От автора
Наш современник, «проницающий взглядом недра земные» (как мыслил об этом великий Михайло Ломоносов), академик РАЕН, геофизик Юрий Алексеевич Курьянов – один из сквозных героев моего нового романа «Самотлорский Спартак».
Это роман о человеке в «интерьере эпохи». Он вобрал в себя полную драматизма жизнь и работу тюменских буровиков, особенно в пиковый тот момент, когда на Самотлоре стали бороться за проходку 100 тысяч метров на бригаду в год. Повествование максимально приближено к реальной обстановке, я тогда работал на Севере помощником бурильщика.
Предлагаю вниманию читателей «Тюменской правды» отрывок из повествования о встречах с Ю. А. Курьяновым.
Александр МИЩЕНКО
Курьяновская «вольвочка» вырвалась на загородный простор из крючьев бесконечного автопотока Тюмени и мчит в заветные леса. Солнечно, жарко. Путь держим на Аракчино. Курьянов поставил кассету, пояснив:
– Доченька Юля из Швейцарии привезла.
Звучит ненавязчивая мелодия. Под нее идет неспешный разговор.
Курьянов только что из столицы. Заводит речь об астрофизике, мир которой открылся ему в последние годы, а маэстро по этой части Тхвана он открыл, как я понял, совсем недавно:
– Протончик, манюня какая-то, был ядром зарождения Солнца, звезды, планеты. Чем больше было протонов в ядре, тем выше состав… Это после Большого взрыва, когда образовалась Вселенная. Удивительны снимки звездного мира, сделанные с помощью космических аппаратов. В ядре Солнца температура несколько миллионов градусов. Над поверхностью всего 6 тысяч, другое давление. В холодном космосе – минус 290 градусов… И вот на этом контрасте вся таблица Менделеева. Чем ближе к ядру, тем тяжелее элемент. Их синтез обусловлен давлением, температурой, скоростью разогрева электронов и так далее.
В Аракчино уже, поклевывая вишенки из большого блюда, за массивным деревянным столом продолжаем беседу, начатую в дороге.
– Что вы сейчас думаете о разломе земной коры, Юрий Алексеевич?
– Все связано с движением плит в основном. Уже есть карты. Закартированы динамонапряженные зоны, зоны вулканической деятельности и т. д. И по ним идут из недр жидкие полезные ископаемые.
Стезя этого разговора мне известна давно, и я с интересом слушаю геофизика.
– Где тонко, там и рвется. А где рвется, там есть пути миграции любых минеральных ресурсов, которые связаны с ядром нашей планеты.
– Как я понял, вы в этом все более укрепляетесь?
– Как иначе гигантские массы руд просочатся через литосферу?
– Я на сей счет написал в романе, что в недрах работает как бы пахталка.
– Все происходит под действием громадных девиационных (отклонение движущегося тела от заданного направления) сил, связанных с вращением Земли вокруг своей оси, но она же еще движется по орбите. Мы просто не представляем себе чудовищность этих сил! Как иначе заставить двигаться с такой скоростью земной шарик с громадной массой. И пролетая где-то мимо других гравитационных влияний, силы начинают работать друг с другом, случаются катаклизмы и прочее.
– А вас такая проблема не интересовала: есть силы тяготения, а дальше идет невесомость. А между ними ведь имеется граница. Эта биниальность очень интересная.
– Но сие вовсе не означает, что там отсутствуют разные силы, просто они уравновешены, не более того. Еще Эйнштейн пришел к тому, что силу невесомости можно создать и в падающем самолете. Все относительно. Падает аппарат с громадной скоростью, притягиваясь к Земле, а в это время идет уравновешивание сил. Любое тело начинает парить.
– В связи с этим вспомнились мне спортивный самолетик, Ишим и друган-пилот Курочкин. Было такое дело. Кувыркались с ним в атмосфере. Ладно, с плитами ясно. Еще что можете сказать по разломам?
– Если недавно еще говорили, что разломов в Западной Сибири нет, с помощью геофизики показано, что они присутствуют. Практически везде. Больше в фундаменте, меньше в мелу, поскольку это было снивелировано осадками.
– Ну-ка, ну-ка, любопытно. Есть утвердившееся мнение, что нефть осадочного происхождения, из органики. А вы говорите о разломах и о неорганической версии.
– Сами по себе разломы ни о чем не говорят. Это все-таки как труба для движения углеводородов, понимаешь ли.
– Сходится опять, органика – неорганика.
– Дело не в этом. Вот свежий пример. Сейчас крупнейшие открытия сделаны во Вьетнаме. За что одному известному российскому геологу дали звание Героя Вьетнама. Он открыл месторождение кварцевых сланцев, которые никакого отношения к органике не имеют. Это типичные порфириты, представленные зоной большой трещиноватости. Они насыщены нефтью в громадных объемах. Он сам был органик. Но говорит теперь: я все больше убеждаюсь в том, что нефть во Вьетнаме и органика – как седло и корова. Это сколько нужно было трупов для образования нефти! Она сформировалась и находится в изверженных породах.
– Я не знал этого.
– Месторождение называется Белый Килер. Геолог этот – зам. председателя ГКЗ России. Фамилию не помню. Я видел его на наших посиделках в РАЕНе. Он с президентом нашей академии Олегом Леонидовичем Кузнецовым близок… В тот раз мне была присуждена премия правительства в области науки и техники «за создание и внедрение инновационных технологий в области сейсмоакустики». Теперь вот думаем, как внедрять свой проект в дело.
– Чем будет заниматься партия по части новшеств?
– Мы научились регистрировать принципиально новые волны, рассеянные. Они существовали всегда. Но поскольку их интенсивность в тысячу раз меньше, чем отраженных волн, они терялись на общем фоне. Теперь мы научились их выделять. Не интересные нам волны, которые считаем помехами, давим. Ставим антенны в пассивном или в активном режиме, когда возбуждаем колебания с помощью вибратора или взрывов, и волны доходят до зон трещиноватости. Потом эти рассеянные волны возвращаются на поверхность. Мы их фиксируем, ловим с помощью антенн диаметром в 2 км.
– Что же удается выявить сегодня с помощью рассеянных волн?
– Есть такой феномен – баженовская свита. Она связана с нефтематеринской породой. Мы считаем, что вся нефть, которая находится в бажене, связана с зонами трещиноватости. С помощью зон локации выделяем их и говорим: вот в этом месте будет нефть, в этом – нет.
– Практически опробованы новации? Где?
– На Северной Демьянке, в Восточной Сибири, на месторождении Куюмба. Там, в общем, где другие традиционные методы ничего не давали. Только рассеянные волны показали зоны максимальных дебитов. По Куюмбе практически 100 процентов. И таких примеров тьма.
Нам это интересно в практической плоскости. Это намного дешевле, чем траление Западной Сибири с помощью сейсмотехнологии 3D и пр. Намного экологичнее. Мы расставляем сейсмоприемники (антенны) на поверхности и работаем в режиме мониторинга. Месяц стоим, месяц сьемку ведем, слушаем, что делается в Земле. Дошли до этого российские геофизики.
Еще скажу, что есть сейсмическая локация очагов эмиссий. Знаете же, что месторождение разрабатывается с помощью гидроразрывов, обводнений и так далее. Все это приводит к изменению состояния недр. Мы слушаем, смотрим, где продвигается фронт воды, где идет разрыв пласта. По всему доступна информация. Можем знать, что делается в недрах и на поверхности. Практически можно иметь фактографию по месторождению в динамике.
– Энтузиасты и разработчики новшеств Кузнецов, вы, а еще кто?
– Чиркин Игорь Алексеевич, Шленкин Сергей Иванович. Все лауреаты премии правительства. Еще Арутюнов Сергей, В. П. Дыбленко и Г.В. Рогоцкий.
…А солнце между тем прошло зенитную свою точку и покатилось «на вечер». Вновь мы с Курьяновым вдыхаем кислородистый аракчинский воздух. Владелец поместья наладил шашлычное производство. Кипит пузырьками от жара мясо на шампурах, запах щекочет ноздри. Но общение наше с Курьяновым продолжается, вновь витаем в высоких материях астрофизики.
– Квазар поглощает большое количество материи, газа при большой скорости. Отсюда происходит яркое свечение.
– Шашлыкам твоим тоже потребна пища в виде энергии, и они по-рачьи уже краснеют.
– Но шашлыки – не черная дыра. Свет квазаров – лебединая песня разорванного вещества, которое исчезнет в черной дыре навсегда. Ты о звездном каннибализме слышал?
– Да уж прознал о нем во «Вселенной» Тхвана, что ты дал мне для чтения.
И вверглись мы, совершенно естественно, в омут с квазарами… Заговорили о почерпнутом из лекций поэта астрофизики Тхвана. Открылась мне в эту встречу и поэтическая душа геофизика Курьянова.
– Все, что у нас есть в природе, было создано в космосе. Готовое Земле досталось… Изначально это было ядро водорода, которое превратилось затем в ядро гелия.
– Ловко ты, Юрий Алексеевич, из квантового супчика Вселенную для моего романа варишь. Будто шашлыки жаришь.
– Про супчик – это выражение Тхвана.
– Знаю.
– У него прямо сказано: чтобы упаковать ядро золота, нужны миллионы градусов и миллионные давления атмосфер. Все зависит от количества протонов и нейтронов. В ядре водорода один протон, один нейтрон и один электрон. Гелий – уже три атома водорода. И так дальше по всей таблице Менделеева. Самые тяжелые элементы имеют больше всего чего-то в ядре. Особо-то упаковать нужны колоссальные температуры и давления, и по каждому элементу это можно сказать. На Земле таких механизмов нет, которые бы могли упаковать химические элементы. Новые звезды возникают опять-таки из больших температур.
«Высшая гармония рождается в огне», – озарило меня.
– Все это дело прилетело из космоса к нам, – продолжил мой собеседник. – И сейчас новые элементы на ядерном реакторе в Дубне производят. Сумасшедшее количество протонов потребно на это, но они сразу рождаются неустойчивыми. Нано-секунды какие-то живут. Не знал я этого, пока не увлекся подобной литературой, Тхваном и так далее.
Через полчаса кончилось мое пребывание в Аракчино. Выехали мы с Курьяновым в Тюмень: утром ему надо было лететь в Москву.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
К моей великой радости Юрий Алексеевич вернулся сейчас в Тюмень и работает советником генерального директора известной фирмы «Интегра-Тюменьнефтегеофизика», продолжает внедрять в практику те инновации, которые были отмечены премией Правительства России.
Вновь поехали мы в Аракчино, в творческую обитель академика. Он рассказывает в дороге о том, как обстоят дела с их инновациями:
– В России очень трудно новшества продвигать. Все признают, что наши технологии нужны и полезны, но рынок слабо реагирует на эти новации. Держатся за традиционную сейсморазведку 2D и 3D. Мы хотим прорваться, что требует серьезной маркетинговой работы. Но есть такая компания, «Ритек», к примеру, которую возглавляет Валерий Грайфер. Она заказала нам эти работы. Мы в Тюменской области провели их, они пионерные. С поверхности Земли наблюдали фронт горения в нефтеносном пласте баженовских отложений. Там развиваются температурные реакции, приводящие к повышению температуры, окислению керогена и выработке из него жидких углеводородов. Это процесс очень непростой, скважиной его не промерить, а только напрямую… Глубина – 2,7 км. Нам удалось этот фронт проследить, хотя не так однозначно, как хотелось бы, но лучшего у нефтяников ничего нет. Они признали это за достоверный результат и снова заказали на сопредельных площадях такие работы. Это дает нам возможность фиксировать зоны вторичной трещиноватой пористости пластов, в которые поступает дополнительная нефть. Потом из этих недр ее добывают. Наша технология сложная и вместе с тем понятная. Все очень технологично, и такие компании, как «Интегра», сейчас в состоянии вести разведку недр по-новому, делать это в очень больших объемах. Были бы заказы. «Интегра-Геофизика» способна эти работы производить.
– Результаты ваших инноваций?
– Допустим, по Восточной Сибири зафискирован отличный результат. Мы гарантировали, что будут высокие дебиты. Они были получены. Ни один другой метод этого не дает. Хорошо показал себя наш метод, повторюсь, по Куюмбовскому месторождению. Оно представлено магматическими породами, и там мы в яблочко попали с нефтяной залежью.
– А теперь о горении в недрах, тут мы так или иначе сталкиваемся с неорганическим происхождением нефти...
– Да, мы получаем коллекторы как раз в тех породах, где органики в принципе быть не может. Примеров таких сейчас много… Я не специалист в области генезиса нефти, но, скорее всего, тут речь надо вести о неорганическом происхождении нефти. Она пришла, скорее всего, откуда-то снизу.
– Как воды байкальские?
– Да. Чем глубже вода, тем чище. Это феномен Байкала. Нефть там тоже сочится из этих же отложений. По кубу, по два в сутки, но она идет… За миллионы лет, представляете, сколько ее может накопиться. Тот же Самотлор будет в районе Байкала.
– Каковы перспективы на новый зимний сезон, Юрий Алексеевич?
– В нашей области продолжим работы на Средне-Назымском месторождении. А еще – в Восточной Сибири. Там площадь 1000 квадратных километров. Процесс, как говорится, пошел.
