22 сентября – осеннее равноденствие. Сегодня световой день уже короче ночи – солнца меньше, сумерек больше, потому что Ярило (светило и божество) уходит на осенне-зимний покой.
В дохристианской «солнцепоклонной» Руси молодые супружеские пары готовили в эту пору щедрые угощения для всей родни и шли к сватам с большими круглыми пирогами, символизировавшими солнце. И свято верили: боженька задержит еще «маненечко» солнышко на востоке, которое озарит и осветит недавно народившуюся молодую семью. Всё лето грел небесный огонь, но постепенно утихал и превращался в домашний очаг. Гости хвалили и одновременно учили молодых. Хозяин водил всех по двору, показывал амбары, угощал пивом из бочонка. Праздник так и назывался «Поднесеньев день».
Двумя днями раньше праздновали Михайлов день – или братчину, если на старорусский манер. После соответствующих примирений в древние времена на Руси были в ходу взаимные угощения, переходящие в особое празднество, где водворялись дружество, миролюбие и братство. Братчинское пиршество имело целью отблагодарить святого за покровительство. До принятия христианства такие общинные праздники посвящались славянским богам, к которым крестьяне обращались с просьбой о благополучии, приносили им дары: пиво, хлеб, кашу, мед, жертвенных животных… Ритуальным напитком было пиво, а блюдом – мясо быка или барана, которого варили в общем котле всем миром.
Русские национальные традиции несли и ряд требований: к солнцу нельзя становиться спиной даже во время работы в поле, нельзя показывать на него пальцем – не то выколешь ему глаз, нельзя плевать в его сторону – иначе воцарится тьма… И по сию пору осенние приметы подтверждаются. Например, если рябины много – быть осени дождливой, ежели мало – солнечной. Кстати, 23 сентября Петр и Павел – рябинники. Ягоду можно рвать, она уже не так горька. Ее кисти иногда подвешивают под крышу, чтобы провяла да сахару понабрала. Часть гроздьев предусмотрительно оставляют на ветках – дроздам-рябинникам, снегирям-краснозобам и всякой иной птице.
А еще эти дни сопровождались второй встречей осени – праздником урожая Осенинами. Осенины, осподинки, госпожинки и все ритуальные действа в дохристианские времена посвящались богине Макоше и рожаницам Ладе и Леле. Рано утром женщины выходили к берегам рек, озер, прудов, к заповедным родникам с овсяным хлебом встречать матушку-осенину. На другой день, на Федору-обдёру, обивали еще оставшийся на корню хлеб. К нему испокон веку было более чем уважительное отношение. Как говаривали на Руси, «хлеба ни куска, так и в тереме тоска; а хлеба край, так и под елью рай». Были и загадки про хлеб: «Космато, ноздревато и губато, и горбато, и тяскло, и кисло, и пресно, и вкусно, и красно, и кругло, и легко, и мягко, и твердо, и ломко, и черно, и бело, и всем людям мило».
27 сентября – Воздвижение креста господня. Есть народная примета: «На Воздвижение последний воз с поля сдвинулся, а птицы в отлет пошли». Первой улетает в обетованную страну и последней возвращается оттуда кукушка – поэтому ее и прозвали ключницей Вырия (Рая). С этого дня начинали рубить капусту. Говорили: у доброго молодца капуста у крыльца. Ее и квасят, и солят, в общем, на селе она не просто овощ – барыня-капуста. В домах, где она рубилась, накрывался особенный стол с закусками, варилось пиво, девушки в богатых уборах ходили с песнями, а за ними вслед являлись парни со своими гостинцами – высматривать невест. Начинались традиционные девичьи вечеринки, вечерами разыгрывались хороводы.
Интересное название и у обычая, выпадающего на 29 сентября, – Людмила – птичье голошенье. По преданию, люди, рожденные в этот день, обладают особенным голосом, так как наделены способностью воспроизводить птичьи трели. Первая певунья на посядках и была мила людям. Оттого и Людмила. Именинницу чествовали обрядовым блюдом, приготовленным из птицы. Людмилу соотносили с образом лебедушки да утицы. Именно утица считалась символом миропорядка, домашнего лада. А Всесветные бабьи именины наступали на другой день – День святых Софии, Веры, Надежды и Любови. Народное слово отметило эти имена в прибаутках: «Бабушка Надежда, на чужое-то надейся, да свое паси!», «Люба парню девка Любаша – к венцу, а не люба – к отцу!», «И Вере не поверю, коли сам не увижу!», «Нет вернее Веры, когда спит!», «Не одна Софья по тебе сохнет, да все еще не высохла!». По обычаю, женщинам полагалось плакать о своей долюшке, выпускать все горести-обиды, а сняв с душеньки омраченье, становиться светлее, радостнее, входить в благостное состояние, по-другому видеть мир...
