Самая консервативная область человеческих знаний нуждается в реформировании
Язык – вещь таинственная. Порой, чтобы прикоснуться к истине, достаточно заглянуть в словарь. Слово «образование» от глагола «образовать», который, в свою очередь, от существительного «образ». Имеется два слова «образ»: первое – со значением «облик», второе – со значением «икона».
Было бы разумно предположить, что образование как процесс усвоения знаний, обучения и воспитания ближе к первому значению, то есть является действием по обработке некой дикой материи и приданием ей цельного завершенного облика, наподобие тому, как скульптор высекает из бесформенного камня свои творения. В этом случае образование не что иное, как творение человеком человека.
Но глагол «образовать» связан со словом «образ» в значении «икона», то есть образование – это созидание идеального облика по образу и подобию Божьему. В этом случае ученик не просто игрушка в ловких руках искусного мастера, который может сделать из ребенка и идеал, и чудовище, а нечто святое, то, что не подвластно людскому произволу. Неслучайно «образовать» имеет значение «благословить образом», а «образование» – «прикладка к образу, целование, клятва».
Когда я начинал эту статью, то ошибся в заголовке и написал вместо «современное образование» – «современное образхование». И подумалось: насколько точно иногда случайности отражают сущность происходящего. Не является ли современное образование по сути своей хованием образа, стремлением умалить, спрятать в человеке всё, что есть в нём от образа Божьего?
Вспомнился случай в маршрутке. Сзади, на боковых сиденьях «Газели», расположились три подростка, годков этак пятнадцати-шестнадцати. Они увлечённо разговаривали. Казалось, никому не мешали. Но беседа их протекала так громко, на таком гнусном, солёном языке – мат на мате, что уши в трубочку сворачивались, и хотелось выйти на свежий воздух. Создавалось впечатление, что беседуют они не друг с другом, а на публику.
На передних сиденьях, надувшись, терпеливо молчала супружеская чета, женщины морщились. На остановке в салон вошла девушка, села рядом с молодыми людьми. «Ну, – думаю, – хоть её постесняются, перестанут материться». Куда там! Брань посыпалась такая, словно самые ядрёные словечки молодцы приберегали для этого случая. Особенно изощрялся симпатяшка, сидевший рядом с девушкой, пытаясь таким образом, видимо, обратить на себя её внимание.
Сделал замечание. Перестали, на какое-то время затихли. И вот тут произошло нечто знаковое. Самый занозистый из этой компании, не желая сдавать позиции, достал мобильник и включил, если её можно так назвать, музыку – рэп на русском. Матерки и пошлости молодых людей по сравнению с тем, что с хрипом и свистом понеслось из динамика телефона, показались детским лепетом. «Ну, что, старый хрыч, – словно говорил занозистый, – ты слышишь, что сейчас поётся в Интернете? Что ты к нам-то привязался?».
Юноши, обдумывающие житьё, видимо, уже решили «делать жизнь с кого». Для них образцом для подражания стали отвязные, не то что даже распущенные, а не знающие удержу в похабщине и словоблудии рэперы, выкладывающие свои «шедевры» в Интернете. А ведь именно Интернет в последние годы признавался целительным женьшенем для одряхлевшего образования. Только результаты «просвещения» плачевны: для молодого поколения открылся мир, но не добра, а зла. Потоки пошлости, похабщины, разврата хлынули на неокрепшие души и затопили их. И им уже кажется, что мир может быть только таким и никаким иначе. Так ненормальное превращается в норму. И, как обычно, никто не виноват: «хотели, как лучше, а получилось – как всегда».
Не скажу, что юноши эти обречены на грязную жизнь. Скорее всего, чисты они и невинны, только вымазались в грязи, пытаясь обрести себя в мире, сформировать свой образ, потому что без образа человек даже не безобразный, он – никакой. Образование – это начало самореализации личности, но при забвении нравственных норм и морали оно превращается в ОБРАЗХОВАНИЕ.
Образование и жизнь
Образование отстоит от жизни на предельном расстоянии. Не только школьное, но и специальное – профессиональное.
У Хоря, богатого умного мужика из очерка Тургенева «Хорь и Калиныч», из семи сыновей только одному грамота далась. И он нимало тому не огорчался, потому что сыновья его жили справно и зажиточно. Кроме книжных знаний, которые в любом случае предназначались для избранных, на первом месте были тогда умения и навыки производственные: каждый ребенок с малолетства обучался в семье профессии. Крестьянин учил своих сыновей ухаживать за скотом, пахать, сеять и убирать урожай, ремесленник – ремеслу, купец – торговле. Девочек наставляли в умениях вести домашнее хозяйство, воспитывать детей, быть помощницей мужчине. В профессиональном становлении семья играла главную роль, тайны ремесла передавались от отца к сыну, от матери – к дочери. Неслучайно, когда отец умирал, не успев обучить сыновей профессии, их отдавали в люди. И происходило это не только потому, что мать не могла прокормить детей, но чаще потому, что она не могла им дать знания ремесла.
Много ли молодых людей сегодня здраво представляют, чем они будут заниматься после окончания учебного заведения? Что есть та профессия, в которой им придётся приложить свои силы и старания? Чаще всего обучение профессии становится не осо-знанным выбором, а продолжением образовательного процесса, начатого в школе. Получение знаний из действа вспомогательного становится главным, настолько главным, что в конце концов человек забывает, зачем ему всё это. Учиться, учиться, учиться… А когда же работать?
Современное образование избыточное. Учить так долго и так многому можно было в благостные времена последнего социализма, когда даже рабочие на стройках и заводах просиживали штаны в ожидании комплектующих, раствора, крана и еще Бог знает чего. Работали все, и труд был избыточен, потому и производилась масса товаров лишних, в том числе и образовательный товар. Тогда это было оправдано, с одной стороны, необходимостью поисков возможностей трудоустройства каждого выпускника, с другой – живучими в России просветительскими иллюзиями.
Но что заставляет сегодня наше государство тратить огромные, невозвратимые средства на подготовку сотен тысяч специалистов, добрая половина из которых никогда не будет работать по профессии? Это какое-то сумасшествие: большинство выпускников школ, даже те, кто и девять-то классов едва-едва окончил, а уж в десятом и одиннадцатом просто просидел, стремится поступить в высшие учебные заведения, где их, кстати, ждут с распростертыми объятьями: именно эти ребята составляют основную массу платников.
Как объяснить им, что на свете есть масса профессий, где они смогут реализовать свое так и не воплощенное в пределах школы желание творить?! Знания, которые они получали, были по преимуществу схоластические, в жизни практически не применимые. Не всякий человек приспособлен к получению такого рода знаний. Неспособность освоить их становится постыдной, хотя ничего постыдного в этом нет: ведь никто же не называет «тупым» и «недоразвитым» человека, не расположенного к рисованию или не имеющего слуха, или не умеющего работать руками.
Продолжение следует.