Лицам, принимающим решения, приходится с неудовольствием играть по правилам демократии и с изумлением видеть, что другая сторона с тем же неудовольствием играет по тем же правилам
4 ноября Россия в очередной, уже 8-й, раз отметила свой государственный праздник День народного единства – день, когда Народное ополчение под руководством князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина вступило в Москву, освободив ее от польских интервентов.
До 2005 года праздник отмечали только православные верующие: 4 ноября (по новому стилю) в церковном календаре – день Казанской иконы Божией Матери.
На день освобождения Москвы от поляков он пришелся по той причине, что список именно этой чудотворной иконы, которым ополченцев Минина и Пожарского благословил Казанский митрополит Ефрем, освободители Москвы несли в своих рядах.
История установления праздника
Непосредственной причиной введения нового государственного праздника в постсоветской России стала запланированная правительством отмена празднования 7 ноября, которое в сознании людей связано с годовщиной Октябрьской революции 1917 года.
Идея сделать праздничным день 4 ноября как День народного единства была высказана Межрелигиозным советом России в сентябре 2004 года.
«Мы полагаем, что день трагического разделения России – 7 ноября – не стал днём примирения и согласия», – говорилось в обращении. Члены Межрелигиозного совета России отмечали, что последовавшие за ним события «привели к гибели миллионов наших сограждан, в то время как освобождение Москвы от иноземных захватчиков в 1612 году объединило народ и прекратило братоубийственное кровопролитие».
Идея была поддержана думским комитетом по труду и социальной политике и, таким образом, приобрела статус думской инициативы.
29 сентября Патриарх Московский и всея Руси Алексий публично поддержал инициативу Думы установить празднование 4 ноября. «Этот день напоминает нам, как в 1612 году россияне разных вер и национальностей преодолели разделение, превозмогли грозного недруга и привели страну к стабильному гражданскому миру», – заявил Патриарх Алексий.
23 ноября 2004 на рассмотрение Думы был внесён законопроект, предполагающий внесения поправок в Трудовой кодекс РФ, – отмену празднования 7 ноября – годовщины Октябрьской революции и 12 декабря – Дня Конституции. Увеличения новогодних каникул с 2 до 5 дней, а также введения нового праздника 4 ноября. Авторы законопроекта – Валерий Богомолов, Олег Еремеев («Единая Россия») и Владимир Жириновский (ЛДПР).
На заседании Думы законопроект был принят в первом чтении. Против выступили коммунисты. 27 декабря 2004 года проект был принят в третьем чтении и стал законом. 327 депутатов проголосовали «за», 104 (все коммунисты) – против, двое воздержались.
Реакция прессы на введение нового государственного праздника была неоднозначной. Одни трактовали новацию «как заведомо неудачную попытку заменить популярное 7 ноября». Другие характеризовали праздник как «сплотивший народы».
В День народного единства президент Владимир Путин традиционно возложил цветы к памятнику Минину и Пожарскому, вместе с главой государства на Красную площадь пришли главы российских конфессий. В Кремле был проведен торжественный прием, где награждали выдающихся представителей промышленности, науки и культуры.
По всей стране проходили праздничные молебны и крестные ходы. Однако праздник обычно запоминается не этим. С 2005 года националисты всех направлений – от национал-консерваторов до европеизированных национал-демократов, «отобрав» новый праздник у властей, проводят на регулярной основе самую масштабную протестную акцию, сравнимую по массовости с зимними общегражданскими митингами «За честные выборы!».
В этом году националистам удалось выйти из резервации, в которую их последние три года загоняли власти: вместо спального района Люблино они наконец смогли промаршировать неподалеку от Кремля – по Якиманской и Крымской набережным с митингом у Центрального дома художника (ЦДХ).
Сбор был назначен на 12.00 возле Малого Каменного моста, но стягиваться к месту старта радикалы начали за полтора часа до акции. Марш возглавили православные хоругвеносцы, вознеся над собой полотнище с Богородицей и несколько крестов. Следом за ними шли колонны съехавшихся с разных концов Москвы представителей движения «Русские», «Русского образа», соратники националиста Максима Марцинкевича (Тесак), группа поддержки находящегося в СИЗО полковника Владимира Квачкова, национал-демократы, десантники и сторонники захоронения тела вождя революции, объединившиеся в оргкомитет «За вынос Ленина из Мавзолея!». Замыкала марш колонна националистов, которые выступают за здоровый образ жизни – они держали растяжку с надписью «Русский – значит трезвый».
Атмосфера марша в самом начале была несколько напряженной. В отличие от митингов «рассерженных горожан», отмечает «Газета.ru», эти люди шли к месту сбора молча и сосредоточенно, без улыбок.
К часу дня марш оформился, и стало понятно, что, несмотря на отличное место и прекрасную погоду, нынешняя ежегодная акция численно не задалась. По официальным данным ГУ МВД по Москве, «Русский марш» в этом году собрал 6 тысяч человек, и эта цифра не слишком противоречила тому, что было в действительности.
Маршрут по набережным, который составлял чуть больше полутора километров, националисты прошли довольно быстро. На площадке между ЦДХ и Крымским мостом уже была заготовлена небольшая сцена для выступления вождей. Однако желающих послушать про угнетенный русский народ оказалось меньше тех, кто хотел маршировать. У сцены в итоге собралось приблизительно от 3 до 4 тысяч человек.
Лидер движения «Русские» Александр Белов-Поткин, взяв слово, старался доказать, что ряды националистов по-прежнему стройные и многочисленные. Он заверил, что на марш пришло 20 тысяч человек. «А скоро будет сто и даже миллион», – кричал Белов-Поткин со сцены, пытаясь добиться ответного возгласа от толпы. Но националисты реагировали очень вяло – примерно те же слова о неминуемой победе русских над оккупантами и миллионных акциях протеста Белов-Поткин говорит со сцены «Русского марша» уже несколько лет подряд.
Один из организаторов поделился с журналисткой «Известий»: «В Люблино было круче, вообще безумие. А тут – разменяли драйв на престижность площадки». Журналистка, судя по фотографии, была хороша собой и на поверку оказалась писательницей, работавшей в лучших традициях репортерского жанра – непредвзятой подачи события изнутри, с последующим осмыслением.
«Да, – замечает она, – ощущение того, что здесь, на марше, собралось меньшинство – присутствовало. Способствует ли марш демаргинализации националистического движения? Создает ли он впечатление, что националисты – это реальная политическая сила? Скорее нет. И площадка сыграла в этом свою роль. Я представляю себе Люблино (или любую другую окраину), и там – те же колонны, стиснутые в пространстве более узких и менее красивых улиц. Национализм – это голос окраин, а не Кадашевской набережной, там эти колонны смотрелись бы органично. И может быть, могли бы создать впечатление, что это – новая реальность российской политики. Но здесь – нет. Националисты прошлись по хипстерскому маршруту, от «Красного Октября» до парка Горького, и да, они похожи на тех самых рассерженных горожан, но как будто примеряют на себя чужую роль».
Сторонние наблюдатели отмечали: утверждение, что «вся российская оппозиция вышла на «Русский марш», критики не выдерживает. Никакой интеграции «белоленточного протеста» и националистов не произошло.
Что напоминает: Россия устроена сложнее, чем медиакартинка «в ящике», в которой есть сторона «за – Путина» и сторона «против – власти». «Участники «Русского марша», несмотря на антикремлевскую риторику, явно не в той же лодке, что и «креативный класс». Впрочем, и «креативный класс» далеко не весь «против Путина». Там есть свои интересы, особенно если иметь в виду наиболее квалифицированную часть этого самого класса.
«Можно честно сказать, «Русский марш» был неплохо подготовлен с обеих сторон, – резюмирует журналистка. – Участники держались в рамках (во всех смыслах), полиция – тоже. Меня поразила фантастическая вежливость полиции. На любой вопрос они отвечали, смотрели абсолютно человеческими глазами, не пускали куда-то – с извинениями».
«Кстати, «общая плюшевость» мероприятия свидетельствует в пользу организаторов. Означает ли все это, что политическая реальность нехотя впускает в себя новое явление? И что лицам, принимающим решения, приходится с неудовольствием играть по правилам демократии? И с изумлением видеть, что другая сторона с тем же неудовольствием играет по тем же правилам. Возможно, «Русский марш» – это победа механизма над содержанием. И, возможно, нам всем от этого только лучше. Националисты, интегрированные в политическую систему, – это много лучше, чем обиженная, яростная и агрессивная сила. А мы знаем, что они могут быть такими».
Официальная часть акции закончилась мирно, однако без провокаций со стороны праворадикалов все-таки не обошлось. После «Русского марша» группа националистов направилась на станцию метро «Достоевская» – у выхода из нее, на Суворовской площади, начинался так называемый марш в поддержку антифашистов, находящихся в СИЗО. По сообщениям очевидцев, националисты выбежали из вагонов метро и с криками «Убивать!» начали бить участников акции прямо на перроне. Дождавшись следующего поезда, толпа забежала в вагон и скрылась.
