Не хочу дискутировать с некоторыми тезисами очень интересной статьи коллеги Захарченко (см. «ТП» «Образование или «Образхование» №№ 194, 196).Будет больше проку, если мне удастся ее дополнить. Тем более есть чем.
Да и самое время: первое чтение в Госдуме прошел закон «Об образовании в РФ». Планируется, что он вступит в силу уже с 1 января 2013 года. Недавно приняты (после якобы широкого обсуждения) новые образовательные стандарты для средней школы. Параллельно обсуждается – опять же в узких кругах и быстро-быстро – государственная программа РФ «Развитие образования на 2013–2020 годы».
Не претендуя на широту охвата этих важнейших документов, все же рискну сделать несколько замечаний. Однако прежде напомню, что вроде бы «железный канцлер» Пруссии Бисмарк произнес знаменитую фразу: «Сражение при Садовой выиграл прусский учитель» (речь о битве 1866 года, когда прусская армия разбила австрийскую).
Российское образование еще с Петра I отличалось повышенной математической ориентацией. На эту особенность средней школы опиралось высшее техническое образование. Оно не было особо прагматичным, но заложило основы многих выдающихся научных и технических школ. В результате в России, отмечают специалисты, еще в XIX веке сложилась парадоксальная ситуация: при невысокой грамотности населения высшее образование пусть и малой доли россиян находилось на самом высоком мировом уровне.
Запуск первого советского спутника потряс США. Виновного в проигрыше космической гонки американцы нашли в своем образовании, а в пример поставили советскую систему. Эксперты тогда установили, что наш старшеклассник опережал американского по интеллекту примерно на два года благодаря более насыщенным занятиям академическими дисциплинами.
В 1983 году, при Рейгане, опубликовали, пожалуй, самый известный доклад национальной комиссии под названием «Нация перед лицом угроз». В нем, например, говорилось, что «если бы иностранное государство… предприняло попытку навязать Америке тот убогий уровень образования, который существует у нас ныне, мы могли бы расценить этот шаг как объявление войны». В 2000 году был опубликован доклад «Пока еще не слишком поздно» – о преподавании математики и естественных наук. Констатировалась «мрачная картина снижающегося уровня образования». К этой же теме обращался и президент Обама.
Может, американские руководители сгущают краски? Я буду цитировать заметки из книги «Классная Америка» казанца Айрата Димиева, кандидата наук по химии, который в 2001 году начал преподавать в обычной, самой распространенной средней американской школе Хьюстона. Между прочим, это четвертый по значимости город страны. Так вот, «более половины учеников обычных классов не могут справиться даже с элементарными математическими заданиями, несмотря на то, что проходили это неоднократно, начиная с класса шестого и кончая одиннадцатым. Многие разделы учебника химии доступны только для вундеркиндов. Причем таких, которые прекрасно помнят материал предыдущего курса.
Как, вы думаете, должен поступить учитель химии, когда перед ним сидят отнюдь не вундеркинды, а самые обычные американские дети? Я был поражен тем фактом, что большинство учителей дают не более 25 процентов от предусмотренного программой материала на очень примитивном уровне. Причем такая ситуация не только с химией, но и с физикой, и с математикой».
А как же контроль над полученными учениками знаниями? Администрацию школы интересуют лишь оценки, пишет Димиев. И чтобы все были довольны – и ученики, и их родители. То же самое, по большому счету, интересует и администрацию дистрикта (аналогия нашего роно).
«Единственной формой контроля знаний является сдача госэкзамена. Причем до 2001 года эти экзамены проводились только по математике, английскому языку и гуманитарным предметам. По химии, физике и биологии тесты не предусматривались вообще. Единственным критерием знаний по этим предметам служила учительская оценка. По математике тест проводился, но задание представляло собой такой примитив, что с контрольной для девятого класса легко справится любой двоечник-семиклассник российской школы. Удивительно, что при этом около 30 процентов учащихся дистрикта умудрялись завалить этот тест».
После серии громких заявлений высших руководителей страны Америка потихоньку отказывается от тестов, а мы с удивительной настойчивостью внедряем ЕГЭ. Изумление вызвали «целевые индикаторы» и пять показателей об «охвате населения» программами образования. Качественный показатель один. Это весьма своеобразный аналог децильного коэффициента: «отношение среднего балла ЕГЭ (в расчете на один предмет) в 10% школ с лучшими показателями ЕГЭ к среднему баллу ЕГЭ (в расчете на один предмет) и в 10% школ с худшими результатами ЕГЭ. Учитывая сомнительную славу ЕГЭ, выбор этого критерия выглядит весьма странно.
Тем не менее недавно министр Дмитрий Ливанов встревожился: пресловутый коэффициент отставания составляет 1,86. Это говорит о недопустимом отрыве «плохих» школ от «хороших». Но программа обещает, что на втором этапе (к 2018 году) отрыв сократится до 1,7, а на третьем (к 2020 году) – до 1,5.
Игра в децильный ЕГЭ-коэффициент – полная бессмыслица. Можно ли оценить состояние знаний в стране с точностью до одной сотой? Можно ли ориентироваться на средние баллы ЕГЭ? Ведь не секрет, что для сокращения числа «безаттестатников» уровень тройки чрезмерно занижен…
«Неужели не ясно, что предлагаемая инновация вместе с критериями оплаты труда учителей в зависимости от результатов ЕГЭ, а также с оценкой эффективности работы губернаторов с учетом ЕГЭ – это чистое вредительство? Провокация на достижение высоких результатов любой ценой. Есть, впрочем, и позитивный результат: введение децильного коэффициента доводит идею ЕГЭ до полного абсурда», – считает Александр Абрамов, член-корреспондент Российской академии образования.
Читатель спросит: почему конечный результат работы учителя в виде реальных знаний учеников никого в США не интересует. А потому, пишет Айрат Димиев, что «самая главная задача учителя – четко и беспрекословно выполнять инструкции и методики, спущенные сверху. Что касается администрации школы и дистрикта, то качество их работы в основном оценивается по двум наиболее важным на сегодняшний день показателям: результатам государственных экзаменов и проценту студентов, отчисленных из школы, либо добровольно бросивших школу. В результате такой политики администрация школы давит на учителей, запрещая им, по сути, выводить за год двойки».
А у нас разве не похожая картина?
Вторая причина загнивающего американского образования, по мнению Димиева, – убогий уровень учителей. «Если в России учитель-профан скорее исключение из правил и большинство наших учителей знают предмет, то в
США неквалифицированный преподаватель – явление массовое. Сошлюсь на данные, опубликованные в 2005 году исследовательским центром Education Trust: около 24% учителей США никогда не изучали преподаваемые предметы…»
Эти строки Димиев писал в 2007 г., а ухал он из России еще раньше. Так что и представления о наших учителях у него изрядно устарели: с тех пор многие ветераны советской закалки ушли на пенсию, а иные молодые коллеги не могут похвалиться ни эрудицией, ни глубоким знанием предмета. Интересна причина.
Сегодня Россия шустро дрейфует в сторону американской системы (причем перенимаются отнюдь не сильные стороны американской системы, которые, несомненно, есть, как, например, институт защищенности ученика от произвола учителя). От идеалов общества образования, которые были характерны для 1950–1960-х годов, школа перешла к установкам общества потребления. Все это прикрывается получением компетенций вместо широкого мировоззрения. Бывший министр Андрей Фурсенко не раз заявлял, что главное – взрастить потребителя, который сможет правильно использовать достижения и технологии, разработанные другими. Но пока этот потребитель получается скособоченным: у него превалирует не страсть к созиданию, а бытовые пристрастия. Изменилось и отношение к культуре: из романтического оно стало потребительским. Причем не только у учащихся, но и, что гораздо опаснее, у преподавателей.
По-прежнему не уделяется должного внимания физической культуре, музыке, искусству. Вместо этого мы видим упрощение учебной программы, разрушение десятилетиями накопленного опыта и наработанной методики преподавания. Разрушение как раз того, чего в американском образовании никогда не было, нет и, по всей видимости, не будет.
По признанию американских же педагогов, среднее образование в самих Штатах за три последних десятилетия продолжает ухудшаться. В этом смысле США и Россия движутся в одном направлении… В результате наши вузы в массе своей выпускают не полноценных специалистов, а образованцев. И свою карьеру многие делают не в силу талантов и профессиональных достоинств, а лишь потому, что патроны приблизили их к очередному руководящему креслу из кумовства, корысти или личной преданности.
