В то время как Тюмень пестрит афишами звезд, Тобольск довольствуется теми, кто залетает к нам рикошетом. Что это я, шутить учусь? Вправду говорят, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Мне посчастливилось побывать на концерте Геннадия Ветрова, заслуженного артиста России, писателя-сатирика, певца и музыканта, ведущего различных телепрограмм.
Концерт Геннадия Ветрова, длившийся более двух с половиной часов, прошёл на одном дыхании. Зрители, уставшие после трудового дня, наверное, и сами от себя не ожидали, что могут так, от души, смеяться. Затихала публика разве что в минуты, когда артист брался за музыкальные инструменты – гармошку, бубен, гитару, дудочку и дарил залу виртуозное исполнение. Затихала, чтобы потом взорваться овациями. Говорят, смех лечит. Значит, нас, кому посчастливилось попасть на «Ветреный концерт», артист вылечил разом от всех недугов. И благодарная публика одарила Ветрова цветами.
Дать интервью после концерта Геннадий Анатольевич согласился. Но пришлось его подождать. Понятно, что после такой работы любому человеку нужно время на восстановление. Наше общение проходило в зрительном зале, непривычно пустом, погружённом в тишину, где сама атмосфера, казалось, располагает к задушевной беседе и откровениям.
– Геннадий Анатольевич, в жизни вы весёлый человек?
– Скорее грустный. Когда ты всё время выдаёшь радость, надо её экономить. Мой организм это чувствует, а я его слушаюсь. Сегодня у нас со зрителем шёл взаимообмен энергией. Так что работалось легко.
– Как вам тобольский зритель?
– Я вообще хотел бы сказать добрые слова в адрес сибирского зрителя. Он очень позитивный, хоть в жизни ему и приходится непросто. Но встречаются города, где публику раскачать сложно. Не знаю, от чего это зависит: от особенностей территории или ещё от чего, но люди приходят грустные, озабоченные. Тобольск, где я уже второй раз, включил бы в когорту весёлых городов. Думаю, вы и сами заметили, что уже с первой минуты у меня со зрителями возникло чувство взаимной любви, уважения, желание слиться в общем творческом экстазе. Мне кажется, мы с тоболяками друг друга порадовали.
– Вам часто приходится выступать за рубежом. На каком языке вы шутите там? Отличается ли зарубежный зритель от нашего?
– Выручает опыт. А вообще юмор, как и музыка, – вещь интернациональная. Конечно, чтобы тебя поняли, приходится изучать особенности менталитета страны, в которую отправляешься с гастролями. Учишь речевые обороты, репризы, шутки. У меня был большой тур по Америке с 33 сольными концертами. Так вот ему предшествовала серьёзная подготовка. Ко мне в Россию приезжали американские продюсеры, с которыми мы перелопачивали все мои тексты. (Ветров может отпустить шутку на английском, немецком, французском языках). Когда я выступаю перед иностранной публикой, предупреждаю: «Всё, что я сейчас говорю, я выучил наизусть, как попугай, поэтому вопросов не задавайте, буду говорить только я». Самое большое отличие американского зрителя от нашего, пожалуй, в том, что их публика более податлива на шутки. Они заплатили деньги за билет и пришли на концерт с конкретной задачей – отсмеяться на всю потраченную сумму. Наши же приходят, чтобы удостовериться, насколько ты профи, и выяснить, удастся ли тебе их рассмешить. Но если ты наших раскачал, зацепил, завоевал, то более душевного, тонко чувствующего, трепетного зрителя и представить себе нельзя.
– Юморист для вас профессия или образ жизни?
– Если человек фанатик своего дела, то оно становится и образом его жизни. Эти слова относятся ко мне.
– Кто пишет для вас тексты?
– Лет семь я сотрудничал с одним автором: обозначал тему, а он писал. Но в последнее время мне хочется говорить о своём, о том, что близко и волнует меня. Например, о забавных курьёзах, произошедших со мной, моими друзьями, знакомыми. Так что в основном я являюсь автором шуток, реприз, которые звучат на концертах.
– Где вы научились так свободно играть на музыкальных инструментах?
– Пять лет учился в музыкальной школе по классу баяна, играл и пел в вокально-инструментальном ансамбле. Но по большому счёту музыкальность у меня в генах – мои прадеды, деды не только были отличными гармонистами, но и сами могли смастерить гармонь.
– Геннадий Анатольевич, а как вы восстанавливаетесь после концерта?
– Очень просто – подзаряжаюсь от электросети в 220 или 380 вольт. (Ну разве можно с этими юмористами всерьёз говорить!)
– Как вам удаётся заучить местные географические названия, знанием которых потом щеголяете на концерте, что, безусловно, помогает перекинуть доверительный мостик? Тоболяков вы приятно удивили, включив в интермедию названия микрорайонов – Защитино, Строитель, Заабрамка, Сумкино.
– Обычно на этот счёт меня местные администраторы просвещают. Я же, чтобы не забыть, записываю их на бумажку, которую пристраиваю за колонкой. (То ли пошутил, то ли правду сказал, попробуй пойми их, юмористов).
– Как вы делите сценические площадки со своими коллегами-юмористами?
– Замечательно. Ведь у каждого из нас своя ниша, своё амплуа и свой зритель. Да и территория у нас в стране огромная. Так что работы всем юмористам хватает. К тому же мы часто практикуем совместные туры, особенно когда речь идёт о зарубежных гастролях. Я, например, в Америку ездил с Кларой Новиковой, в Германию – с братьями Пономаренко, в Израиль – опять же с Пономаренко и Леоном Измайловым. Когда рухнула Берлинская стена, я немало поездил со своим бывшим сокурсником Юрой Гальцевым. Если мы где-то пересекаемся, то только бываем рады встрече. Возможно, если бы мы жили в Монте-Карло и не имели возможности гастролировать, то начали бы выяснять отношения. (Улыбается, значит, опять пошутил).
– И напоследок: как вы сами определяете жанр, в котором работаете?
– Дословно с американского это переводится как человек, который делает шоу один. В русском языке есть более ёмкое название – человек-оркестр.
