Когда в моем родном регионе родилось профессиональное содружество газетчиков, я, рядовой учитель Шабановской семилетки, стал штатным сотрудником Омутинской райгазеты «Ударник», успевший уверовать в магическую силу печатного слова.
Не по букве устава…
Первым толчком к такому почтению к прессе стали, пожалуй, безрадостные факты армейской жизни на далеком неласковом Сахалине. Вдали от Бога и Москвы командиры наши вели себя, мягко скажем, очень неуважительно к срочнику-солдату.
Взводный и ротный, например, могли совершенно спокойно взять служивого из строя в работники… себе домой. Жены их, расфуфыренные крали, бездельно нежатся в перинах, а раб-солдатик пеленки ее дитяти стирает, чистоту в доме ладит, чурбаки сучкастые для очага колет. Вроде бы я первый пикнул «Не по уставу!». За что загремел на «губу» и три ночи вместо сна-отдыха драил казарму и отхожее место.
Вот я и написал в «Суворовский натиск», в окружную военную газету, в Хабаровск. Изложил горькие факты нашего житья-бытья… Послание мое не напечатали, но в подразделение нагрянула группа с большими звездами, с широкими погонами, и давай шерстить нашу командирскую верхушку. Командира решительно и торопливо смели с должности. Всем-всем близоруким, ленивеньким и нахальненьким злоупотребителям властью крепенько всыпали. Строгие гости уехали. И наш брат радовался: климат наших воинских взаимоотношений заметно потеплел. А мой сослуживец-приятель, верный друг Вадим Собов, единственный знающий о моем конверте в «Суворовский натиск», волнуется: поутихнет, мол, буря и как бы не дотянулись до тебя разгневанные. Открутят головенку ретивому писарчуку.
Но никто в мою сторону никаких мстительных жесткостей не чинил… И я всей душой, разумом уверовал в мощь газеты.
Селькор и укор
С этой верой, демобилизовавшись, начал сотрудничать в Бердюжской районной, в областном «Тюменском комсомольце». В молодежном издании особенно памятен конфликт с сатирическим рисунком пятьдесят шестого года. Тема публикации житейско-рядовая. В Шабаново Омутинского района близехонько к дому сельсовета протекал скромный ручей, впадая в Солоновку-речку. Мост через этот ручей до предела износился. Жильцам ни проехать, ни пройти. Селяне годами не могли упросить местную власть отремонтировать этот совсем не грандиозный объект. Вот я и вмешался в эту тему со своей карикатурой, а газета напечатала ее.
После публикации иду из школы мимо совета, а хозяин его стучит из окошка, жестами велит мне зайти. Не успел порог перешагнуть, а взвинченный начальник уже гремит оскорблениями-угрозами: «Как посмел! Ославил на всю область! Ты, вижу, на мой стул метишь!».
На крик и я не тихо ответил: «Нет уж. Протирайте на этом тепленьком стуле вы свои штаны!».
Кипит председатель укорами, не слыша мои резоны: «Тебе бы только критиковать! Светлого в деревне не видишь!».
– А вам бы, – советую резко, – вот эту сейчасную энергию да на дело употребить, да в мирных целях для народа!
Расстались без рукопожатий. Главное – ремонтники на мосту появились…
Кстати, светлого в колхозе имени Огаркова нельзя было не увидеть. В этом хозяйстве успешно трудился опытный вожак, участник Великой Отечественной Михаил Киселев. Умело директорствовал в семилетке Николай Семеновский. Здесь всю жизнь, с 1939 года работала старательная трактористка, кавалер ордена Трудового Красного Знамени Мария Жило. Во время войны она наставляла подруг в женской тракторной бригаде. До двух норм в смену выдавала на пахоте. Не умолчал о передовике, о маяке. Восторженную зарисовку в «Ударник» написал.
Бывали и «схватки»
После этого повествования, наверное, меня приметил редактор районки Николай Бортвин. В штат позвал, в ответсекретари. В пятьдесят седьмом. А в шестидесятом меня принял в свое братство областной Союз журналистов. За четырнадцать лет любимой газетной службы мне удалось освоить многие жанры, познать верстку и оформление издания, осилить фотоиллюстрацию, рисунком овладеть. Заочно смог окончить Уральский университет, его факультет журналистики, и стать редактором «Ленинского Знамени», переименованного «Ударника».
В газетной команде трудились Николай Мурычев, Иван Маликовский, Алексей Бугаев, Римма Сироткина, Виктор Пинигин, Анна Харламова, Валентина Самусева, Клара Подъяпольская, Владимир Парсаев.
Энергично служила газете и селькоровская гвардия, в рядах которой активничали Ефрем Себехов, Александр Яковлев, Иван Лопарев, Александр Топов, Роза Иванова, Борис Сиванов. Дела районки шли нормально. Тираж рос, друзей прибавлялось. Гордились, когда нам – первым в области – за массовую работу вручили Всесоюзную премию имени Марии Ульяновой, а мне – медаль «За трудовое отличие».
Впрочем, не всегда районка жила вне внимания районного чиновника. Громкую схватку с редактором первый секретарь райкома Борис Подберезовский организовал по поводу публикаций сводок с хозяйственными показателями. Кто спорит, нужное это дело. Но в разумных размерах и не в ущерб читателю-подписчику. Нам же стали навеливать цифровые простыни производственных сфер, из-за которых и заметочку в номер не втиснешь. Вполне понятен наш протест: «Печатайте хоть квадратными метрами этот статистический жанр в специальных плакатах-листовках, но не отнимайте территорию у газеты, которая и так перегружена официальной обязаловкой из центра». Такого непослушания партлидер не терпел. «Если завтра сводки не напечатаются в наших объемах, – внушает своему третьему секретарю Ведрову, – выгоню тебя с работы и редактора выгоню!». Расстроенный Иннокентий Петрович прибежал в редакцию: «Подчинись, согласись! Уйди от греха!». Не прогнулась газета. Не рискнул первый исполнить кадровую расправу. Зато на очередном партпленуме трибунно обозвал наше творение бульварным листком, брезгливо ухватив его за уголочек, помахивая им перед удивленным многолюдьем.
Много и доброго можно вспомнить о партийно-советской личности, о друге, наставнике омутинских и юргинских газетчиков. О искреннем и требовательном Путинцеве. В семнадцать он ушел на Великую Отечественную, а с пятнадцати бригадирствовал в омутинской МТС. Кавалер орденов Красной звезды и «Знак Почета». Вот как о нем, мальчишке, рассказывала его подчиненная Зоя Боярских: «Целый день на своих «колесниках» пахали. Устали, сил нет. Слезла я с железного сиденья на минуточку, ноги ватные, подкашиваются, дрожат. А в деревне гармошка слышна. И так мне захотелось кружнуться в танце, побежала к музыке, не заглушив трактора». А сил-то на вальсирование нет. Вернулась. А техника молчит, а рядом с ней печальный бригадир Яша: «Эх, Зойка-Зойка! Доплясалась! Подшипник расплавила у трактора! В тюрьму ведь угодить можешь!». Упала в борозду, реву слезами горючими. Война не простит мне такую несерьезность. Позор мне, позор…».
Но Яша спас девчонку-трактористку. Умолчал о ее беде, где-то быстро выискал запасную деталь и помог оплошавшей восстановить машину.
В семьдесят первом Якова Георгиевича из Омутинки перевели в Юргу – первым секретарем райкома партии. А меня в этом году из Омутинки перевели в областной центр и поручили заведовать отделом писем «Тюменской правды». Хлопотным, боевым было здесь мое двенадцатилетие. Редакционная почта иным днем приносила полсотни писем. В общественной приемной газеты за 34 года ее функционирования побывало свыше двадцати пяти тысяч земляков. Этой приемной двадцать пять лет командовал Николай Козлов. Под патронажем Союза журналистов больше десятка лет работал университет общественных корреспондентов, где вместе с Генрихом Мингалевым, Сергеем Фатеевым, Борисом Сюбаевым, Надеждой Майковой, Александром Фатеевым читал лекции. Отдел вел постоянные рубрики «Письмо позвало в дорогу», «Тему подсказал читатель», «Хотя письмо не опубликовано». Мы должны были подготовить максимум две страницы писем в месяц, каждую неделю подборку сатирическую дать, которая называлась «ОСА» – областное сатирическое агентство. Тут шли не абстрактные смешинки, а конкретные сюжеты, о конкретных антигероях.
…А журналистике я благодарен! Она была со мной и есть почти шестьдесят хлопотливых годочков. Она помогла мне стать писателем, рисовальщиком, фотографом. Она учила меня творческому труду, учила видеть и ценить красоту людскую.
