В областном центре одна из улиц носит имя Павла Рощевского. Большинство горожан считают, что названа она в честь революционера или героя Великой Отечественной войны. Павел Иванович в свое время сражался в рядах Красной армии, а после нападения гитлеровской Германии на СССР вновь был призван в строй. В 1942 году, оказавшись в тыловой Тюмени, проявил талант незаурядного ученого-педагога. С Рощевским связывают становление исторической науки Сибири и развитие высшего образования в крае.
Его сын Михаил Павлович и внучка Ирина Михайловна, ставшие крупными учеными-биологами, приезжали погостить в родной город. Краеведческий клуб «Тюменская старина» провел с ними встречу, на которой прозвучали интереснейшие воспоминания об этом ученом.
Дмитрий Гоголев, кандидат исторических наук:
– Когда истфак находился в здании на улице Перекопской, там была аудитория имени Павла Рощевского, я студентом хорошо ее запомнил. Через несколько лет в моей научной биографии неожиданно всплыло это имя. Я узнал, что до войны Павел Иванович окончил Ленинградский институт истории, философии и лингвистики. Работал директором школы в Ленинграде, затем – старшим преподавателем Курского пединститута. В 40-е годы XX века (представьте себе!) он писал диссертацию по средневековой Франции, изучал старофранцузский язык, вел переписку с профессором Розенталем, который являлся в то время единственным в Советском Союзе специалистом по истории поздней Римской империи. К сожалению, в войну диссертация Павла Ивановича погибла. Судьбе было угодно, чтобы он стал крупнейшим специалистом по истории Зауралья.
Продолжил рассказ сын Павла Ивановича – Михаил Рощевский, доктор биологических наук, действительный член АН СССР, Почетный гражданин г. Сыктывкара:
– После 1947 года развернулась борьба с космополитами. Отцу даже юридически нельзя было заниматься медиевистикой. (Медиевистика – раздел исторической науки, изучающий историю Европы и Средние века (V– сер. XVII вв.).– Авт.). Я был семиклассником, хорошо помню дискуссию в семье: какую область для исследования выбрать отцу? «Надо заниматься историей Великой Отечественной войны. Пап, ты же был на фронте, все знаешь. Все наши соседи только что вернулись с войны», – говорил я ему убежденно. А он: «Историей Великой Отечественной надо заниматься через 50 лет. Тогда мы что-нибудь будем понимать, узнаем правду». Мама, помолчав, сказала: «Выходит, как раз настало время истории Октябрьской революции». И отец внял совету мамы.
Помню, вышла книжка «Октябрьская революция в Закавказье», якобы Берия ее написал. В Свердловске по этому поводу состоялась конференция, меня на нее отправил отец. Не книга, а какое-то словоблудие – вот, что я вынес из обсуждения. Если ранее писали об Октябрьской революции без конкретики, не называли ни единой фамилии, то отец внес в историю имена, факты. Ему дали возможность работать в спецархиве. Я же был горд, что помогаю отцу в науке. В Ленинской библиотеке он просматривал фолианты, а я фотографировал страницы книг, потом отец с лупой читал эти фото.
– Есть люди, которые остаются в памяти навсегда, – замечает Альбина Балашева. – Павел Иванович Рощевский был первым деканом истфака пединститута. С самого начала учебы студенты чувствовали его отеческое отношение. Его лекции были очень интересными и никогда не утомляли. А как он увлек нас работой в архиве! Все знали, если потребуется помощь, Павел Иванович ее окажет обязательно. Вспоминается забавный случай на семинаре. Была у нас озорная девчонка Люська Кочаровская. Воспитывалась в детдоме и потому за словом в карман не лезла. Павел Иванович вызвал ее отвечать. Люська совершенно не подготовилась, но не растерялась. Начала что-то по ходу сочинять. Мы были обескуражены. Павел Иванович невозмутимо слушал ее. И она вдохновилась, понесло ее в фантазиях далеко-далеко. Когда же поток слов иссяк, в полнейшей тишине прозвучал спокойный голос Павла Ивановича: «Садитесь, Хлестаков в юбке».
На пятом курсе, когда мы выходили замуж за однокурсников, Павел Иванович был нашим тамадой.
– Моя курсовая работа была по Гражданской войне. Я так сильно переживала, нервничала: один вариант подготовлю, другой, – признается Инна Шаршина. – Получила «отлично» и совет Павла Ивановича: «Вам не следует идти в науку, поберегите здоровье». Я всю жизнь работала преподавателем в машиностроительном техникуме. И вот мне 80, вряд ли дожила бы до этих лет, если бы не последовала доброму совету.
– Дочь Павла Ивановича Лариса тоже стала историком. У меня на всю жизнь осталось впечатление светлости, когда в аудиторию входила Лариса Павловна. С огромным интересом мы слушали ее лекции, – говорит доктор исторических наук Галина Колева. – Как она могла увлечь своей темой! Помню, как бродила по Тобольску, искала домики, где жили декабристы. У Анненкова было 18 детей. Где эти дети похоронены? Столько вопросов возникало… Еще в памяти визиты в семью Рощевских. В квартире было тесно от обилия книг. Чувствовалась атмосфера духовности. Нас, голодных студентов, мама Ларисы Павловны угощала рисовой кашей, политой вишневым сиропом. В своей жизни я не раз пыталась повторить это блюдо, но не получалось так вкусно.
Ольга Майорова, выпускница 1974 года:
– Я училась у Павла Ивановича и Ларисы Павловны все пять лет. С первого курса они прививали студентам любовь к краеведению. Я писала курсовую по улице Республики. Перефотографировала все решетки у старинных домов, красивым почерком подписала: «Твоих оград узор чугунный». Павел Иванович сказал мне: «Из вас выйдет не историк, а журналист». С тех пор я пишу в газеты.
– А где жили Рощевские? – поинтересовались краеведы у почетных гостей клуба.
– На улице Орджоникидзе, 56, возле знаменитой Водонапорной башни, – ответил Михаил Павлович. – Сейчас наша квартира переоборудована под офисное помещение, мы давно уже переехали в Сыктывкар.
– А какой вам запомнилась Тюмень в годы войны?
– В Тюмени наша семья после долгих мытарств оказалась в 1942 году – отца направили преподавать во Второе пехотное училище (ТПУ №2). Это рядом с 26-й школой, где я учился. Мы поселились в комнатке частного домика, который стоял рядом с 10-й школой. Запомнился такой эпизод. Послали меня в столовую по карточке что-то получить. Положили мне там на блюдечко картошечку. Пошел я домой. Смотрел, смотрел на картошку, отщипнул кусочек, а она оказывается гнилая… А есть-то сильно хочется, я еще кусочек отщипнул. Дома рассказал маме, что съел я ту картошку. Она заплакала оттого, что я такой голодный…
Мама работала в ТПУ №2 библиотекарем. Ребят там учили полгода и отправляли на фронт. Духовой оркестр играл «Прощание славянки», через весь город к вокзалу шли выпускники училища, садились в эшелоны и ехали на войну. Через несколько месяцев в живых из них никого не оставалось…
В 1944 году в Тюмени появилась пара «студебекеров», это огромные американские машины. У мальчишек они вызывали дикий восторг. Я прицепился к машине, меня тряхнуло, а Ямская улица была выложена булыжником. Ох, что было с моей щекой!
Помню, освободили от госпиталя школу №25, на лошадках перевозили в нее библиотеку. В той школе учился Юра Гуляев, он был старше меня на два года. О-о, как он пел уже тогда! До сих пор в моей памяти звучит его голос: «Не лукавьте, не лукавьте». Юра был мальчишкой, а исполнял глубоко, чувственно сложные песни. В 25-й школе биологию преподавал Сергей Иванович Дергунов – фронтовик, замечательный человек. Мы его просто обожали. Работал общегородской кружок юннатов. Был создан прекрасный музей. Учитель Дергунов так увлек меня биологией, что с этой наукой я связал свою жизнь.
Недалеко от школы находился универмаг – двухэтажное красивое здание. Родители купили мне там аккордеон. А вот где наш старый фотоаппарат? Перед отъездом из Тюмени мы его в какой-то музей сдали. Когда началась война, у населения изъяли радиоприемники, пишущие машинки, фотоаппараты. Мы же свою верную фотокамеру не отдали, спрятали…
– А как вам современная Тюмень?
– Мы уехали отсюда 30 лет назад, сейчас впечатления от Тюмени ошеломляющие. Современный красивый город. Нам, конечно, приятно, что в Тюмени улица, названная именем Павла Ивановича Рощевского. В школе №52 я встречался с учащимися. Как они слушали рассказ о моем отце! Спасибо!
