Вечер. Я сижу, пью чай, чешу затылок и думу думаю, а шея-то длинная, долго доходит.
Как им везет, нынешним влюбленным: одни считаются в гражданском браке, т.е. независимы один от другого, другие – гостевыми мужем и женой, а ведь это о чем говорит: сейчас сбежались, поцеловались (если до этого дошло), сделали свое дело и разбежались. И никаких обязательств!
Третьи заключат какой-то наиважнейший брачный договор, заверенный нотариусом, который то ли удерживает одного возле другого, как атомы в молекуле, то ли открывает ворота настежь: иди куда хочешь. Иди-ка, разберись с моей шеей и куриными мозгами.
Еще лучше, когда двое влюбленных просто живут друг с другом, – притираются, узнают: и так живут год, другой, третий и т.д. и, наконец, когда все проверено, притерто, идут в ЗАГС и регистрируются, справляют пышную свадьбу, где пир горой.
Но вот проходит неделя, а может, другая, и выясняется, что паста Гойи вся уже израсходована для притирки, а органы (ни физиологические, ни духовные) так и не притерты.
Ну и что?
Снова ЗАГС, и снова стали вольными птицами. И пошли с другими притираться. Красота!
А я то, дурак, увидел на курорте свою «старуху» старую деву и говорю ей: «Выходи за меня замуж!». А она упрямится, ты, мол, молодой, как ты будешь со мной жить?».
Но я же упрямый, как осёл. Год прождал, переписывались, и поехал за ней, своей кралей, за тридевять земель в Пермь, за «солеными ушами».
Приехал, какой-то там вечерок сообразили, денег-то не было, а затем – в ЗАГС. Заплатил я один рубль и еще 50 копеек, и дали мне справку, где говорится, что государство сию гражданочку тебе продало, фамилию мою дало, и теперь она твоя собственность – владей. И никаких брачных договоров.
Какие были дурные времена!
Привез я свою раскрасавицу, а мне говорят: «Тот же назем, да издалека везем». Ну что ж, думаю: я тощий, как Кощей Бессмертный, нос длиннющий, как у Бабы-яги, уши растопырены, ума нисколечко – работал каким-то слесарником. Рад, что такая за меня пошла. Квартира – 20 квадратов в щитовом доме на четверых, да и жили на краю большой деревни, ну, которая называется, может, слышали, – Тюмень.
Привез свою женушку-рабыню, а кроме меня еще больная мать да моя малолетняя сестрица. А ведь как говорят: «Лучше деверя четыре, чем золовушка одна». Ну, зачем бы, спрашивается, ей жить здесь, а она и не думает сбегать – вот что значит советская закваска: продана, значит, навеки.
Уж чего я только не делал, чтобы ее разозлить: и сругаешься иногда, а она: «Ну, зачем ты так говоришь!», и с работы придешь пьянехонький, а она на утро так нежненько: «Зачем ты, миленький, себя мучаешь?». Какое-то терпение, терпение и еще раз терпение, и никаких жалоб. А, может, она не терпела, а просто любила?
Хуже всего, никогда не сквернословила, как нынешние молодожены, водку не пила, не курила, в ссоры ни с кем не вступала, никому никогда не жаловалась на свое житье-бытье. Ну что за баба такая, все не как у людей, хоть бы раз в чем-нибудь упрекнула, а спать ложилась только на одну кровать со мной, как будто бы я магнит, а она металл, который притягивается к нему.
Если же меня какое-то время нет дома: в командировке или на курорте, она скучает, как верный пес, а увидит – глаза от радости блестят. И что за человек? Да и на работе я получал выговоры, их ведь тоже надо заработать! А она – именные часы и правительственные награды.
Нет, явно мне не повезло, никаких разбегов, убегов, разводов, разборок, деления имущества. Наоборот, когда ей выделили на работе «Москвича», то она сказала, чтобы записал его на себя, а на вопрос: «Тебя записать на курсы водителей?», она спросила: «Зачем?». «Да чтобы, когда я буду пьян, то ты меня привезла». И знаете, что ответила моя, «умница». Не догадаетесь. «Мне достаточно того, что я тебя ночью вожу», – вот и весь сказ.
Все не так, как у других. В ее толоконном лбу главным было – семья, и никогда не давала повода, чтобы с ней можно было поругаться или обидеться.
И знаете, со мной мучилась моя «рабыня» аж, не поверите, сорок шесть лет, пока, наконец, не убежала все же к Всевышнему.
Вот и думаю, кому больше повезло: мне с моей мудрой «рабыней» или гостевым жене с мужем, или тем, кто составил брачный контракт (договор), но забывшими почему-то записать одну дурацкую статью: «Прожить в мире и согласии, без оскорблений друг друга, без упреков, но в постоянной любви, деля хлеб и соль пополам»?
