Окончание. Начало в №№ 117, 120.
Авторы – поэты и писатели – кучковались в отделе городской страницы. Творческий люд отсиживался на громоздком диване, обитом черным дерматином. На боку шкафа пришпилена афиша с портретом литератора, за стеклом исписанный блокнот, стержень от шариковой ручки, недокуренная сигарета. Внизу ремарка: «Здесь жил и не работал поэт Александр Гришин». Захаживал детский писатель Гена Колотовкин, часто бывал романист Юра Зимин. Откармливалась богема на гонорарах. Вообще-то Юру в основном подпитывала собака. Зимин проживал рядом с Боровской птицефабрикой. Отдельные жуликоватые работники предприятия перебросят через забор по тушке курицы, чтобы после смены, пройдя пост охраны, где могли обшмонать, без проблем «отовариться». Пес, отпущенный на выгул, откопает тушку в сугробе и принесет хозяину. Снова бежит.
А в пресс-центре я писал много. Бродил по тайге, ползал по тундре в снегу по пояс. Хорошие попадались моменты. Начальник главка Владимир Петрович Курамин, между прочим, бывший инструктор обкома партии, со своей прессой встречался вроде бы еженедельно. И тут кладу Владимиру Петровичу на стол фельетон, в котором фигурирует его заместитель. Фельетон! Я сам-то побаиваюсь предложить «Тюменской правде» – зам как-никак.
– Мне это будет горько читать в газете. Но печатать надо. Это, полагаю, поможет нам в работе. Ведь не критика ради критики.
Материал вышел в свет. Ныне навалом пресс-служб. Слабо девочкам написать пару строк против шефа? Не фельетон. Просто так, нечто аналитическое.
Полагаю, что уровень подготовки нынешних журналистов находится на уровне плинтуса. Вот ознакомился с новым тюменским журналом – толстенный, глянцевый и гламурный. Корреспондентка берет интервью у известного человека. Тема беседы: как герой в школе учился, в классе «А» или в «Б». В каком вузе далее продолжил образование. Далее мастер, прораб… Елки-палки, зачем занятого руководителя отрывать от дел? Зайди в отдел кадров да почитай автобиографию. А где стратегия? Зачем превращаться в летописцев? Это совсем другая профессия. Журналист обязан быть впереди. Общее место: две чудесные вещи на Руси – дураки и дороги. Как раз и спросили бы о том, почему в основание дорог до сих пор валим рассыпающуюся щебенку, тогда как Европа отказалась от этого 160 с лишним лет назад. И в мостостроении отстаем от Запада лет на 50. В мире существуют такие-то и такие технологии. Почему не применяем? Почему «троечники» из института кое-как проектируют дороги, а отличники кое-как претворяют проект в жизнь, потому что конструкции не стыкуются? И вообще, в России уже возведены мосты, к которым нет дорог и никогда не будет. Ошибка проектирования.
Фраза из гламурного журнала: «стальные конструкции доставлялись наплавом». Господи, слышали звон! На самом деле пролетные строения монтируют двумя мощными буксирными теплоходами. Разница есть?
На факультетах журналистики не учат думать. Считаю, что журналист, отправляясь на встречу, должен знать о теме несколько больше, чем интервьюируемый. Тогда получится интересная публикация. Когда-то мы засиживались в читальных залах библиотек. Теперь из Интернета можно набраться ума вместе с утренним кофе, не сходя с кухонного табурета. Желания нет. Похоже, и сегодняшние преподаватели не на высоте. Никогда не встречал на кафедрах доцента, создающего очерки, фельетоны, статьи, зарисовки. Ныне и стиль един – скучный и «нечитабельный», канцелярско-статический. Понятно, почему бумажные носители информации вытесняются зомбирующими – ну, Интернетом, телевидением, в коих не надо вникать в смысл. Сериал из «мыла» посмотрел – и, битте-дритте, прослезился. Много нам надо? Нисколько не удивлюсь тому обстоятельству, когда всем желающим в мозги вставят широко апробированные чипы – и вы круглосуточно без всякого вреда для здоровья владеете склоками всего мира. Лепота!
…Курирующий от ЦК КПСС освоение месторождений Западной Сибири член Политбюро Гейдар Алиев в штабе стройки в Надыме потрясал моей корреспонденцией о различных тамошних огрехах в транспортной сфере. Меры, сами понимаете, приняли. Не свои заслуги выпячиваю, говорю о том, что газета была нужна, она работала, находилась на переднем рубеже, к «Тюменской правде» прислушивались.
…Как-то я растерялся, вернее, растворился в органах массовой информации – на радио был, на телевидении вел передачу, даже в журнале состоял главным редактором, в издательском доме тоже обозначили главным редактором. Ощущал некие смятения в голове. И тогдашний редактор «Тюменской правды» Виктор Семенович Горбачев пригласил меня на работу. Знаете, на какую должность? Начальником отдела … снабжения. И эта работа мне понравилась до ужаса. Система снабжения и сбыта затягивает в себя, словно в омут жереха. Куча друзей, море знакомств, корпоративность, взаимовыручка. Тогда газеты страны останавливались из-за неимения бумаги. Мне дали задание обеспечить выпуск издания. Плюс давали пачку-две долларов в качестве предполагаемой взятки должностному лицу. Без «барашка в бумажке» дело не продвигалось ни тогда, ни теперь, похоже, ни тпру ни ну. От баксов я отказался. Зря, конечно. Но приказ выполнил.
Параллельно со мной «папируса» домогался главный инженер типографии Коля Шевченко. Ничего у него не вышло. Он мне рассказывал:
– Ну и дал ты мне фору! Я ведь бригадиру такие деньги предлагал! А он мне говорит: «Выполняем экспортную поставку в КНР. Сорвем – и такие башли потеряем, куда круче твоей «дачки». А ещё и работы лишимся». Короче, остались с носом…
Всё путем. Между делом, от скуки, писал различные такие штуки в виде заметок. Тут на меня набрел Виталий Снисаренко, политический обозреватель. Жил-был и Гена Золотухин. Он ходил из кабинета в кабинет и произносил одно и то же: «Кто в «Тюменской правде» звезда? Я и Витя Снисаренко. И ты немного». «Немного» – в зависимости от того, с кем в данный момент Гена общался. Немного звездой вдруг могли стать Катя Плетнева, Женя Тарасов, Александра Кудрявцева, Татьяна Потемкина, Василий Михайлов. Кого-то уже нет, а кто далече… Виталий Снисаренко выступил на планерке, дескать, подающий надежды человек сидит на снабжении, надо его привлекать к серьезной работе. И назначили автора этих строк экономическим обозревателем. С тех пор и щелкаю клавиатурой компа. Иногда вроде получается.
Главный инженер типографии выспрашивал у меня, как это я сумел в те беспокойные и дефицитные времена «пробить» чуть ли не эшелон бумаги. Секрета раскрывать не стал, теперь-то чего скрытничать. Тогда я первым делом заглянул к коллегам из многотиражной газеты «Соликамский бумажник». Ну, рыбкой – копченой пелядью – угостил. Девчата за меня не хлопотали, не бегали по начальникам. Но проинформировали, мол, у бригадира экспортной отгрузки завтра день рождения. Я напрягся и написал нечто в стиле романа в стихах «Евгений Онегин»: о бригадире, его супруге, его славных детках, всей бригаде в целом, о ближайших и дальних перспективах. Иногда находит вдохновение. Газета с опусом вышла. И бригадир сказал:
– Славяне, в пересменку десяток вагонов отгрузить – что, слабо нам?
С тех пор и считаю, что слово далеко не последнее дело в нашей жизни. Ныне я, ветеран труда, состою в другом издании, но любые задания родной газеты исполняю беспрекословно.