С самого начала и областным властям, и отраслевым подразделениям большую помощь оказывали партия и правительство. В 1959 г. сюда приезжал Аверкий Борисович Аристов, член Президиума ЦК КПСС. Он обстоятельно доложил в Центральном Комитете партии воззрения сибирских геологов, считавших, что здесь в скором времени будет «второе Баку», как тогда выражались.
Рука Москвы на пульсе области
Очень быстро понял значение сибирских богатств Алексей Николаевич Косыгин, председатель Совета Министров СССР.
Впервые в область он прилетел в конце 1968 г. На Уренгое стоял дикий мороз, минус 48 градусов. Прихватывало уши и нос. Косыгин побывал на геологоразведочной скважине. В следующий раз он прилетел в Тюмень в 1973 г., когда здесь уже мощно развернулись работы по всем направлениям. В марте 1975 г. он побывал в Тюмени, чтобы определиться с цифрами на пятилетку. И каждая поездка Косыгина в Тюмень была связана с капитальнейшим смотром сил, но главное – с определением перспектив на несколько лет вперед.
В 1971–1972 годах большими порциями стал наращивать добычу Самотлор – уникальное месторождение-гигант даже по мировым меркам. Потребовалось проложить трубопровод до Альметьевска. Косыгин прислал сюда координатором Вениамина Эммануиловича Дымшица, своего заместителя по Совмину, который к тому же возглавлял Госснаб СССР. А что это значило? Предстояло, например, распределить по стране, условно говоря, пятьсот тракторов. Дымшиц мог кому-то сократить поставки, а Тюмени отдать десятки дополнительных машин. Таким образом, сюда в 1972 г. было направлено мощнейшее техническое подкрепление, и трубопровод до Альметьевска, конечно, был проложен в нужные сроки.
Алексей Николаевич великолепно умел подбирать людей на высшие посты в ключевых министерствах. Например, после реорганизации совнархозов и восстановления министерств нефтяную отрасль возглавил Валентин Дмитриевич Шашин, руководивший прежде Главным управлением нефтяной и газовой промышленности совнархоза РСФСР. Это был человек необычайного стратегического видения, широкого масштаба. Зимой 1967 г. была поставлена задача проложить трубопровод до Демьянки на год раньше срока и организовать там налив нефти, тем самым более чем вдвое сократив ее транспортировку по рекам. Однако не хватало труб. Тогда Шашин содействовал подготовке распоряжения государственных органов: военными грузовыми самолетами перебрасывать трубы из Омска. Это сразу позволило сделать мощный рывок в добыче нефти, а затраты окупились за год.
В 1972 г. из Мингазпрома выделилось и стало самостоятельным Министерство по строительству объектов для нефтяной и газовой промышленности. Оно же стало генеральным подрядчиком по строительству северных городов. Объемы нарастали очень быстро. Подгоняло то, что в Тюменскую область люди ехали со всех концов Союза: по 200–250 тыс. человек ежегодно. Часть работала вахтовым методом, часть жила постоянно. И если в начале 60-х население области составляло 1,2 млн, то к концу 80-х – уже 2,8 млн. Как создавать для людей нормальные условия жизни? В 1980 г. ЦК КПСС и Совмин СССР приняли совместное решение, чтобы привлечь к сооружению жилья и объектов соцкультбыта проектные и строительные организации Ленинграда, а также многих республик и областей страны.
Если в 80-е годы по стране на каждого жителя строили по 0,4 кв. м квартир, то в Тюменской области – в 2,5 раза больше. Мы видели, что среди людей, приехавших в область, преобладает молодежь. Значит, будут быстро появляться новые семьи, дети. Надо больше детсадов. И к концу 80-х этой проблемы не было. Отставали, правда, со школами и больницами, но и в этой сфере масштабы строительства были огромные.
Чем больше росли объемы работ в области, тем настоятельнее напоминала о себе проблема координации действий союзных министерств. Только одна эта мера позволяла экономить 10-15% капитальных вложений, а деньги были гигантскими. Ведь, к примеру, только в 1988 г. область освоила 17,5 млрд рублей. По тогдашнему валютному курсу это составляло около 25 млрд долларов!
Я решил, что по этому поводу пора идти к Брежневу, Генеральному секретарю ЦК КПСС. Надо сказать, что попасть к Леониду Ильичу на прием не составляло особого труда. Может быть, потому что я был членом Центрального комитета партии. Как только появлялась такая необходимость – заявлял об этом соответствующим товарищам и меня извещали о времени встречи. Если она задерживалась на несколько минут – Леонид Ильич непременно извинялся. Однажды, помню, я ждал минут двадцать. Брежнев, как всегда, извинился и говорит: «Вот, зубы мучают после осколочного ранения на войне. Наши врачи ремонтировали челюсть несколько раз, и все неудачно. Теперь немцы пытаются. Но все равно болят, ни жевать, ни говорить нормально не могу, видишь, – шамкаю». А сколько глупые люди по этому поводу издевались над человеком… Ну, это к слову.
Все предложения Тюменского обкома по координации работ на территории области Брежневым были приняты, уже назавтра под документом стояли все визы, он пошел в Совмин и другие высшие хозяйственные органы.
Большие сложности появились с назначением на пост министра нефтяной промышленности Мальцева. Он слишком «задирал» темпы отбора нефти на Самотлорском, Фёдоровском и других крупных месторождениях. Мы нутром чувствовали, что добыча вскоре может повалиться. Да и на том этапе Тюмень стала требовать столь огромных капитальных вложений, каких страна уже не могла выделять. Я встретился с Байбаковым, председателем Госплана СССР, и Дымшицем, попросил их планировать все необходимое для Тюмени до того как завершится составление общего пятилетнего плана страны. Эти руководители меня поняли, но чтобы идею воплотить в жизнь – решения одного Совмина было недостаточно. Требовалось постановление Центрального комитета партии, который к тому времени уже возглавлял Андропов. Я пошел к Юрию Владимировичу на прием. Он меня тоже поддержал. Вскоре было принято постановление ЦК КПСС и Совмина СССР, но привез их в Тюмень в 1985 г. Михаил Сергеевич Горбачёв, ставший к тому времени генеральным секретарем партии.
После Дымшица Западную Сибирь в качестве зампреда Совмина СССР курировал Борис Евдокимович Щербина, а Госстрой в тот период возглавлял другой выходец из Тюмени, Ю.П. Баталин. Надо ли говорить о том, что все наши проблемы решались незамедлительно.
По мере разработки месторождений наступило время, когда неизбежно перед нами встал вопрос: как быть дальше? Я уверен: мы только-только прикоснулись к богатствам здешних недр. Но мы совершили великий грех, утратив геологическую отрасль. Её в любом случае придется восстанавливать. Нормальная ситуация, когда на тонну добытой нефти разведывали две-три тонны запасов. Это давало возможность выбора. А здесь в первую очередь разрабатывали самые эффективные запасы, чтобы себестоимость углеводородов была ниже.
Однако о перспективе мы уже тогда задумывались. В конце 70-х и в начале 80-х годов я в комиссии Верховного Совета СССР вел группу вопросов по нефтяной, газовой, угольной отраслям, энергетике. Комиссия близко контактировала с академиком А.П. Александровым, тогдашним президентом АН СССР. В Тюмень приезжали многие известные ученые страны. Занимаясь конкретной экономикой в крупнейшем регионе, я, может, отчетливее прошлых и нынешних деятелей понимал, что мы идем в тупик.
О «голландской болезни» в России
Некоторые экономисты говорят и пишут, будто огромные запасы тюменских углеводородов продлили агонию прежнего режима. Бездарно, мол, потрачены сотни миллиардов нефтедолларов. Говорю это не для того, чтобы бросить лишний камень в недавнее прошлое: поезд, как говорится, ушел. Однако извлечь уроки на будущее не мешает. Подобные ситуации в мире действительно бывали, они даже получили название «голландской болезни». Суть её в том, что слабое государство профукает сверхприбыли от продажи углеводородов, а сильное направит доходы на подъем всей экономики, на инновации.
Так вот, мне кажется, что эксперты, ставя диагноз «голландской болезни» в СССР, не учитывают все сложности того времени, как, впрочем, и нынешнего. Завоевать свое место под солнцем в сообществе наций – это стоит немалых средств. В одной из классических испанских эпиграмм двух- или трехвековой давности говорится:
Когда судью задобрить нечем,
Вотще ты блещешь красноречьем.
Красноречивей всех не тот,
Кто говорит, а кто дает.
Мы сегодня какое угодно красноречие можем расточать. Но если будем бедны, как церковная мышь, и немощны – станем пятки лизать и ползать на четвереньках. А в те времена, о которых идет речь, разгоралась холодная война. Советский Союз вынужден был держать под ружьем полмира. Поэтому я бы не стал одним черным мазать руководителей тех времен.
Тем более я понимал тогда, что затронуто лишь несколько процентов колоссальных сибирских богатств. Мне приходилось и в те времена, и сейчас вспоминать колоритного литературного персонажа – гоголевского Плюшкина. Он и рубли, и сухари любил прятать по сусекам. И что? Через несколько лет всё плесневело. Конечно, можно хвастать тем, что в наших недрах огромные ресурсы. Но ведь и страну надо было оставить с могучим потенциалом! И мы развивали его, используя и нефть, и газ.
Я спокойно отношусь к таким разговорам еще и потому, что остаюсь оптимистом и не перестаю повторять известную формулу: наш край устремлён в будущее. Вот пройдет несколько лет, и мы захлопочем: где взять такую энергетику, которая обеспечит нам нужную производительность труда? Что, к арабам пойдем за нефтью? Да нет же! У себя возьмём! Наверное, эти ресурсы будут дороже, чем первые «сливки», но это же естественный процесс.
Лукавые споры
Время от времени вспыхивает другая дискуссия о том, что возможности добычи газа в России уменьшаются. Хотя сами же спорщики не скрывают, что из недр изъято менее десятой части запасов. К тому же некоторые экономисты подливают масло в огонь, утверждая, что доля газа в топливе электростанций должна сокращаться, уступая место углю, что газовая пауза слишком затянулась.
Но ведь истина конкретна, а спор не только узковедомственный, но и конъюнктурный. Меня очень огорчает то, что не стало слышно мнения солидных специалистов, которые бы знали истину так, как это было в свое время в Госплане и Госэкономсовете. Сейчас, к сожалению, нет мало-мальски грамотного геолога, знающего недра Западной Сибири, который бы не считал, что прогнозные запасы газа здесь составляют не менее 130 трлн куб. м. Бесспорная цифра! Не будем фантазировать о её увеличении, а тем более – удвоении. К примеру, для нужд химии только растворённого в подземных водах тюменской равнины газа около 500 трлн куб. м. Как можно всерьёз утверждать, будто здешние недра истощены?!
Когда Рэм Вяхирев, бывший глава «Газпрома», своё время говорил, что у нас газа хватит на 80 лет, то он 46 трлн куб. м из категории разведанных запасов делил на 590 млрд куб. м ежегодной добычи. И получал искомую цифру. Пусть меня простит Рэм Иванович, но цифра-то эта лукавая! Мы ведь манипулируем только разведанными запасами, которые сокращаются не только по объективным, но и по субъективным причинам. А кроме них, есть ещё и прогнозные запасы, которые в любой момент можно превратить в категорию, более подготовленную к добыче. Так что дело здесь не в запасах, а в инвестициях.
Правительство согласилось с доктриной А.Б. Миллера, главы «Газпрома», на достижение межтопливной конкуренции. Идея в том, чтобы цены газа, нефти, мазута или солярки, если не сравнялись, то вплотную сблизились. Вот тогда, считает г-н Миллер, энергоносители станут реально экономить и ТЭК выступит катализатором инноваций. Если в 2009 г. газ обходился предприятиям в $70 за 1000 кубометров, в Западной Европе – около $300, то нам, по Миллеру, надо поднять цену хотя бы до $140.
Между тем Рэм Вяхирев и его команда больше 10 лет назад утверждали, что вместо тогдашних $12 за 1000 кубов внутри страны надо, дескать, платить за газ $60 (в Европе газ стоил $102). Вот тогда… И следовали нынешние аргументы Миллера. Теперь внутренняя цена газа даже выше той, о которой мечтала команда Вяхирева. И что, экономят ли газ так, как ожидалось? Увы…
Существует миф, будто электроэнергия в России в 3-4 раза дешевле, чем на Западе. На самом деле сегодня оптовая цена электроэнергии в США вчетверо дешевле нашей. Что называется, дожили… В 2009 г. США почти на 40% увеличили добычу газа из сланцев и превратились в экспортера этого ресурса. Европа нашла альтернативные источники поставок природного газа, причём дешевле российского, и научилась его экономно использовать. Теперь «Газпром» очень сильно озадачился: кому экспортировать свой газ?
Разрушенное восстановить!
Ведь что было в то время? СССР на один процент прироста ВВП требовалось 0,9% прироста энерговооруженности. А США, Западная Европа, Япония и другие страны, от индустриального этапа переходившие к постиндустриальному, на единицу прироста ВВП тратили только 0,5-0,6% прироста энерговооруженности и даже меньше. Но с «живыми» мощностями в энергетике картина складывалась иная.
Америка вырабатывала на каждого своего жителя 18 тыс. кВт/час в год, а мы 6 тыс. Каждый американец только в быту потреблял 3 тыс. кВт/час в год, а мы 400 кВт. Догоним – перегоним? В предыдущие 20-25 лет мы вводили в среднем по 10 млн. кВт новых мощностей в год, а Америка – по 20 млн. Численность же населения в СССР была даже больше, чем в США.
Согласно принятой в 80-е годы энергетической программе, к 2000 г. мы должны были подойти с теми параметрами, какие американцы имели уже в 1980 г. Вот почему я считал, что дела в энергетике нас ни в коей мере не могут устраивать, и нужно менять механизм хозяйствования. Правда, сейчас механизм сменился, а вот мышление – не очень.
По инициативе Тюменского обкома КПСС была разработана и одобрена Политбюро мощная программа строительства пяти крупнейших предприятий нефтехимии. В документе было показано, что СССР в 20-30 раз меньше вырабатывает на душу населения полимерных материалов, нежели развитые страны. Но уже в 1989 г., сославшись на недостаток средств, Госплан предложил прекратить финансирование программы. Хорошо, что на заседание Политбюро, где должны были обсуждать этот вопрос, пригласили меня. Докладывал Дурасов, первый зампред Госплана, и с ним все согласились. Горбачев спрашивает:
– Нет возражений?
– Есть! – ответил я.
Положил Горбачеву и Рыжкову на стол нашу записку и сказал, что нам разрешили начать подготовительные работы, на которые потрачено двести с лишним миллионов рублей. Готова площадка для нефтехимического комбината под Сургутом. Но в это время газеты стали писать, что, мол, на программу потребуется 80-100 млрд руб. Откуда взялись эти цифры – совершенно непонятно. Наши расчеты показывали совсем другие затраты: на 1990-2000 годы 16,5 млрд руб., из которых на 1991-1994 годы требовалось 5,4 млрд и около 11 млрд на следующие пять лет. Капиталовложения в Тюменскую область в то время ежегодно прирастали на два миллиарда рублей. Достаточно было добавлять к ним по миллиарду в год, что и можно было спокойно делать.
После того как я все это выложил, воцарилось молчание. И вдруг встал Рыжков.
– Богомяков прав, – сказал он. – Меня, Михаил Сергеевич, – продолжил, обращаясь к Горбачеву, – заколебали болтуны. Нельзя нам прекращать финансирование этой программы!
Словом, Политбюро приняло положительное решение. Однако перестройка диктовала другую логику событий. Денег так и не дали, все зачахло.
Истина посередине
Вот почему я в своё время с великим пафосом воспринял перестройку. Да, в рамках социалистической модели, но – не на тотальной основе общественной собственности на средства производства. Мы ведь даже общепит не могли отдать частнику в условиях тогдашней зашоренности. Ну почему подметку к сапогу нельзя было прибить по-человечески? Почему я должен был высиживать часовую очередь к парикмахеру? Настолько было зашорено-зашторено частное предпринимательство! Напомню, что при Ленине НЭП зародился. Это же мелкотоварное производство! Однако как НЭП зародился, так и умер. Точнее, задавили его, задавили… Сейчас можно по-всякому судить: устояли бы мы с НЭПом против фашизма и так далее… Не знаю. Но еще раз: истина посередине! Действовать последовательно, без революционных катаклизмов. Зачем надо было ломать основание, на котором стояла вся экономика страны, а потом смотреть, что из этого получится и как действовать дальше? Но все выродилось в разрушение до конца.
Вот почему я не воспринимаю и зюгановскую компанию – им надо все ломать. Так мы без штанов опять останемся, в очередную революцию ринемся.
Но свобода предпринимательства вовсе не означает, будто государству не нужно отслеживать главные направления развития страны. Во-первых, правительство должно отказаться, наконец, от иллюзий, будто невидимая рука рынка все расставит по своим местам. Послушайте, самая либеральная страна в мире – Америка – со времен Рузвельта использует все возможности государственных институтов для развития экономики. Не стесняется это делать, и у них неплохо получается. Во-вторых, всем руководителям страны, включая президента, следует с утра до ночи и с ночи до утра заниматься экономикой, ибо она – наша главная политика. И внешняя, и внутренняя. Но что мы видим? Президент говорит об инновациях, экономике знаний, а из его поручений правительство исполняет только каждое пятое. И никто никого за это даже за ухо не потрепал.
А посмотрите на министров? Управленцев такого ранга всегда ценили и ценят за то, что они – настоящие профессионалы, прошли все ступеньки снизу доверху в своей отрасли. У нас же назначают министров, в том числе и в ТЭКе, фамилии которых я даже не слышал, хотя всю жизнь занимаюсь этой сферой. И другие, кроме двух-трех, неизвестно откуда свалились в правительство.
Чем должно заниматься государство в сфере экономики? Понять, чего мы хотим, продумать внятные стратегии, под них составить программы достижения поставленных целей. Это же азы! За что критиковали советскую власть? За то, что половину нашего экспорта составляло сырье, главным образом нефть и газ. А сейчас у нас доля сырья 70 процентов! Я не противник экспорта, это потом обернется в нашу пользу. Но везде должны быть разумные пропорции. Далее, привлекать инвестиции. А то не успел президент порадоваться их росту, как из страны вывезли вдвое больше.
Меня радует, что в Тюменской области восстанавливается нефтяная промышленность. Хорошо, что зашевелились газовики. Вышли на «Заполярное», начали готовить освоение «Бованенковского», которое еще десять лет назад должны были «взять». Думаю, что рано или поздно вернемся к идее сооружения в области нефтехимических комбинатов. Если эту программу одолеть – к нам на кривой козе не подъехать. А пока закупаем химическую продукцию, потому что производим её в 20-30 раз меньше, чем в развитых странах, которые даже сырья своего не имеют. Это позор!
Я уж не говорю о богатейших лесных ресурсах области. Развитие лесозаготовок, создание современных деревообрабатывающих предприятий, а главное – лесохимии, это исключительно перспективное, важнейшее для области и всей страны дело.
А самая большая болячка – сельское хозяйство. Раньше все цифры сопоставляли с 1913 г. Сейчас стыдно это делать. Крупного рогатого скота тогда в Тюменской области было более полумиллиона голов, в 1990-м – 960 тыс., а сейчас менее четырехсот тыс. Мы отброшены к XIX веку. За годы реформ в стране потеряли 40 млн га сельхозугодий, больше, чем имеет вся Франция. Когда я еду по Курганской области – радуюсь, что наша еще живет. Но когда бываю в местах тюменских, где прежде сеяли хлеб, и вижу там бурьян по пояс – становится очень больно. Разрушается веками складывавшийся уклад жизни людей…
Ведь мы за годы становления нефтегазовой промышленности не уменьшили численность сельского населения области, создали дополнительно 200 тыс. га сельхозугодий.
В оправдание ссылаются на то, что бюджет у России не американский, чтобы давать селу многомиллиардные дотации. Но ведь бюджет нищий оттого, что не создаем возможности для его наполнения. Да и не везде деньги нужны. Говорят же: мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь. Селу нужно постоянное внимание власти. Похвали крестьян публично, создай условия, чтобы продукция пошла потребителю. Та же картошка: в Средней Азии она нужна, как и двадцать лет назад. Кто мешает наладить связи? Вот и употреби власть на это свой административный ресурс. А крестьянин получит приработок, спасибо скажет.
В заключение скажу, что меня часто просят рассказать о семье. Интерес людей понятен. Сыну за шестьдесят лет, он профессор университета. Дочь уже бабушка. Есть пять внуков, две правнучки и два правнука. Радость какая!
Я и сейчас и охочусь, и рыбачу. Правда, на медведей уже не хожу. Жена занимается цветами, а я огородничаю, картошку, другие овощи выращиваю. Имею 20 соток и не только телевизор смотрю, а с утра до вечера вкалываю. Хобби это или образ жизни – считайте, как хотите.
Впрочем, о моем сегодняшнем образе жизни внук Егор несколько лет назад написал в сборнике «Вторые тюменские родословные чтения». Уж не судите строго, но приведу несколько фрагментов. «С детства дедушка любит работать в огороде. Его огород можно уже назвать ботаническим садом – столько там растет всяких необыкновенных растений удивительных размеров – от крохотных до огромных: помидоры, артишоки, клещевина, красивые цветы. Много лет дедушка коллекционирует различные сорта картофеля. Ему привозили семена из Америки, Африки, из разных европейских стран.
Мой дедушка – очень общительный и гостеприимный человек. В его доме в Исетске часто бывают гости. Дедушка умеет вкусно готовить. Еду он делает просто и быстро, но получается очень аппетитно. Особенно удивляет гостей то, что все угощение на столе приготовлено из того, что дедушка сам вырастил на огороде или добыл на охоте.
Я очень рад, что у меня такой дедушка. Я горжусь им, и хотел бы быть похожим на него».
Досье
Г.П. Богомяков родился 30 июня 1930 г. в г. Тайга Кемеровской области.
В 1952 г. окончил Томский политехнический институт, там же завершил учебу в аспирантуре (1956 г.) и, защитив диссертацию, стал кандидатом геолого-минералогических наук.
1958-1960 гг. – ученый секретарь Сибирского НИИ геологии, геофизики и минерального сырья (СНИИГГИМСа).
1960 г. – директор Тюменского филиала СНИИГГИМСа.
1967 г. – завотделом нефтяной, газовой промышленности и геологии Тюменского обкома КПСС.
В 1969 г. Г.П. Богомякова коммунисты Тюмени избирают первым секретарем горкома партии.
1969-1973 гг. – второй секретарь Тюменского обкома КПСС.
1973-1990 гг. – первый секретарь Тюменского обкома КПСС.
С 1993 г. по 2010 г. – советник генерального директора ОАО «Запсибгазпром».
Лауреат Ленинской премии (1970 г.), награжден орденами Ленина, Октябрьской революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени, медалями. Имеет ряд высоких званий, в том числе «Почетный работник…» пяти отраслей.
В связи с 80-летием присвоены звания «Почетный гражданин Тюменской области», «Почетный гражданин Ямало-Ненецкого автономного округа» и «Почетный гражданин Ханты-Мансийского округа».
Живет в селе Исетское, 75 километров от Тюмени.
