В Тюменском музее изобразительных искусств открылась обновленная экспозиция русской классики под знакомым уже названием “Арт-коллекция”. Полотна мастеров XVIII – начала XX веков снова расположились в привычном хронологическом порядке, некоторые произведения с недавней выставки “Бунтари, романтики, правдоискатели” спрятались в запасниках, другие, напротив, вернулись к зрителям. Стало больше кабинетной скульптуры, в основном бронзовой – добавились не только работы русских художников, но и композиции иностранцев, отлитые в России.
Русское искусство XVIII столетия рождалось на стыке древних традиций и новых веяний. “Портрет папы Римского”, парадный “Портрет офицера Преображенского полка с орденом Александра Невского” и картина “Динарий кесаря” появились примерно в одно и то же время. Но как они не похожи друг на друга.
“Папа Римский” написан в Тобольске в духе старинной парсуны (от слова “персона”) и сохраняет черты иконописного стиля, которые начисто отсутствуют в портрете безымянного преображенца из собрания академика Е. Вишневского. Эта картина примечательна еще и тем, что стала последним произведением, закупленным в тюменскую коллекцию русской живописи – в 1987 году. “Динарий кесаря” создан для иконостаса церкви Симеона и Анны в Санкт-Петербурге предположительно Андреем Матвеевым, одним из первых русских талантов, посланных Петром I в Европу учиться живописи. “Эта картина необыкновенно изящна, очень красива по цвету”, – отмечает искусствовед Наталья Паромова. Когда иконостас церкви Симеона и Анны был разрушен, уцелели лишь пять таких “икон на холсте”. Их отправили в Эрмитаж, а из Эрмитажа в 1927 году “Динарий кесаря” и еще несколько произведений перебрались в Тюмень – во исполнение приказа Наркомпроса укреплять провинциальные музеи.
В XIX столетии даровитые выпускники императорской академии художеств ездили за границу не только за наукой, но и за признанием. Первым покорителем Европы стал Карл Брюллов. В нашем музее хранится картина “Эдип и Антигона”, которую считают одним из его первых самостоятельных произведений. Выставлять это полотно стали недавно, и до сих пор в музее спорят: надо ли показывать публике такого Брюллова… Художник написал “Эдипа и Антигону” в год окончания академии, рассчитывая получить от Общества поощрения художников деньги на стажировку в Италии, – и получил. Общество картину продало, следы ее затерялись. И лишь сто лет спустя “картина нашлась на чердаке в ужасающем состоянии, скрученная, с огромными потерями. Начальный слой смыт почти до подмалевка... Теперь это картина-руина, восстановленная реставратором”. Изначальный вид “Эдипу и Антигоне” вернуть невозможно, и какими создал их тот, кого позже назвали “великим Карлом”, мы не узнаем никогда. Уцелела литография, сделанная с картины самим автором, но она доступна лишь сотрудникам Государственного Русского музея. Впрочем, нам повезло больше: мы можем любоваться оригиналом, в котором сохранилось главное – самоотверженная преданность нежной девушки слепому отцу-изгнаннику, измученному чувством вины; человечность, которую художник сумел придать героям античного мифа.
Брюллова считали лучшим портретистом России, а номером два числился его ученик Алексей Тыранов. Мы не знаем, кто изображен на портрете работы Тыранова, доставшемся нашему музею. Видно, что человек это значительный, с надменной сдержанностью в лице… Но искусствовед советует обратить внимание на руки: “Трепетные гибкие пальцы, выдающие породу. И когда знатоки видят эти руки, то говорят: автор явно учился у Брюллова. Так писать руки мог только Брюллов”. Считается, что изобразить кисть руки не проще, чем голову… Наталья Паромова вспоминает, как семь лет назад сотрудница Третьяковской галереи Галина Андреева приезжала к нам отбирать работы для московской выставки “Золотая карта России”. “Боже мой, где вы это взяли? – воскликнула она. – У нас такого Тыранова нет”.
Похожую реакцию вызвал портрет еще одного неизвестного, написанный Василием Тропининым: “Какой психологизм, какая сила характера!”. Художник создавал романтические портреты, реалистические портреты-типы. Наша, тюменская, работа стоит среди них особняком. Ее по праву считают одним из лучших портретов Тропинина. “Вглядываясь в эти лица, мы понимаем, что такое Лицо с большой буквы, – отвечает Наталья Александровна, – не стертое, с отпечатком суетности, а настоящее, с тайной личности человека”. Эту тайну несет в себе даже салонный портрет, который всегда порицали за поверхностность и стремление к внешнему благообразию. Посмотрите на юную прелестницу Роберта-Константина Шведе, женщину в голубом Сергея Зарянко, даму в кресле неизвестного художника – в этих произведениях чувствуются цельность образа, живое, одухотворенное начало, недосказанная история... Вернулись в экспозицию портреты супругов Тюриных, созданные Василием Пукиревым. Художник-жанрист, прославившийся картиной “Неравный брак”, на заказ работал в салонной манере.
Давно не показывали пейзажи Петра Петровичева, члена Союза русских художников. Как и “Натюрморт с грибами” Якова Белоусова, который хочется назвать натюрмортом с капустой, ведь именно этот овощ прежде всего бросается в глаза. А еще там изображены старинные деньги и видна капелька росы… “Когда я в первом классе, в 1957 году, пришла в галерею, этот натюрморт меня поразил, – вспоминает Наталья Паромова. – Поразили две картины – дама в сияющем платье (“Портрет неизвестной” Шведе) и эта капуста”.
А сегодня искусствоведа восхищают пейзажи замечательных передвижников Алексея Саврасова, Ивана Шишкина, Федора Васильева. Эти художники любили природу так трепетно, как мало кто умел, подмечали красоту каждой травинки и хвоинки. И даже в маленьком этюде умели сделать так, чтобы облака двигались, а в воде отражалось солнце, и было ощущение, что только что прошла гроза. Чтобы природа была как человек – грустной, влюбленной, радостной... “Откуда?..” – изумлялись сотрудники Третьяковки, разглядывая картину Васильева. Художник прожил всего 23 года, наследие оставил небольшое, его работы крайне редко попадают в провинциальные музеи. Тюменцы год уговаривали столичного коллекционера расстаться с одной картиной...
В экспозицию включен голландский пейзаж Александра Беггрова “Схевенинген”, рядом – портрет самого автора работы И.Д. Кузнецова. По соседству обосновались три картины, объединенные темой охоты. Особенно соскучились сотрудники музея по “Началу охоты” Сергея Ворошилова, художника-анималиста, очень популярного на рубеже веков. Музей с гордостью демонстрирует три работы Репина, включая великолепный портрет графини-меценатки Мары Олив, а также две картины его ученика Кустодиева – “Портрет доктора Любимова с собакой” репинского периода и истинно кустодиевскую “Купальщицу” – живописный гимн красоте и полноте жизни.
Завершают экспозицию разрушители традиций – художники скандального объединения “Бубновый валет”, объявившие, что их искусство “должно быть наполнено дерзостью и силой примитива”. Знаковые работы Александра Куприна, Роберта Фалька, полные внутреннего драматизма, дышащие мощью природы, давно признаны достоянием мировой культуры. Сегодня они украшают собой нашу “Арт-коллекцию”, которую, надеемся, опять с полным правом можно именовать постоянной экспозицией классического искусства.