В новом моем романе «Спартак нашего времени» достаточно емко показан образ «героя нашего времени». Их, героев, немало в книге. Вспоминаю Анатолия Чудиновских.
Познакомились мы в «Гипротюменьнефтегазе», где я вел литературное объединение. Лобастый, ширококостный, он цифрами жонглировал, как Дикуль в цирке гирями. Я и не подозревал, что Чудиновских обладает литературным даром. Иначе бы затащил его в свой «Факел». Спустя несколько лет он проявил себя как талантище не только в экономике и науке, но и в предпринимательстве. Попал раз к нему в офис. Квартира-хрущевка, несколько комнат-отсеков с компьютерами, бумажек почти нет. Сути дела их я не понял, но ясно стало, что народ в агентстве ушлый и может из воздуха деньги делать. Может, здесь грезил каждый о своем Рио-де-Жанейро…
Порадовали рассказы Анатолия. Посмотрел подборку. Живо написаны, с интригой, профессионально. «Толя! – заявил автору. – Книга у тебя получилась. Готовь рукопись, поможем тебе с редактором «Руси» Володей Жерновниковым издать ее. И издали вскоре…
Товарищ мой убежденно считал, что настоящий предприниматель всегда идет пусть на просчитанный, но риск. А обыватель его не приемлет. Настоящий предприниматель – человек длинной воли. Разговорились. Признался я сотоварищу по перу, что пишу новую книгу.
«Люди длинной воли – это люди, имеющие сильный характер, – поделился тот. – Это честолюбивые люди, желающие больше славы и чести, чем материальных благ. Что касается денег, то они используют их для реализации своего честолюбия.
Общество не воспринимает таких людей, поскольку они всегда – «возмутители спокойствия», а для обывателя самое главное – именно спокойствие души.
В современном государстве – не важно, в каком – люди длинной воли обречены на трагический исход…».
Человек с сильным характером чаще всего бесхитростен. Таковым я вижу Павла Митрофанова, извиняюсь, Пал Петровича. Богатырь он статью и обличьем, всей литою фигурой своей. И смехи, и грехи Митрофанова довелось мне видеть в его кабинете руководителя «Бурнефтегаза» в марлевой повязочке. Оказывается, насморк схватил, а встретиться нам край как надо и не можно ну никак подвергнуть писателя риску заразиться. Подарил мне Павел спецвыпуск спонсируемого им журнала «Петрович», посвященного его 50-летию. Масса фотографий. С родителями, с семьей и другими родственниками, с коллегами. О детстве Митрофанов говорил бесхитростно:
«Батя подгоняет коня, а я, как собачонка, не отстаю. За деревней в снег начал проваливаться, упаду – встану, слезы с соплями вытру и снова бегу, не сдаюсь. Отец не выдержал, взял в сани, накрыл тулупом, а я рад так, хоть песни пой. Когда ж подрос, то зимой ходил в лес один на лыжах – впереди овчарка Джек, а лето к отцу на пасеку ездил на велосипеде.
В сенокос трудилась вся семья, ведь надо было накосить сена на зиму и коровам, и бычку, и коню, а еще держали уйму кроликов и овец. Мне отец даже маленькую косу сладил, и я пацаном не только подгребал, но и косил траву наравне со взрослыми.
Летом нас, малолеток, привлекали еще и в колхоз: на лошадях верхом таскали волокуши с сеном, заготавливали березовые веники, перелопачивали зерно на элеваторе.
В деревне к домашним работам приучали с детства. Приходишь после школы, и начинается: воды натаскать, коня и коров напоить, кроликов и кур накормить, у всех убраться, дров впрок принести, печку к приходу мамы с работы истопить, снег почистить, летом огород прополоть и так далее. Потом лишь можно на улицу, а за уроки сядешь поздним уже вечером…».
Деда его, Павла, осудила «тройка», внук потом нашел в архивах КГБ его дело и читал. Слезы текли по щекам. Было с чего.
К успеху своему Паша Митрофанов поднимался привычной для 80-х годов карьерной лестницей: комсомол – бизнес– власть. Выучился в институте на лесоинженера и попал в цитадель лесной промышленности страны – в Советский район. Я тогда вел в «Тюменской правде» «Лесной штаб редакции» и крепко заболел лесной отраслью. Мог оказаться судьбой моей лес. Сподобило, однако, провидению направить меня на рыбную стезю. Рыбниками я тоже занимался в газете профессионально. На озерах потом, что стали родиной моей прозы, рыбоводничал… Так случилось, что многое я знал о судьбе Павла. Однако о Советском периоде жизни Митрофанова подробнее в романе. Но и сейчас еще помнят советчане этого парня в белой рубахе с открытой улыбкой и горячим комсомольским сердцем. Возрождал он с другими лесной комплекс Советского района… Был главою его, потом – первым заместителем губернатора Тюменской области по вопросам промышленности и инвестиций. За новаторские идеи в сфере промышленности назвали журналисты Павла Митрофанова «тюменским Столыпиным». Спустя четыре года он ломает принятые стереотипы – уходит в бизнес, создав «с нуля» нефтяную компанию «Бурнефтегаз». Сегодня она – одна из самых динамично развивающихся российских нефтегазовых компаний. Гляжу на портрет Павла в журнале. Высокий лоб, ясный устремленный взгляд. Есть в этом парне что-то от Овода, живописанного Лилиан Войнич. Впечатляет в журнале рассказ «Владелец заводов, журналов и вездеходов». Интересы Митрофанова в бизнесе разносторонни.
Да, колесит районы юга области и просторы Крайнего Севера детище Митрофанова – стальной вездеход «Петрович».
«Я знаю границы возможностей своих рук, – заявлял Бонапарт Наполеон, – знаю границы для моих глаз; я никогда не мог знать таких границ для моей работы». Не знает их и Павел Митрофанов, истинный человек длинной воли. В стихе «Размышления о самых-самых», посвященном ему, поэт Евгений Вдовенко писал:
На то мы и мечтатели, что люди,
и мы стремимся уважать людей,
конечно, в сути самой, не в полуде,
в живых делах, а не в венках идей.
Заботливых, простых, неугомонных,
как встарь – при орденах и при гармонях,
стремительных, за коими народ –
как всю семью в охапку и – вперед!...
Сила людей длинной воли в том, что их энергия притягивает к себе других людей, сначала подобных себе, а потом – и большинство остальных. Они изменяют принятые правила игры.
Воля действует в пространстве и во времени. Как способ воздействия имеет свою длину…
Длинная воля – знаковая их черта, как воля Ермака и его сподвижников, а также и моих дедов. Она единила их генетическим родством с Василием Петровичем Федотовым, руководителем фирмы «ТОИР», которого можно причислить к плеяде тех, кто в новых уже временах, в другой среде, на современном витке эволюции практикой своей каждодневной торит путь в рыночные времена мало знаемой нами в новой системе жизни, реальными действиями вырабатывает русский путь России в мировой истории. Я считаю Федотова родственником русскому философу, о котором мы не раз говорили с «гаринским парнем». Так вот, у Георгия Федотова, однофамильца Василия, можно найти описание «двух типов русских». Один – вечный искатель с жертвенными порывами души, он часто меняет богов в поисках своего идеала, в поступках – максималист крутой, зело восстает против компромиссов, символически – это огонь на службе Земли. Прометеевский тип, скажем мы, – истинный космолюдин. Творчество для него важнее самого творения. В какой-то степени это лермонтовский Печорин.
Василий Петрович, конечно, не идеален, но как герой нашего времени разительно отличается от Печорина. Печорин в молодости бросился в омут наслаждений, а в итоге что? Стал читать, учиться – наука надоела. Испортил он душу свою светской жизнью, да так, что разочарования в ней ему хватило не на один год. Главное, не обременял себя трудом. Ни душой, ни физически. Зачем жил? Для чего родился?
Федотов, в противовес Печорину, с детства в Гарях заряжен был на труд, воспитана была в нем «привычка к труду благородная», и генеральной она оставалась в его развитии и мужании. Отдавался он размышляющему труду, то есть творчеству, которое красит и токаря, и плотника, и инженера, и художника, и военного человека, и любого штатского. В тридцать-сорок лет стали терзать его вопросы: кто он? зачем живет? И если Печорин беды плодил, то Федотов старался и старается помочь окружающим людям. И быть всегда порядочным.