзор и просторно. Помню, один мой знакомый говорил: «В «Победе» можно общаться». Каждому ясно, что общаться здесь не совсем то, что сообщаться, хотя какое-то сходство все-таки есть. Определим же, какое именно.
В сообщаться у Достоевского важна была именно совместность, взаимность, что по смыслу сближает это слово со старинным русским беседовать. Беседовать – неторопливо обмениваться мыслями, как сказано в народной песне – «во пиру ли во беседушке», обычно в собрании себе равных, но при этом обязательно во множестве лиц, из которых каждый мог высказаться. Слово, воплощая какую-то мысль, неспешно ходило по кругу. Оно было общим, и мысль рождалась как мысль коллективная. Старинный образ слова беседа давно забыт – это разговор «вне дома», «наедине со всеми», так и хочется сказать: тихим вечером на завалинке, в кругу друзей и соседей. Круг широкий, да все свои.
Неторопливость старинной беседы в XVII веке была нарушена более свойственным новому времени желанием просто «поговорить». Без ритуалов обменяться словечком, но все-таки еще взаимно. За сменою слова незаметно выпал из прежнего смысла один оттенок, который в новом быту показался неважным: теперь это просто поговорить, не обязательно даже с какой-то мыслью. У тех, кто беседовал, есть собеседники – возникла обратная связь отношений, а у тех, кто хочет всего лишь поговорить? «Поговорить, – объясняет словарь Ожегова, – провести некоторое время в разговоре, обсуждая что-либо». И тут уж не важно, кто говорит: ты сам или вы оба. Потому и нет в языке нашем никакого слова, по смыслу равного собеседнику. Соразговорник?
И вот, наконец, современное нам общение. В том же словаре Ожегова находим объяснение его смысла: «поддерживать общение, взаимные отношения» – и все. Общение – это общение, и ничего больше. Заколдованный круг, суета-маета.
Взаимные? Тогда кто же твой собеседник… или сообщник? Нет, не годится, это предел развития смысла слова, у него совершенно другое значение. У того, кто просто общается, нет собеседника, да и речей, наверное, тоже нет никаких.
Так слово, незаметным движением мысли, устраняя один за другим признаки, прежде важные для «беседушки», фиксировало нарастание взаимного отчуждения людей. Их все больше, все чаще случайные встречи. Уже не близкие люди, весь мир целиком становится возможным участником разговора, а люди ведь разные, не всякому доверишься.
Конечно, и общение ведь известно достаточно давно, и слово известно, и корень его: обьще, то есть слиянно, совместно и также – взаимно. Однако современное нам представление о том, что должно быть общим в общении, отличается резко от древнего. Новый эмоциональный образ оттого и возникает, воплощаясь в слове, что изменяется отношение к скрытому в нем понятию: сидеть, думать и говорить взаимно (т.е. беседовать) – обменяться при случае словами взаимно (т.е. поговорить) – вместе побыть, не говоря и не думая (т.е. общаться). Грустный итог? Как посмотреть. Можно ведь и сегодня и побеседовать, и поговорить. Было бы желание».