И подался солдат в геологи
Василий Пономарев – легенда тюменской геологии. Крепко сбитый, невысокого роста, с внимательным изучающим взглядом. Словом, настоящий сибиряк, знающий себе цену. Его биография вместила все, что было присуще поколению двадцатых годов прошлого столетия. Успел поработать в колхозе, откуда призвали в армию. Воевал на Третьем Белорусском фронте и освобождал Прибалтику.
1 апреля 1945 года их дивизию срочно погрузили в теплушки и отправили на Дальний Восток, где ожидались военные действия с Японией.Через две недели прибыли на станцию Сибучар Спас-Дальнего района, там начались усиленные учения. А 9 августа полки дивизии подошли к станции Гродеково на советско-маньчжурской границе. В атаку пошли под проливным дождем. С ходу прорвали сильно укрепленные японские оборонительные позиции.
Враг ожесточенно сопротивлялся. При форсировании реки Мудадзян восемнадцатилетнего солдата буквально с головы до ног посекло осколками снаряда. Зацепило голову, шею, руки, ноги. Пробив походный котелок и шинельный скат на спине, один из осколков чудом не задел позвоночник... Молодой организм сибиряка вынес все тяготы госпитальной жизни. После выздоровления Пономарев еще несколько лет прослужил в Спас-Дальнем. Обострилась международная обстановка: шла гражданская война в Китае и начались военные действия на Корейском полуострове.
Демобилизовался Василий в апреле 1951-го. Отдохнул недельку и пошел искать работу. Устроился шофером на ГАЗ-63 в Кулундинскую геолого-съемочную партию треста «ЗапСибнефтегеология» и с тех пор прочно связал свою судьбу с геологоразведкой. Как и многие старожилы геологии, Пономарев с коллегами изрядно поколесил по Западной Сибири в поисках нефти. Не миновала его и челябинская эпопея, с которой многие связывали надежды на обнаружение «черного золота». Как известно, после неудачи взор геологов обратился на южные районы Тюменской области. Так Василий Семенович попал в Байкаловский район под Тобольском, откуда пробивали сейсморазведочные профили на Уват, Вагай и в сторону Тевриза Омской области. Потом его партию перебросили в поселок Большой Камень Октябрьского района. Там геофизики в поисках залежей нефти прослушивали чуткими приборами пульс глубинных недр.
То, что геология – это сплошной экстрим, Василий Семенович испытал, что называется, на собственной шкуре. Первый свой экзамен он держал на Оби, когда работал в поселке Большой Камень механиком по буровому оборудованию.Пономарев получил приказ погрузить двести бочек горюче-смазочных материалов, буровые станки Урб-ЗМ и доставить все на геологические точки. И еще было нужно перевезти две емкости для глинистого раствора и керн-образцы с пород пробуренных скважин. Была уже глубокая осень, по реке шла шуга, падал снег. Темнело. Ровно работали двигатели баржи, ничего не предвещало беды. Рулевой задремал и не заметил встречную тысячетонную баржу, развозившую грузы из Ханты-Мансийска до Салехарда. В темноте два судна столкнулись. Встречная баржа не пострадала, а на геологической якорем разворотило всю носовую часть. Судно стало тонуть. От треска и шума Пономарев проснулся, сам взялся за руль и повернул баржу к берегу. Часть бочек упала в реку. За бортом оказался и буровой станок. Вплавь добрались до берега. Попросили помощи в Большом Камне. Дали знать в Ханты-Мансийск, чтоб прислали водолаза. Вечером подошел катер с баржей, а следом прибыл и водолаз. Глубина Оби на месте аварии оказалась почти тридцать метров. Подручными средствами станок удалось зацепить и вытащить на берег и вместе с бочками погрузить на баржу.
Авария с самолетом
Калейдоскоп невероятных экстремальных событий сопровождал Василия
Семеновича все время работы в геологоразведке. Однажды пришлось падать вместе с терпящим аварию самолетом. А случилось это так.
Начальник противоаварийной партии Главтюменьгеологии Николай Григорьев приказал срочно доставить с северной базы на месторождение Медвежье груз особой важности – объемный компрессор подводной лодки. С его помощью открытым способом планировали провести испытание забоя скважины № 18. Задание поручили выполнить Пономареву, который вылетел на самолете Ан-2 с базы пос. Тарко-Сале.
Морозы стояли страшные, температура достигала минус 58 градусов. Во время полета случилась беда: заледенели дренажные трубки, отводящие конденсат из картера двигателя самолета. Создалось избыточное давление, и масло через винт стало забрызгивать фюзеляж и иллюминатор.
«Аннушка» начала стремительно терять высоту. Экипаж пытался выровнять самолет, первый пилот крикнул второму: «Помогай, тяни за штурвал». Только перед самой землей летчикам удалось-таки выровнять и самолет. Машина перескочила овраг и ручей и замерла, как подбитая птица. Один из пилотов вымолвил: «В рубашке мы все родились…».
«Будем разжигать костер и все время двигаться – иначе замерзнем», – взял инициативу в свои руки Пономарев. Он пошел к озеру и принялся выкалывать лопатой ледяные кирпичи. Через пару часов ледяная юрта была готова. В ход пошли обшивка капота и сиденья самолета. Разожгли костер. Стало немного теплее. Залатали пробитое ведро, выдолбили пять лунок для посадочного знака буквой «Т», заполнили их бензином из бака и прикрыли капотом, чтобы зажечь в нужный момент. Пошла вторая, третья ночь их проживания в ледяной пустыне. Пищи не было: накануне вылета кто-то распорядился снять с борта неприкосновенный запас.
«Не спать, постоянно двигаться, – командовал Василий Семенович, – в движении наше спасение». Сам все время делал пробежки и других заставлял. Настроение в коллективе падало. Впал в отчаяние штурман и предложил пешком отправиться до ближайшего жилья. «Ты с ума сошел, – оборвал его Пономарев, – до Надыма каких-то 500 километров, а до Ныды – все 600. Не годится, пройдем полкилометра и замерзнем. Если погибнем здесь, то хоть тела наши найдут и похоронят, а в тундре съедят песцы. Будем ждать самолет», – заключил Василий Семенович.
Рация самолета на передачу не работала, только на прием: аккумуляторы подмерзли. В очередной раз второй пилот пошел за сиденьями и вскоре прибежал обратно: «Братцы, по рации слышал, что за нами из Тарко-Сале вылетел Ан-2». Через некоторое время послышался гул самолета. Василий Семенович и его товарищи зажгли сигнальные огни. Летчики, увидев их, совершили три-четыре круга и сели на ближайшее озерко. Потерпевших доставили в экспедиционную столовую в Тарко-Сале, где медики оказали им первую помощь, накормили и перевезли в гостиницу.
В дымящейся спецовке
В августе 1965 года Пономареву впервые довелось участвовать в ликвидации нефтяного фонтана на Верхне-Кондинской площади. На место аварии прилетел главный инженер геологического управления Николай Морозов. Посмотрел на слаженные действия новичка, подивился его сообразительности и после глушения нефтяного фонтана предложил Пономареву: «Не хочешь перейти на постоянную работу в противоаварийную партию? Хотя сам видишь – работа опасная. Да и начальник, Николай Иванович Григорьев, по характеру не сахарный». «Согласен, – ответил Пономарев, – но при условии, что дадите квартиру в Тюмени».
О начальнике противоаварийной части, Герое Социалистического Труда Николае Григорьеве ходили легенды. Почти полторы сотни специалистов высокого класса были под началом этого мастера. Он собирал их «с бору по сосенке». Василий Семенович пришел в коллектив уже зрелым человеком. Он быстро схватывал суть непредвиденной ситуации. Ликвидация любого нефтяного или газового фонтана требует нетрадиционного решения, ведь каждая скважина со своим «характером» и в любой момент может подкинуть «сюрприз». Жизнь научила Василия Семеновича одному простому правилу – верить в себя и полагаться в трудную минуту прежде всего на свою персону. И, надо сказать, таких минут у него было немало.
…Особенно запомнил Пономарев случай усмирения фонтана на скважине №1 Пурпейской площади, которую разбуривали геологи Тарко-Салинской нефтегазоразведочной экспедиции. Во время проходки произошел внезапный выброс газа. Он взорвался так, будто заработали двигатели целой армады самолетов. Высота пламени достигла двухсот метров. Больше двадцати миллионов кубометров газа в сутки извергалось из него – суточная потребность в голубом топливе Москвы.
Небольшое устье скважины превратилось в настоящий кратер вулкана диаметром в шестьсот метров. Он, словно игрушку, поглотил в своем чреве буровую. От жара вспучилась река Пур. Вскипело озеро, возникшее внезапно на месте разрушенного устья скважины. За двести метров от «костра» на геологах тлела одежда. Здесь впервые для доставки грузов из Салехарда применили большегрузные самолеты военной авиации и вертолеты Ми-6. По наклонной скважине, пробуренной на непроницаемый пласт, лежащий выше газоносного, закачали около 500 кубометров раствора и почти сорок тысяч кубометров воды. Двести суток продолжалось противоборство с газовым джинном. И фонтан был усмирен.
Бывший главный инженер Главтюменьгеологии, а ныне генеральный директор ОАО «Тюменьгеология» Анатолий Григорьев сказал: «Опыт тюменских усмирителей подземных джиннов уникален. Он не случайно появился в суровых климатических условиях Западной Сибири, где погоду делают залежи с высоким аномальным давлением. Это потребовало специальных нестандартных конструкций, которые изобретали и конструировали рационализаторы противофонтанной части. Таким себя зарекомендовал Василий Пономарев. Свои новшества фонтанщики активно использовали при ликвидации аварии в других регионах страны, куда их часто командировали. А географией их опасных поездок, по сути, была вся Россия – Новосибирская, Томская, Оренбургская области, Краснодарский край, Якутия... Выезжали тюменцы на ликвидацию фонтанов в Афганистан, Пакистан, Албанию, Германию и даже в Африку, в Мозамбик».
В памяти Пономарева жива одна из опасных командировок в Оренбургскую область. Там, на скважине, которую разбуривали геологи Предуральской экспедиции, произошел взрыв. Газовый джинн оранжевым пламенем взметнулся над оренбургской степью. В опасную командировку выехал Николай Григорьев со своими помощниками Василием Пономаревым, Павлом Кожевниковым и Станиславом Гончаровым. Прибыла подмога из Ухты и Куйбышева. Сменяя друг друга, люди бросались в самое пекло, пытаясь зацепить тросами расплавленное оборудование. За шесть дней подходы к скважине были расчищены. Полностью очистить ее от обгоревшего оборудования не удалось. Но пламя было рассеяно: газ шел через превентор по обгоревшим отводам. Штаб принял решение сбить ротор превентора. Это был единственный выход. Обратились к артиллеристам, те привезли 157-миллиметровую гаубицу, с помощью которой сбили ротор и превентор.
Наконец добрались до обсадной колонны, по которой шел газ. По предложению Станислава Гончарова, ответственного за безопасное проведение работ, опасный участок трубы решили вырезать ручной труборезкой. Это при горящем-то фонтане! Потребовалось изготовить разрезной флянец со свинцовым уплотнителем. За дело взялись Василий Пономарев, Павел Кожевников, Станислав Гончаров. Это была работа, где нет готовых решений, где вся надежда только на твой опыт и интуицию.
Довелось Василию Семеновичу принять и горячую нефтяную ванну. А случилось это так. На Тетеревском месторождении произошла авария. При испытании лопнула задвижка. Дебит скважины оказался солидным – 300 кубометров в сутки. Нефть залила большую площадь. На место ЧП из Тюмени срочно прилетел Григорьев со своей командой. При тридцатиградусном морозе пришлось ему и его коллегам Фомину, Кожевникову и Пономареву вести ремонтные работы по грудь в горячей нефти с температурой сорок пять градусов. За смену приходилось менять по десять спецовок. Вручную демонтировали 100-килограммовую задвижку и заменили ее другой. Неделю продолжалась схватка с нефтяным фонтаном. Люди победили стихию.
Во время работы в противофонтанной военизированной части Василий Семенович участвовал в усмирении 40 нефтяных и газовых фонтанов. Выдержал испытания огнем, водой и небом. Позже он перешел на работу инженером-механиком в Тюменскую комплексную геологоразведочную экспедицию.
Высокий профессионализм, обязательность и аккуратность всегда были отличительными чертами характера Пономарева. Недаром генеральный директор ОАО «Тюменьгеология» Анатолий Григорьев о своем бывшем подчиненном сказал: «Он надежен в любой ситуации. Василий Семенович обеспечивал постоянный контроль за эксплуатацией техники, ремонтом оборудования и транспорта».
«Василий Семенович – настоящий самородок. Он всегда мог найти выход из самой сложной ситуации, – оценил Пономарева Анатолий Курбатов, главный инженер противофонтанной военизированной части. – Как нам его стало не хватать, когда он по состоянию здоровья перешел на другую работу».
