Хорошая литература всегда больше любых ярлыков
Кафедра издательского дела и редактирования Тюменского госуниверситета традиционно радует нас интересными событиями – осенне-зимним конкурсом “Книга года”, весенними Днями книги, устраивает встречи с именитыми людьми из мира литературы. На этот раз благодаря помощи депутата областной Думы Сергея Козлова к нам в город приехали замечательные сербы – писатель Горан Петрович и переводчик, журналист, издатель Любинка Милинчич.
Стараниями Милинчич сербские читатели познакомились со многими произведениями классической и современной русской литературы, ей было что рассказать о книгоиздании и просто о жизни в родной стране, но на пресс-конференции она занималась привычным делом – переводила, а все внимание сосредоточилось на Горане Петровиче.
Его книги издаются на пятнадцати языках мира. дома, в Сербии, писатель собрал самые престижные литературные премии. Но вряд ли ожидал получить награду от питерско-югорского фонда “Дорога жизни”… Главу фонда, банкира и поэта Дмитрия Мизгулина, приобщил к книгам Горана Петровича писатель и депутат Сергей Козлов, человек, влюбленный в Сербию и сербскую литературу. Еще в советские времена он читал Иво Андрича и ранние рассказы Милорада Павича. Позже проглотил все, что выходило у последнего на русском языке. И задался вопросом: неужто больше ничего нет? Заметил рядом на полке Петровича, выбрал одну книжку для ознакомления, на следующий день пришел и скупил остальные. То есть романы “Осада церкви Святого Спаса”, “Книга с местом для свиданий”, “Атлас, составленный небом”, сборники рассказов “Советы для облегчения жизни”, “Ближний”, “Остров и окрестные рассказы”, “Все, что я знаю о времени”.
А занятого Мизгулина убедил взяться за чтение Петровича цитатой из рассказа “Луна над блюдом”: “Из дома мы выбрались на цыпочках, неся в руках скрип половиц… У ворот обули звуки шагов, но дедушка осмелел лишь тогда, когда мы отошли от дома достаточно далеко, а так как без помощи палки он передвигался довольно неуверенно, ему пришлось опереться на разговор”. Потом был звонок в Москву Ларисе Савельевой, переводчице книг Павича и Петровича, знакомство с писателем, поездка в Сербию…
В России Горан Петрович был в общей сложности раз шесть, но до Тюмени добрался впервые. Город предстал перед ним одетым в снежное кружево, морозным и интригующим, как всякое незнакомое место со своей историей. Писателю рассказали, что во время войны в Тюмени хранилось тело Ленина, и он нашел этот факт очень любопытным. Ему показали музей-усадьбу купцов Колокольниковых, и в его воображении нарисовалась картина: караваны с чаем, идущие из далекого Китая, экзотические ароматы, звон золотых монет в купеческой мошне… и в конце цепочки кто-то в Москве или Петербурге пьет тот самый чай, прибывший из Китая через Тюмень.
А вдруг однажды отголоски этих странноватых, но колоритных образов воплотятся в новых книгах Петровича? “Литературу можно найти повсюду, – уверен он, – в любой детали, в мелочи, вокруг которой потом формируется все остальное. Это может быть случайно увиденное лицо или одно-единственное слово, пейзаж, музыка”. Его вдохновляют города, где встречаются разные культуры. Если в городе есть порт, к причалу может пристать корабль из любой части света, и кто сойдет с трапа, зависит только от воображения писателя.
Он родился в 1961 году в небольшом городе Кралево, окончил филфак по специальности “югославская литература и сербохорватский язык”, работал в библиотеке, был редактором литературного журнала и долго не считал себя писателем. Отчасти, наверное, потому, что в Сербии, где средний тираж книги составляет тысячу экземпляров (на семь миллионов жителей), писательским трудом, как и у нас, прокормиться практически невозможно: “Один сербский афоризм гласит, что от литературы можно жить, но не ежедневно”.
Даже сейчас, когда к Петровичу пришла международная известность, и его приглашают то в Россию, то в Мексику, он не оставляет место редактора в крупном белградском издательстве. Это трудно – совмещать работу и сочинительство, особенно если пишешь роман. После каждого перерыва приходится заново себя настраивать, вживаться в придуманный мир, в хитросплетения сюжета, характеров, событий... Недавно Петровича приняли в Сербскую академию наук и искусств, и он надеется, что привилегии нового положения позволят ему наконец-то посвятить себя литературе.
“Я стал писать, потому что не умел делать ничего другого”, – шутит он. Но в шутке есть доля правды: процесс написания книги настолько многогранен, что в нем можно найти аналогию практически любому занятию. В детстве Петровичу хотелось играть в футбол, но “друзья считали, что у меня обе ноги левые”, и даже на ворота не ставили. Мечтал играть на барабане – родители не разрешили. Пробовал заниматься фотографией – не получилось… “Но когда вы пишете, вы создаете ритм, даже влияете на дыхание читателя… как музыкант-ударник. Вы строите кадр, как фотограф. Находите мелочи, в которых можно показать великое, а в великом выявляете малое. В литературе есть свет, как в фотографии, одно слово озаряет другое или, напротив, погружает в тень. Наконец, литература подобна футболу – вы играете, вы отсылаете мяч, скажем, из Белграда, и кто-то из Тюмени этот мяч берет”.
Своим становлением как писатель Петрович обязан русской и французской классике, а также современной латиноамериканской литературе. Так полагает он сам. Неудивительно, что в нем видят продолжателя традиций магического реализма. Но хорошая литература всегда больше любых ярлыков. Волшебство и поэзия живут в реальном мире – другого просто нет, а насколько они явлены и какую форму принимают, зависит от нашего восприятия. Петрович и его герои – мечтатели, и российский читатель охотно мечтает вместе с ними. К приезду писателя студенты кафедры издательского дела и редактирования повесили на стене коллаж, навеянный романом “Книга с местом для свиданий”, – историей о том, что слово может творить и разрушать, что любовь большого сердца созидательна, а мелкого и подлого – губительна, что можно научиться смотреть на человека так, чтобы он не отражался в твоих глазах, а счастливый конец возможен – надо только решиться и поверить…
