Практика общения русских с более ранним населением Сибири в исторической перспективе в широких пределах от XVI века вплоть до начала ХХ столетия – тема не только «узких» специалистов-историков, но обычных заинтересованных граждан. В своё время на традиционной для Тюмени Всероссийской научной конференции «Словцовские чтения» прозвучало сообщение одного питерского учёного о том, что в Западной Сибири татарский язык был хорошо знаком служилым людям, а русский – татарам, живущим поблизости от городов.
Интересно, что для изучения языковой ситуации по документам, отражающим контакты русских служилых людей и представителей иных сословий с жителями, представляющими разные этносы, весьма важным являлось выяснение механизмов формирования и установление характера регионального двуязычия. Первопроходцами здесь были так называемые «толмачи», устные переводчики-билингвы. Именно они согласно документам активно участвовали в разнообразных межэтнических контактах и являлись источниками передачи различных сведений из среды одного этноса в среду другого. Причём билингвами выступали и русские полиглоты, и представители народов разных регионов Сибири (впоследствии официально принятые на казённую службу).
Историки упоминают одно событие 25 декабря 1598 года, позволяющее судить о практике общения жителей Московского государства и уроженцев Западной Сибири. Дело в том, что именно эта дата указана на документе о допущении татарского переводчика Вельямина Степанова из Московского приказа к семейству Кучума, из чего следует, что уже в конце XVI века русские служилые люди владели татарским языком. А в грамоте 1648-1650 годов, адресованной тюменскому воеводе Сильвестру Чоглокову о строительстве на Пышме новой Беляковской слободы, упоминаются «толмачи Степанко Трубачев, Тимошка Микитин, юртовской служивый татарин Мургач Маймасов да ясачной татарин Адарко Стенислыбаев». Здесь служивый татарин упоминается в одном ряду с толмачами-русскими – можно полагать, что и их обязанности были одинаковыми: переводчики хорошо владели одним из местных наречий и языком великорусским. Из других документов становится известно, что татарский язык в XVII веке в Западной Сибири служил средством межэтнического общения и использовался служилыми людьми в общении с представителями других народов.
Есть также свидетельства о том, что с начала XVII века служилые люди Западной Сибири осваивают не только татарский, но и мансийский язык, а позже – хантыйский (остяцкий), ненецкий (самоядский) и эвенкийский (тунгусский). Однако в «Росписи служилых людей» в западносибирских городах, датированной 1684-1685 годами, в Тюмени, Тобольске и ряде других городов толмачи не упоминаются. Это, видимо, означало только одно: двуязычие или многоязычие к тому времени стало настолько распространённым явлением, что чуть ли не во всех тогдашних городах и весях имелись уже десятки или сотни служилых русских и татар, которые одинаково успешно могли исполнять обязанности переводчиков. Что немудрено. Ведь «московская администрация» вполне отдавала себе отчет в том, что штат служащих, владеющих самыми разными языками, при налаживании добрососедских отношений с живущими здесь народами в эпоху освоения новых земель будет совсем не лишним.
