Прибрежный ил, истоптанный скотом,
Похожий на неровную решётку.
Наделы, обнесённые плетнём,
Малец, через плечо влачащий плётку.
И стрекоза, присевшая на кнут –
Как будто ангел злато-изумрудный.
И старый ельник, в непогодь нагнут,
Торчит, словно расчёт многоорудный.
А в воздухе дымок, смола и мёд.
С Томи чуть уловим порыв чешуйный.
И где-то там девчоночка всё ждёт.
И сеновал грустит наш поцелуйный.
* * *
Как по невидимым лекалам
Чертили в воздухе листы,
Ложась линялым одеялом;
И от любви смеялась ты.
Под сенью падающих листьев
Тебя я снова вспоминал…
Нас разметал извив неистов
Незримых жизненных лекал.
* * *
Живя легко и безголово,
На взгляд сторонне-ленный,
Следил я ключевое слово
В сплошной молве Вселенной.
Оно росло на ветках ивы
У илистой речушки
Или текло неторопливо
Под горкой деревушки.
Оно искрилось синим взором
Улыбчивой прохожей.
И шло дождём, летело скорым,
Стояло днём погожим.
Его с ночной небесной кровли
Созвездия струили.
Его, хмельной от словоловли,
Шептал я без усилий.
* * *
Ей печаль глаза украсила,
Скромность вывела походку –
Вот естественная грация
Движется по околотку.
Никуда поэт не денется,
И не скроется художник:
Красота ведь не безделица –
Красоту по ходу множит.
Всего-то
Брести травой высокорослой
И стебли сочные жевать.
А на законы гонки злостной
С великой радостью плевать.
Чтоб впереди увидеть проблеск
Незамутнённого ключа.
И, предъявив восторг как пропуск,
В прохладу броситься, фырча!
* * *
Искрасна-черна земля –
Пашня свежая дымится.
Из-под травного комля
Червяком живится птица.
А другие в облаках,
Что оранжевы боками,
Голосят на радостях,
Нарезая высь кругами.
Хорошо справлять весну,
От лучей игривых щурясь.
Я весны в себя вплесну,
Чтоб прогнать из сердца хмурость!
Неужто
Неужто там, в занебосводной вышине,
Во благорастворенье ангельского хора,
Навеки перестанет быть отрадой мне
Душистая полынь у старого забора?
Неужто там, где беспредельно хорошо
В святых объёмах благодати беспрерывной,
Не вспомню сиплый дедовский рожок
С его щемящею тоскою заунывной?
Из ста во сто обителей переходя
И постигая сонмы тайн неизреченных,
Неужто позабуду милое дитя,
Которое ласкал я на своих коленях?!
* * *
И вот опять весенний ветер
С горчащим запахом смолы
Своим теплом меня приветил,
И вновь мечты мои смелы.
Всепроникающею силой
Я, словно Лазарь, воскрешён
И восстаю, как из пелён,
Над одиночества могилой.
И вновь уста мои речисты,
И обострён и слух и взор.
А голоса зовут, ручьисты,
В лучисто-радостный простор.
Антиречёвка
Пусть дорога вкривь и вкось,
С косогора в яму –
Я с прагматиками врозь
Продвигаюсь к Храму.
Строем к Богу не пойду,
Ровными рядами
Вовсе в сторону не ту
Маршируйте сами!
Скрябин
Как муравей в муравах буйных,
Он в буйстве красок беспрестанном.
Иль как лихой речной ушкуйник,
Вдруг унесённый океаном:
Его погибель неизбежна,
И ни руля нет, ни ветрила,
Но он не молится поспешно,
А призывает ада силы!
* * *
Зачем опять сумбурная весна,
Её парящие болота,
Над ними дикий крик полёта
И эта перспектива, что ясна?
Что нового в напластованье туч,
Плывущих над речным обрывом,
В ветвях, колеблемых порывом,
И для чего пытливый взор живуч?
Где затерялась юная мечта,
В каких житейских передрягах,
К чему повисла на корягах
Своих корней, упав, сосна вон та?
Не лучше ль перестать всему внимать,
Ничем уже не раздражаясь,
И перейти в чего-то завязь,
Обогатив собой природу-мать?!
У кроватки внучки
Отчего не спокойно, не благостно
На душе у меня, старика?
А напротив – тревожно и тягостно,
Словно быть беде наверняка.
Бродят люди недобрые, пришлые,
Подбираются к нашим стенам.
У них взоры сметливые, хищные
И слова, непонятные нам.
Уходя, на кого же оставлю я
В беззащитной и нищей стране
Своё самое милое малое,
Что так сладко смеётся во сне?!
* * *
Я сам себя изъял из оборота –
Товарооборота, – уточню.
Пускай косятся, как на идиота,
Готовые продаться на корню.
Не брат я им и не товарищ даже.
Не брать ни перед кем под козырёк
Я смог…
Но, делаясь всё гаже,
Их участь – отрабатывать паёк!
* * *
О, если б не ты, столь внезапно возникшая рядом,
Я так и угас бы над перечнем туч-облаков
С унылым, потерянным в серой обычности взглядом,
И мир никогда не узнал бы вот этих стихов.
Ты – юная, милая и зазывная такая,
Но есть в твоём облике и неприступность цариц –
Явилась, в убогой реальности звёздно сверкая,
И пасть пред тобой в исступлении хочется ниц!
* * *
Я в чудеса раскрыл глаза,
Явившись из небытия.
Здесь синей речки полоса,
Дремучих елей острия,
Волхвуют волны ковыля,
Чарует-манит иван-чай…
Что эта дивная земля –
Преддверье рая или рай?!
* * *
О Трижды Свят, Тебя молить я смею
Всей человечьей немощью своею
Дать сил одолевающему падь
Среди тлетворных топей устоять;
Страх побороть, до времени рождённый
В душе, на испытанье обречённой;
Чтоб ощутить спасительную твердь,
Постигнув кратковременную смерть.
* * *
Перед картиной А .Мурычева
«Строят крепость»
Над крутою излукой Туры
В незапамятные времена
Застучали гурьбой топоры,
И возникла острога стена,
Следом башенки сторожевые,
Деревянная церковь с крестом,
Люди справили мастеровые
Неприступную крепость ладом.
Так вершились царёвы дела –
Поднималась Тюмень из лесин.
Здесь граница недолго была
Православного царства Руси.
Но подмял затем город срединный
Упразднённый казачий острог.
Лишь Художник своею картиной
Нам вернуть это прошлое смог.
Новые идеологи
1.
Если смирение паче гордыни,Если умильность до спеси раздута –
Не приобщения ради к святыне –
В церковь идут они ради раскрута.
2.
Такое впечатление, что это
У них теперь разменная монета –
Трещать о вере с пеною у рта,
Выказывая признаки гурта.
Они взывают к святости надрывно,
Крестясь перед толпою напоказ.
А между делом – не демонстративно –
Скабрезных не чураются проказ!
Из цикла «персонажи»
1.
Мнимый член
На вид значителен и статен,
Как Бунин или Пастернак,
Но говорит всегда некстати,
А пишет – и совсем никак!
2.
Раскрученный пустобрех
Как саранча Абаддонова он доканал:
Нынче какой ни врубаем мы телеканал –
Всюду личина его, присносвойская в доску,
Что-то нудит из помойки гламурного лоску.
3.
Величественный словоблуд
Он ступил горделиво
На словесную ниву,
Чтобы с лёгкой руки
Высевать сорняки.
4.
Просветлённый
Он дао посетил, нирвану и энсоф,
А также Шамбалу с Эдемом и Вальхаллу.
Он истине внимал, читая между слов,
Приподнимаясь над землёй мало-помалу.
И вот уже в трёх метрах над людьми завис
И крылья распушил, что ощутил намедни.
Однако что-то вдруг его швырнуло вниз –
Очнулся он, а за душой бесовы бредни.
5.
Новоиспечённая проповедница
Живёт по-тихому теперь былая штучка,
Надев очки и платье аж до самых пят.
Она в библиотеке околонаучно
Сорокиных толкает вам, потупив взгляд.
