Наши вузы плодят троечников
В прошлой колонке я писал о том, что в результате псевдореформ средняя школа, видимо, и дальше будет выглядеть не лучшим образом. А это значит, что в вузы придет все больше ребят, из которых вряд ли получатся специалисты, востребованные временем. К сожалению, и у вузов остается все меньше возможностей исправить брак средней школы, поскольку они сами реформируются не лучшим образом.
Многие до сих пор называют Советский Союз самой научной цивилизацией мира. СССР действительно был первой страной, в которой высокая культура стала доступна массам. Была выстроена система образования и просвещения, доступная всем. Молодежь получала широкие знания, позволяющие системно познавать материальный мир. Да, такой специалист, приходя на конкретное производство, не сразу в него вписывался.
Однако фундаментальная вузовская подготовка сокращала адаптацию до минимума. А кроме того, включала не только вертикальные, но и горизонтальные лифты, позволяя при смене технологий или продукции быстро осваивать новые функции.
И вот в 2003 г. Россия включилась в так называемый Болонский процесс. Фундаментальное вузовское образование стало заменяться «компетентностным», или «профильным». Причем и в школах, и в вузах. Другими словами, студент вместо системного представления о мире получает знания по будущей узкой профессии. Он обречен крутиться в этом тесном пространстве и не способен изменять его в связи с требованиями времени.
Скажу больше. Болонская система, на мой взгляд, противоречит требованиям научно-технической революции, которая началась в 60-е годы прошлого века. Напомню, суть ее в том, что специализация, когда после эпохи Возрождения ученые стремились «узнать всё ни о чём», перетекла в интеграцию узких областей знания. На их стыках и сделаны крупнейшие открытия вроде атомной энергии или микроэлектроники, чем мы пользуемся до сих пор.
Многие эксперты связывают последние экономические кризисы с тем, что научно-техническая революция 60-х исчерпала себя, а новая пока не наступила. Рискну предположить, что главный виновник этой вынужденной паузы – и Болонская система образования, которая, несмотря на продолжающуюся интеграцию знаний, готовит узких специалистов, не способных в эту интеграцию вписаться. Тем самым порождаются экономические кризисы. Ведь инвесторы, не видя открытий, в которые можно вкладывать деньги, спекулируют на финансовых рынках.
Для меня тем более странно, что Россию втянул в Болонский процесс экс-министр образования Фурсенко, сам ученый-физик. Вроде бы он должен знать, по каким траекториям развивается фундаментальное знание сегодня, а вот поди ж ты…
Ну, а Россия придумывает свои новации, которые и без того уродливый Болонский процесс делают еще ущербнее. Предполагалось, что львиная доля государственного финансирования пойдет на подготовку бакалавров, которые на рынке труда составят 70- 80% выпускников. Определять, кто останется в магистратуре, собирались по результатам конкурсов. Однако в законопроекте вообще нет гарантий бесплатного магистерского образования.
Понятно, что из Болонского конвейера уже не выскочить. Во всяком случае, в ближайшее время. Другой момент, порождающий недоумение, – урезанное финансирование образования, и в частности – высшего. Об этом я уже писал в прошлой колонке. Напомню, что расходы федерального бюджета сократятся в 2013–2015 годах с 605,7 млрд до 572,6 млрд рублей. Но это же нонсенс: наш крупнейший университет меньше самого маленького американского! Заверения правительства о том, что нехватку денег восполнят регионы, совершенно беспочвенны. По оценкам самого Минфина, за год госдолг регионов вырастет в 14 раз, а дефицит региональных бюджетов, по оценкам МЭР, за 6 лет увеличится в 36 раз!
Скудеющие ассигнования в завтрашний день тем более странные, поскольку России позарез нужны инновации. Но часть фундаментальных программ, заканчивающихся в 2013 году, не получит финансирования. По оценкам МЭР, расходы России на НИОКР, снижаясь третий год подряд, скатились до 1,1% ВВП. Это вдвое меньше, чем в Евросоюзе и других развитых странах. К примеру, Южная Корея, Япония, Дания, Швейцария выделяют более 3%, США – 2,8% ВВП. А Швеция, входящая в четверку мировых лидеров, и того больше: 3,6% ВВП. Сейчас шведский парламент усиливает поддержку науки и высшего образования еще более чем на 600 млн долларов к 2016 году в сравнении с 2009-м. Рост на целых 13,2%.
Образовавшуюся брешь могли бы отчасти заполнить эндаументы – фонды из пожертвований выпускников. Так называемое «тело» фонда неприкосновенно, тратятся только проценты, заработанные вложением основных денег в разные проекты. Но пока денег в фондах так мало, что их не хватает ни на текущие нужды, ни на развитие науки. Согласно закону, эндаумент за год должен собрать как минимум 3 млн рублей. Сегодня в России 85 фондов целевого капитала (из них 50 – в вузах). Но лишь половина зарегистрирована – остальные не собрали 3 млн рублей. Понятно, что роль наших эндаументов мизерна, а вот в западных университетах они – основной источник средств. Например, в Принстоне эндаумент покрывает 47% расходов, в Гарварде – 38%.
Главная наша беда – скудость благотворительности. Привлечь средства в эндаументы практически невозможно, если правительство не прижмет бизнесменов. В Америке же примерно 40% пожертвований – небольшие, около 100 долларов, взносы выпускников. С ними американские вузы выстраивают хорошие отношения, а в процессе учебы создают у студента ощущение, что это время было для него важным этапом жизни. И выпускник искренне жертвует деньги, чтобы у следующих поколений студентов были такие же возможности, как у него. Россиянам до этого далеко.
Вот и получается, что на деньги, которые дает институту бюджет или плата за обучение, сегодня можно подготовить троечника, которого потом придется доучивать на конкретном рабочем месте.
Еще одна проблема – значительное сокращение вузов. Уже в самом начале радикальной реформы Андрей Фурсенко сетовал, что их в России слишком много (в РСФСР было около 500, в РФ – 3 тыс. с филиалами), а качество образования падает. Дескать, в США вузов около тысячи. Похоже, реформаторы и здесь лукавят: на 2011 г. (новейшие доступные цифры) в РФ числилось 1080 вузов, из них только 634 государственных.
Для сравнения: по данным ЮНЕСКО, в США на 2010 г. было 5758 вузов. Так что и у нас не так уж и много. Да, есть такие, что дают не знания, а «корочки». Ну так закройте их!
Однако планируется сократить около четверти вузов, признанных неэффективными в результате мониторинга. Он вызвал такую бурю негодования, что министр Ливанов оперативно заявил: окончательного списка неэффективных вузов нет, и с каждым разберутся отдельно. Скандал вроде забыли, но от сокращения вузов – главным образом путем слияния – не отказались. Между тем обе процедуры взаимосвязаны.
Специфика российских вузов такова, что подавляющее большинство крупных и успешных международными рейтингами не измеряются вовсе. А они-то как раз и использовались при мониторинге. Да и нормы министерского рейтинга несколько абсурдны. Почему от университетов богатых и бедных областей требуется одинаковый объем затрат на научные разработки в расчете на студента? Почему педагогический и медицинский вузы должны иметь одинаковый порог иностранных студентов? Ну а по международным репутационным опросам и цитированию большинство российских вузов стоят так низко, что их просто невозможно использовать для сравнения внутри страны.
Рейтинговое агентство журнала «Эксперт», при активном участии научного сообщества, составило свой рейтинг вузов, учитывая российскую специфику. К примеру, не оценивалась научная деятельность, поскольку большинство вузов по традиции, прежде всего, занимается обучением, а не прикладной и фундаментальной наукой. Да и эффект укрупнения вузов и появление федеральных университетов – основной тренд политики государства – оказался разным. Эксперты не выявили явной корреляции между размером вуза и уровнем его конкурентоспособности. Вывод: механистическое укрупнение вузов оправдано далеко не всегда. Принимая решение об их слиянии, необходимо точно просчитывать возможный синергетический эффект и учитывать все риски.
Словом, мы опять забыли советский опыт и обезьянничаем, собирая по миру далеко не лучшие методы организации образования. А вот американская педагогическая общественность, изучая, за счет чего Япония за исторически короткие сроки достигла выдающихся научных и технических успехов, пришла к выводу: во многом благодаря системе образования. Как и советская, она, скорее, школа знаний, а не болонских компетенций.
