Воскрешением кумира современными средствами кинематографа после «Аватара» уже никого не удивишь. Судя по откликам в интернет-пространстве, народ в целом художественную затею Никиты Высоцкого не одобряет. И дело не только в коллективной ревности монопольных владельцев (Высоцкий принадлежит народу). Не только в посмертной маске, которую пришпандорили к живому человеку. Дело в том, что слишком неясная просматривается цель.
Сыновний долг? В таком случае, почему бы в сценарии не охватить темы, в которых ориентируешься не понаслышке? Слава богу, большой мальчик уже был, когда знаменитый отец ушёл из жизни. Шестнадцать стукнуло. Значит, виделся, говорил, многое сохранила память. Однако фильм знакомит нас с эпизодом, который превратился в полулегенду-полубыль. Узбекская гастроль предпоследнего года жизни. Клиническая смерть Высоцкого. Первый звонок…
Сведение счётов с теми, кто декларирует свои главные роли в жизни «шансонье всея Руси»? В каждом из нас уживается множество привязанностей. Стоит ли толкаться локтями у гроба?
Коммерческий расчёт? Что ж, фигура значительная, и вложенные бабки, всего вероятнее, удастся отбить. Но какой ценой? Романтизацией далеко не лучших сторон отцовского характера.
Больного человека собираются принудительно уложить в лечебницу. Уже поставлена на бумаге подпись отца. Но приходит сын, и дрогнула рука старого фронтовика. В последний миг убедил старика сын, что не нужно ему после медицинского курса влачить долгое существование, будучи уже другим человеком.
И вот уже мчит по столичным улицам стремительный «мерс» (второй в стране после брежневского), мчит, не различая двойных полос и светофоров.
Свобода от всяких правил и условностей? Да, но кроме концертов. Это святое! Люди ждут, и их нельзя подводить. Кроме того, свита друзей имеет свой гешефт. И потому забота о здоровье друга легко уживается в них с циничным манипулированием и подзуживанием, чтобы вытащить Поэта к микрофону. Даже если возникнет прямая угроза его жизни.
И вот любовница-наркокурьерша аэростопом добирается до азиатских песков, где ее друг-наркоман с риском для здоровья рубит капусту на левых концертах. И представители всесильной «конторы глубокого бурения» не могут ее остановить. Да и не хотят, по большому счёту. Об этом рассуждает один из генералов КГБ в фойе Бухарского Дома культуры:
– Как арестовывать человека, которому мы только что аплодировали в зале?! Нет, пусть лучше в столице сами решают, что с ним делать…
И вот летят по ветру клочки разорванного компромата. И прозревший полковник советской спецслужбы декламирует пушкинские строчки о том, как прекрасно выпускать из клетки птиц…
Вот тут бы и пора разнестись под сводами кинозала громовому крику Станиславского: «Не верю!»
Вот тут бы и пора повесить сушиться ванночку, из которой мы попытались выплеснуть воду вместе с ребенком.
Да ребенок-то остался. И с ним нужно считаться. С его сыновней гордостью, перемешанной с обидой за брошенную мать, с его попыткой разобраться в «наследстве». С его чуткой душой, уловившей в противоречиях отцовской судьбы чудовищные изломы эпохи.
Остались и мы. С нашей любовью к песням Высоцкого, отразившим, как честное зеркало, всю Россию – от министра до урки.
С любовью к песням, по которым мы когда-то в подъездах осваивали гитарные аккорды.
С любовью к песням, которые были и остались для нас «энциклопедией русской жизни», мужским «моральным кодексом», почти библейскими заповедями. «Если друг оказался вдруг…»
С любовью к его главному таланту – оставаться самим собой независимо от политической обстановки. И напоминание о нём накануне выборов дорогого стоит…
Как бы то ни было, художественный фильм о российском барде номер один уже вошёл в историю. Как первый в грядущей «высоцкиане». Уже поэтому назвать этот «первый блин» комом, ей-богу, не поворачивается язык…
