Безразличие к проблемам социума, порождённое страхом, для большинства населения было способом выживания
Как-то незаметно, постепенно жизнь наша, прошлое перекрашиваются в другие цвета. Словно умелый реставратор придаёт холсту внешне, казалось бы, ничего не меняя, совершенно иной колорит. Мы начинаем смотреть на свою историю чужими глазами, как бы со стороны.
Слушал недавно по радио передачу о шестидесятых годах и не понимал: о ком это? Передача была для детей, и девочка-ведущая звонким задорным голосом рассказывала о самых значительных событиях тех лет. Из нашей русской действительности в их число входил только полёт в космос Гагарина. Всё же остальное: и покорение Луны американцами, и изобретение мини-юбки, и «Биттлз», и «Роллинг стоун», и даже стиляги – было совсем не из нашей жизни.
Из тех далёких западных реалий, которые в те годы доходили до нас разве что в виде музыкальной и киношной продукции. Из другого – более сытого, заносчивого московского бытия, с русской действительностью имеющего связь самую опосредованную, стесняющегося этой связи, стыдливо косящегося на Запад. Но не брезгующего жить за счёт презираемых провинций и доныне.
Возмутился: как, неужели из целого десятилетия нашей жизни только одно событие и заслуживает внимания историков? Решил поискать ответы в Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия. Само название энциклопедии настраивает на мысль, что это наше, о нашей жизни. Ну, думаю, тут уж накопаю и пусков промышленных гигантов, и культурных событий, и великих имён эпохи. Не тут-то было! Открыл Исторические хроники и удивился: оказывается, действительно, из всего, что случилось за эти годы с нашей страной, достойны войти в историю человечества Карибский кризис, первый полёт человека в космос, Л.И. Брежнев и выход человека в открытый космос. Кроме того, наткнулся на статью, посвящённую известному предателю Пеньковскому, который «с апреля 1961-го по август 1962-го передал более 5 тыс. фотокопий секретных документов военного, политического и экономического характера английским и американским спецслужбам. Во время Карибского кризиса (октябрь 1962-го) предоставил особенно ценную информацию о размещении советских ракет на Кубе, а также их технических характеристиках».
Чем же руководствовался составитель данной хроники? Возможно, человек этот – убеждённый западник, коих в пределах наших немало. Живут они на Руси-матушке, живут, но не любят реалий её, мечтая только об одном: а хорошо бы Россия в один прекрасный момент превратилась в Европу! Но большая доля вероятности, что делал он хронику таковой неосознанно, совсем не из идеологических предпочтений, а как обыкновенный троечник, добросовестно копируя из тетради соседа. Что – неважно, главное – успеть к сроку отчитаться. Современный Интернет даёт возможность собирать информацию легко, без лишнего напряжения, и компоновать её, не тратя времени на осмысление. Тот, кто создавал Исторические хроники в Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия, просто позаимствовал её из западных аналогов. С частичными добавлениями из русской истории. Говоря грубо – передул, не особо вникая в содержание.
Особенность русской жизни – отсутствие фиксации. Она есть, пока есть. Проходит время, и от неё ничего не остаётся. Мы живём – и как будто не живём. С каким-то неимоверным желанием стараемся забыть свои не самые безрадостные страницы. Шестидесятые годы – это, прежде всего, годы социальных преобразований. Люди, даже в сельской местности, стали получать за свой труд деньги. Какие-никакие, но деньги. Какие-никакие, но квартиры. Появилась возможность приобретать в собственность машины. Жизнь поменялась кардинально, не случайно было обещано построить к восьмидесятому году коммунизм – строй, провозглашавший свободу труда и потребления.
Конечно, основные коррективы в оценку советского прошлого внесла революционная эпоха девяностых, когда в один момент Россия сбросила с себя «лишние» земли вместе с миллионами русских, оставшихся в тех пределах. Тогда советское прошлое красилось в один цвет – чёрный, будущее же виделось исключительно светлым. Сегодня уже немного по-другому смотришь на советскую эпоху. Есть, что отрицать, но и есть то, отсутствие чего нельзя не заметить. Прежде всего, это было социальное государство, что бы там ни говорили о привилегиях партократии. Естественно, что люди, находящиеся у власти, даже самой низшей, имели преимущества при распределении благ. Но тогда с жиру никто не бесился, как сейчас, покупая за рубежом замки и футбольные клубы. Тогда всякий человек имел возможность устроиться на работу и получать достойную зарплату. Более того – не работать было нельзя по закону, и власть занималась трудоустройством граждан.
Не было такого чудовищного расслоения общества на бедных и богатых.
Много, чего не было, и многое, что было. В идеале, конечно, хотелось бы оставить всё плохое в прошлом, и всё хорошее взять в настоящее и будущее. Но на деле получается по-другому. Та постсоветская цивилизация, что сегодня нами построена, имеет самую отдалённую схожесть с западной цивилизацией. Цивилизацией, которую мы копируем, чьим отражением пытаемся быть, но она отражается в нас в предельно искривлённом, искаженном виде. Почти достигнув свободы нравственной (свободы безнравственности), мы далеки от свобод гражданских. Такой апатии к происходящему в стране, такой безответности к мерам власти в мире надо поискать. Повысились цены на бензин, на товары – в Европе бастуют, перекрывают грузовиками автомагистрали. У нас это представить невозможно.
Отсутствие гражданского общества, когда каждый член его считает себя обязанным реагировать на происходящее, тем самым участвуя в управлении государством, есть не вина сегодняшней власти, это её беда. Гражданское общество – противовес власти, позволяющий государству находиться в равновесии, дающий возможность правительству чувствовать реакцию населения на свои меры. Сегодня же, не получая внятного ответа на свои действия, правительство вынуждено, чтобы удержать равновесие в стране, стоять на качелях экономики нарасшарагу, одной ногой осуществляя управление, другой – претворяя некие социальные решения, призванные демонстрировать гражданам, что о них заботятся и помнят.
В России никогда не было такой серьёзной общественной силы, как профсоюзы. На Западе объединения эти имеют глубокие традиции. Они защищают не права трудящихся вообще, а права работников определённой профессии, скажем, диспетчеров, о чьих забастовках можно часто слышать в новостях. Профсоюзы находятся при людях, и отстаивают их интересы, их требования, пусть завышенные, не соразмерные с требованиями работников других профессий. Но до других им дела нет. Наши же профсоюзы со времён советских до нынешних находятся при власти и в конечном итоге работают на власть. Они были созданы для имитации свободы объединений, для распределения квартир, машин, путёвок в дома отдыха, дачных участков и прочих благ. Сегодня всей этой роскоши профсоюзы лишены, но тем не менее власть их не бросила, как и многие другие формальные общественные объединения.
Зачаточное состояние гражданского общества есть результат социальной амнезии, поразившей нас после семидесятилетнего эксперимента по созданию идеального человека коммунистического будущего, лишённого способности сопротивляться, потому как способность эта в идеально продуманном мире лишняя. Коммунизм не предполагал в человеке таких «отклонений», как борьба за свои права, ведь в гармоничном обществе он будет иметь возможность реализовать как все свои способности, так и все свои потребности.
Создание идеального человека, которому выпадет счастье жить при коммунизме, началось ещё задолго до наступления коммунизма, – сразу с первых дней революции. Была запущена страшная репрессивная машина по уничтожению «лишних» для нового строя людей, мыслей и даже инстинктов. Особенно преуспел в мастерстве очищения и воспитания подданных «великий вождь» товарищ Сталин, подаривший народу возможность испытывать годами удивительное чувство страха и обожания одновременно, научивший граждан держать язык за зубами, что бы с ними ни происходило. Но не творцам идеального строя досталось счастье попользоваться идеальным человеком, лишённым способности сопротивляться, как домашний скот, покорно вверяющим свою судьбу тем, кто владеет им.
Социальная апатия населения позволяет сегодняшним работодателям безнаказанно урезать зарплаты и льготы, сокращать рабочие места, увольнять тех, кто ещё пытается протестовать, и если бы не государство, уже совсем не социальное, но, как ни странно, стоящее на страже прав трудящихся, то ситуацию в сфере наёмного труда можно было бы охарактеризовать как беспредел.
Современное состояние общественного сознания населения таит в себе мину замедленного действия: народ, не способный бороться за свои права, за свою жизнь, обречён на медленную гибель, как и государство, в пределах которого он существует. Социальная амнезия – одна из самых опасных болезней наших. Мы не помним, как осуществлять защиту наших прав и свобод. В нас нет чувства гражданина, участника политической жизни от низового уровня власти до самых высоких. Безразличие к проблемам социума, порождённое страхом и девизом «не высовывайся», восторженный «одобрямс» по поводу любых действий власти, – это когда-то, при сталинском социализме, для большинства населения было самым простым и надёжным способом выживания.
Но сегодня мы находимся в иной политической системе, а ведём себя почти так же, как в те времена. Даже то, что происходило в прошедшие выборы, назвать кардинальными изменениями в общественном сознании нельзя. Протесты эти более походили на «бунт, бессмысленный и беспощадный», чем на адекватную реакцию гражданского общества. Страх, засевший в нескольких поколениях, не выветривается за одну человеческую жизнь. Это оказывается гораздо сложнее, чем поделить собственность и пытаться привить населению частную инициативу. И правительство должно радоваться при появлении каких-либо социальных протестов. Это в любом случае диалог, что гораздо лучше, чем в ответ на принятые меры слышать гробовое молчание. Когда и как поменяется ситуация к лучшему – сказать трудно, но всё так и будет, пока каждый человек не вспомнит в себе гражданина, пока каждый не ощутит, что бороться за жизнь, отстаивать свои интересы – это не только его право, не только его обязанность, это его естественное состояние.
Бороться за жизнь, отстаивать свои интересы – это не только право человека, не только его обязанность, это его естественное состояние.