– Вот она, Ефимовка, – Аркашка уперся указательным пальцем в штурманскую карту, уютно примостившуюся на колене второго пилота вертолета Ми-8. Командир наклонил ручку управления влево, и вертолет послушно изменил курс.
Аркашкину грудь сдавила томительно-сладостная сила, когда внизу показался нестройный ряд деревенских изб, расположившихся вдоль небольшого затона, соединенного с рекой узким проливом. Заросли ивняка, подступавшие к кромке воды, поднимались по крутому склону, постепенно оставляя место низкорослым березкам и осинам. На взгорке, вплотную приблизившись к деревенским избам, величаво возвышались раскидистые кедры.
Сверху было видно, что деревня давно заброшена. Единственная улица щедро поросла высокой травой и небольшими березками. Смутными зелеными квадратами обрисовывались огороды…
Вертолет низко пролетел вдоль улицы. Набирая высоту, сделал разворот и, снизив скорость, снова пролетел над деревней.
– Ну, где же твои братья, Аркаша? Что-то здесь не видно никого. Учти, я тебя одного тут не оставлю, – командир вертолета Стас Невзоров повернул голову к стоящему за спиной бортмеханика Равиля Аркашке. – Иначе тебя медведи съедят!
– Стас! Давай еще кружок сделаем, здесь они должны быть! – в Аркашкиных словах прозвучала отчаянная мольба.
Вертолет, описав очередной круг над деревней, взял курс на город, когда Равиль завопил, подпрыгнув с сиденья:
– Командир, вижу четырёх дикарей справа по курсу!..
Едва коснувшись колесами верхушек высокой августовской травы, вертолет замер, плавно и лениво покачиваясь на месте.
– Спасибо, мужики! – Аркашка бросил в створ двери вертолета свой тощий рюкзак и следом шагнул сам.
Над ночной рекой стелился летний туман, смешанный с дымом костра. Сладко пахло ухой, кипящей в закопченном котелке. В ночной тишине звучала песня.
– …Сотня юных бойцов, – басом выводил старший брат Валентин и предпоследний по возрасту Геннадий.
– Из буденовских войск, – вплетался баритон среднего брата Виктора.
– На разведку в поля поскакала… – вступали в песню погодок Валентина, Владлен, и младший Аркадий.
На забрызганном блестящими искрами звезд ночном небе проступал причудливый силуэт древнего могучего кедра, под надежной кроной которого расположилась компания. Речная гладь слабо отражала отблеск зашедшего солнца. Свежий легкий ветерок временами налетал с реки, донося запах цветов, густо облепивших ее противоположный берег.
– Ну что, братцы, еда заканчивается, надо посылать экспедицию в соседнюю деревню, – голос Валентина прервал короткую нелепую паузу. – Какие есть предложения?
– Предлагаю отправить младших: Генку и Аркашку, – Виктор деловито подкинул в костер смолистую ветку кедра, обломленную недавней бурей. – Генка хорошо знает тропу через лес, только сегодня хвастался. А Аркашка самый молодой из нас. Будет носильщиком.
– Но нам вдвоем тащить на себе такую ношу не по силам, расстояние немалое – двенадцать километров. – Генка указал рукой в направлении соседней деревни Малый Нарым.
– А у меня вообще радикулит, – как-то неуверенно вставил Аркашка.
– Так что же, нам с Владиком прикажете идти? – в голосе старшего брата прозвучала явная угроза.
Наступила неловкая тишина, ее нарушил тихий и интеллигентный голос Владика:
– Так! Пойдут Генка и Аркашка, а старшим назначаем Витьку. И закончим на этом. Пора спать, завтра с рассветом отправитесь в дорогу.
Сладким детством пахла свежескошенная трава, подсохшая за день и накиданная толстым слоем на пол избы, где родились братья. С отеческой лаской приняла в свои объятья: тихо и заботливо. Аркашка долго лежал в уютной тишине, устремив взгляд в ночную черноту потолка. Воспоминания о детстве, проведенном в этом доме, нахлынули теплой дурманящей волной.
Огромный огненный диск солнца медленно выплывал из-за чернеющего за рекой леса, разукрашивая все вокруг в зеленый цвет. В подлеске, который с трех сторон охватил избу, свистели рябчики. Кедровки устроили шумную склоку в ветвях. С реки доносился плеск выпрыгивающей из воды рыбы. По верхушкам деревьев пробежал легкий ветерок и затих внезапно…
Старшие братья проводили экспедицию до реки, на берегу которой лежала опрокинутая вверх дном лодка-плоскодонка:
– Удачи вам, мужики! Ждем завтра с припасами.
Несколько гребков веслом, и лодка мягко коснулась противоположного берега неширокой речки Ночки.
Солнце, пройдя зенит, покатилось на запад, когда перед тройкой путников открылось обширное поле, покрытое ковром из ромашек. На его краю расположилась деревня, состоящая из двух десятков домов, разместившихся вдоль единственной улицы. Малый Нарым!
Тропинка, едва заметная в траве, вывела прямо к сельпо. Открытая настежь дверь была занавешена марлевым покрывалом.
– Видите, нас уже ждут! – лицо Виктора озарилось довольной улыбкой.
– Что-то я не вижу почетного караула! – Генка шутливо нахмурил брови.
– Хлеб-соль не подносят, – в тон братьям обронил младший.
Неопрятно одетая, с лилового цвета синяком под глазом продавщица с нескрываемым любопытством наблюдала за пришельцами из-за прилавка, не решаясь начать разговор.
– Нам бы, хозяюшка, провиантом отовариться, – Виктор заигрывающим жестом прищурил левый глаз. – Да и водочки немного не помешает…
– Провиантом – пожалуйте, а водочкой председатель нам запретил торговать во время уборочной.
– Ну что ж, придется подождать. К вечеру, надеюсь, уборочная закончится? – левый Витькин глаз многообещающе дернулся.
– Вообще-то это произойдет не раньше, чем через месяц, – в голосе продавщицы послышались обнадеживающие нотки. – Даже и не знаю, чем вам помочь… – Глубокий вздох.
Виктор не успел войти в роль безжалостного искусителя. Неожиданно в дверном проеме показалась тощая фигура пожилой женщины. Не обращая никакого внимания на посторонних, она сразу направилась к прилавку и баритоном произнесла:
– Машка, дай мне две «Тройки», – бросила на деревянный прилавок горсть звонкой мелочи. Уложив купленные флаконы одеколона в карманы застиранного до дыр халата, нервно повернулась к пришельцам и громко спросила, пристально разглядывая каждого по очереди:
– Кто такие? Я вас не знаю!
– Мы вообще-то когда-то жили тут. Вот, приехали повидаться с родными пенатами, – в голосе Витьки поубавилось спеси.
– Как фамилия?
– Никифоровские мы.
– Да неужто Геннадия Митрича детки? – женщина еще пристальнее вглядывалась в лица. – Витька, Генка, Аркашка, ну как же я сразу не узнала вас!? – на глазах появились слезы. – А я – Третьякова Мария, помните меня? Машка. Подавай сюда водку или не видишь, Никифоровы приехали!
В рюкзаке мелодично позвякивали бутылки, когда компания направлялась от сельпо к дому тети Маши Третьяковой. На крыльце, закинув нога на ногу, сидел худощавый мужчина лет сорока.
– Витька, неужели это ты? – сразу узнал он Виктора. – А это Генка? Аркашка? А Валька где?..
Сын тети Маши, Сашка Третьяков, был ровесником Валентина и проживал когда-то в нашей заброшенной ныне деревне. Выпили за встречу. И как-то все закрутилось за разговорами. Незаметно пролетел день.
…Утро не принесло особой радости. Голова Аркашки страшно болела, а в пересохшем от жажды рту творилось что-то невообразимо скверное. Братья тоже выглядели не ахти как.
– Сегодня едем в Ефимовку! Я тут работаю механиком, доставку организую в лучшем виде! – Сашка, вернувшись с огорода, бросил на стол пригоршню перьев лука и несколько огурцов. – Братцы, быстро умываться!
Уже разливалась вторая бутылка, когда в дверь боком протиснулась знакомая фигура продавщицы Маши.
– Это моя супружница, – представил ее Сашка. – Я ей вчера запретил здесь появляться, ночевала у Зинки. Закон у нас строгий, таежный. Машка, мы пойдем до Ефимовки на шлюпке. Помой ее и принеси мотор из сарая.
– Саша, может, плеснуть Маше соточку? – Витька нерешительно потянулся к бутылке.
– Нечего добро переводить. Ты еще здесь? Закон у нас строгий! – Сашка сурово глянул на свою половину.
– Саша, а как мы доставим шлюпку до реки, ведь это километра два будет? – резонно заметил Генка.
– Машка, вернись! Пойди на лесопилку и пригони сюда «Кировца» с санями, на них погрузи шлюпку. Поняла? Аккумуляторы поставь, они в складе. Зинка тебе поможет. Закон у нас такой, – заметив укоризну во взгляде гостей, упредил Сашка.
Потом Сашка жестко парировал наши сомнения относительно хозяйского содержания слабого пола, доказывая свою правоту, ссылаясь на местные законы…
Вскоре, угрожающе грохоча и выбрасывая в атмосферу клубы черного дыма, к дому подкатил К-700.
– Саша, а на санях стоит цистерна с соляркой, – Мария виновато посмотрела на Сашку. – Как быть?
Вместо ответа Сашка сорвался с табуретки и, выкрикнув: «Поехали, парни!», пулей вылетел из избы.
Мотор яростно визжал. Могучий трактор несся по деревенской улице, распугивая соседских кур и уток. В кабине было тесно для четвертых. Трактор то и дело подпрыгивал на крутых дорожных ухабах, заставляя больно ударяться о железное чрево кабины.
Пятидесятитонная цистерна стояла на деревянных санях. Полозья, изготовленные из толстых стволов деревьев, были обиты широкой металлической лентой. Сашка рванул могучую машину и, лихо развернувшись, ударил гидравлической подвеской в железное обличье емкости. Жалобно взвизгнув, огромная цилиндрическая капсула свалилась с саней и, опоражнивая свое объемное нутро, покатилась по земле…
Сашка не замечал знаков протеста, исходящих от братьев, напомнил им о «законах деревни».
– Машка, Зинка! Загружайте шлюпку и мотор на сани! – Сашка ловко спрыгнул со ступеньки трактора на землю. – Канистру с бензином не забудьте положить! – шагнул в сени.
Сани тащились за трактором по проселочной дороге, поднимая огромные клубы пыли. В шлюпке, привязанной к саням конскими вожжами, глотая серую деревенскую пыль вперемешку с непрощеной обидой, недополученной женской лаской, горьким осознанием неудавшейся и безысходной жизни, сидели Мария и Зинаида.
Подъехали к реке.
– Машка, Зинка! Выгружайте шлюпку и тащите ее к воде! – Сашка упал на траву. Закурил.
Уже не боясь обидеть хозяина, братья настойчиво отстранили седых от пыли и непосильной деревенской жизни женщин и дружно принялись за работу…
