В стародавние времена жили-поживали дед Демьян да бабка Степанида. Всю жизнь мечтал Демьян найти клад, разбогатеть и не батрачить на господ. А как немощны стали, питались тем, что вырастят на своем огороде. Единственного сына Степана забрали в рекруты, и неведомо, что с ним и где он.
Однажды Демьяну приснился чудный сон – в углу огорода, который не хватало уже сил обрабатывать, надумал копать яму, да и наткнулся на ларец. Только притронулся к нему, тот сам и открылся. Никакого клада в нем не было. От досады дед хотел захлопнуть крышку, но на дне что-то щелкнуло и началось движение. Через мгновение из ларца появился росток высотой с вершок. Стал Демьян протирать глаза, да и проснулся.
Рассказал бабке сон, та говорит:
– Зачем ты глаза протирал? Хоть бы во сне потешился.
Обиделся дед, да сказать нечего. Но призадумался: а не вещий ли это сон?
Редко Демьян ходил в церковь, а в этот раз напросился к Степаниде в провожатые.
Перед входом в храм убогие и нищие вымаливали у прихожан милостыню. Идущий впереди Демьяна помещик со своим семейством недовольно заметил:
– Мало своих дармоедов, так еще и чужие притащились.
Денег у стариков не было, и Степанида протянула одно из принесенных яиц измождённой старушке-страннице.
Демьян усердно молился, прося пресвятую деву Марию и Господа Бога ниспослать ему и супружнице здоровья, а также скорого возвращения домой сына.
На обратном пути они насти-гли одаренную ими странницу. Та сердечно их поблагодарила и сказала, что божья благодать не заставит себя долго ждать и в скором времени в их жизни произойдут два отрадных события. Растроганные супруги пригласили странницу к себе на обед. А после уговорили ее и заночевать.
Демьяну не терпелось попытать счастья в поисках клада. Пока он расчищал заросший уголок огорода, Степанида поведала старушке о том, что приснилось ее мужу. Странница сказала:
– Пойдем скорее в огород, я покажу, где нужно копать.
Они успели вовремя, заросший участок был очищен, и Демьян начал уже копать яму. Старушка его остановила и показала место, где можно докопаться до родничка.
На удивление Демьян быстро его откопал. Старушка развязала узелочек платочка, достала семечко и, что-то нашептывая, воткнула его в центр бугорка, образовавшегося над ямой. После ужина гостья поведала, что будет происходить с посаженным семечком, что нужно дальше с ним делать. И наказала: все, о чем она им поведала, старики должны держать в строжайшем секрете.
Не дождавшись рассвета, старушка покинула дом, не потревожив гостеприимных хозяев. Каково же было их удивление, когда на месте посадки семечка обнаружили растение аршинной высоты. По листочкам узнали – яблонька.
Скоро сказка сказывается, да и дело не отстает. Наглядеться на нее старики не успели, а яблонька уж и отцвела, песню допеть не успели – наливное яблочко, что луна. Поделили они его меж собой, семечки все собрали, в уголочек платочка завязали, да и подальше спрятали. По четвертиночке от яблока за ужином лишь осилили, а наутро глаза протирают, поверить не могут, что лет на двадцать помолодели. До вечера кое-как дотерпели и остатки яблока доели.
Уж лето осени свидание назначает, а яблонька вновь расцветает. А тут, как снег на голову, долгожданный сын возвратился. Худущий, израненный, в чем только душа держится. Глазам своим не верит, встречают его отец с матерью, как будто вчера только и расстались.
Нарадоваться, наглядеться на него родители не могут, а он как сел на лавку, так и заснул. Перенесли родители сына на кровать, и проспал он до самого утра. Пошел отец утром к яблоне, а на ней всего четыре яблока уродилось, да и размером много меньше, чем первое. Сорвал дед яблоко, принес домой.
Степанида и говорит:
– Как же он его есть будет? Почитай, половины зубов у него нет.
– Сейчас я в ступке его истолку, и жевать не нужно будет, – отвечает отец.
А тут и сын проснулся, выпил толченое яблоко и снова спать завалился.
Управились родители по хозяйству, пришли глянуть на сыночка, а лицо его порозовело, и дышалось ему легко и свободно. Принялась Степанида за стряпню, а Демьян пошел баньку топить.
Услыхал помещик, что Демьян со Степанидой омолодились, и решил секрет выведать. Взял хорошего вина и справной закуски и в тот же вечер отправился в гости. Подходит к дому стариков, а из баньки юноша выходит. Обомлел помещик, корзинку из рук выронил, да и сказать ничего не может. Не признал Степан сверстника своего – сына помещика. А тот кричит:
– Принимайте, отец, мать, к вам гость пожаловал!
Только тут дошло до помещика, что это не Демьян, а сын, которого отец его записал в рекруты. Заюлил помещик:
– Здорово, Степан, знать на пользу пошла тебе служба, вона как похорошел.
Тут и Степан признал сына помещика, да и молвил:
– Ну, а как же, вашими молитвами и жив, и здоров остался, хоть пройти пришлось сквозь огонь, воду и пленение, знать, уж очень усердно вы с батюшкой молились.
– Как говорится, кто старое помянет… Так вот я и пришел мировую с вами сладить.
– Ну что ж, проходи, Матвей Силантич. Мириться, так мириться. Чем богаты, тем и рады, – стал приглашать гостя в дом Демьян.
Быстро захмелели хозяева, а Матвей Силантич все подливает им да подливает. Да и выведал у Демьяна, что на пасху ходили они с супругой в церковь и одарили они яичком убогую странницу, она-де их – семечком, из которого выросла яблонька и уродила молодильное яблоко. Напрасно Степанида одергивала мужа, на радости-то великой, что сын вернулся, да во хмелю все и выложил. Припомнил тут Силантич нищенку безродную, которую упрекнул было, да и домой скоренько засобирался.
А в ближайший православный праздник – Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня – помещик со своим семейством отправился в церковь, а кучеру строго-настрого наказал по окончании молебна подать тарантас на площадь к церкви. Идет он и с каждым встречным-поперечным раскланивается. Старушку ту, странницу, одарил, да и других немощных не забыл. А как закончилась в церкви служба, так прямехонько к старушке-страннице. Мы-де с супругой приглашаем вас отобедать с нами. И уговорил. До тарантаса чуть не на руках унес.
Поместье было – рукой подать, так он кучеру сказал, чтоб кружным путем ехал, дорога, мол, там лучше. А всю-то дороженьку нищенке плакался, что люд-де хлипкий пошел, везде догляд нужен, вот и самому управляться приходится, а годочки, что вянущие цветочки. И рассмеялся своему остроумию.
Пообещала старушка помочь ему, сердечному.
Тут и к дому подкатил. Уж встречали-то ее да угощали… Разве что заморской кабачковой икры не было. Знать, не по рангу она и помещику.
А как отобедали, пошли в сад-огород. Показала странница, где копать надобно. Да еще молвила, что самому ему надо вырыть ту яму. Взялся он усердно копать, да видит женушка, не осилить ему эту задачу, вот и увела странницу в сад показать свою оранжерею. Накинулись тут работнички, да и враз выкопали. Отдохнул к тому времени Силантич, как странница с супругою вернулись, да и осилил, что просила сделать странница (кидать вниз легче).
Развернула странница платочек, развязала узелочек, семечко достала, заклинание прочитала и в центр бугорка семечко то посадила, да и молвила:
– Если все сделали, как я велела, то не только сами омолодитесь, но еще и озолотитесь, а если что-то сделали не так, то Бог вам судья. На том и расстались.
Хозяева на радостях великий почин пошли справлять, а слуги – росток поливать да его охранять.
Не нарадуется помещик на стебелек, он как на дрожжах растет и кучерявится. Недели не прошло – дерево ветвистое, раскидистое, все в цвету, а вот уже оно все завязью покрылось. Помещик не нарадуется, у Демьяна одно яблочко уродилось, а у меня их, однако, тыща будет. Одно волновало, плоды не совсем круглой формы были, а как бы коробочкой, но Демьян говорил, что они сначала по четвертиночке съели, а тут четыре уголка – легче делить. И в уме уже прибыль прикидывал. А чтобы урону не нанесли нечистые на руку, забором высоким огородил, да и стражу с собаками поставил.
Улеглись как-то почивать, а среди ночи как шандарахнет, соскочили все со своих лежанок – на улице светло. Второй, третий – и пошла канонада, салютами все небо усыпано. Высыпал весь люд деревенский на улицу от мала до велика, дивом дивным разноцветным потешаются, а из-за высокой загородки у помещика все шандарахает и шандарахает. Старики немощные крестятся да молятся: светопреставление начинается. А с небес шарики черные, что крупа снежная, сыплются.
– Вот и манна небесная с неба посыпалась, не к добру это, – шамкали старики, а бабки-вековухи им поддакивали.
И правы старики оказались – поутру народ ни дверей, ни ворот открыть не может, вся деревня бурьяном заросла, что и косой не махнуть, топором как следует не размахнуться. Благо, что урожай весь собран был.
Реки пота люд пролил, прежде чем избавился от этой напасти.
Помещик с семьей сбежал, убоявшись расправы. С тех пор и пошла поговорка – на чужом горбу в рай не въедешь.