Нина Горохова более тридцати лет живёт в городе, а в душе она всё та же деревенская девчонка, которая бегала по привольным лесам и полям в родном Голышмановском районе.
Деревню свою Большие Чирки не забывает. Здесь родилась и выросла в большой и дружной семье Васильевых – ветерана войны Тимофея Михайловича и труженицы тыла Валентины Иосифовны. Родителей уже нет в живых, а родная земля манит. Там родились первые стихотворные строчки, которые были навеяны природой, мамиными песнями.
И профессия Нины Тимофеевны не лишена некоторой романтики, хотя с лесом и полем мало общего. Она работает на высоте! А ведь известно – поэты и мечтатели нередко «витают в облаках», находясь даже на земле. А тут сам Бог велел «повитать». Естественно, когда минутка свободная выпадает: работа у Нины Гороховой серьезная – 34 года управляет цеховым подъемным краном на предприятии «Нефтепроммаш» (бывший турбомеханический завод). «Случается, именно в такие свободные минуты рождаются новые стихи или совершенствуются ранее написанные строки», – призналась Нина. И в них – картинки родной природы.
В октябре прошлого года Нина Горохова принимала участие в областном поэтическом конкурсе «Голоса поколений», «попала» в сборник «Поэты Тюменской области».
Нина ГОРОХОВА
Берёза
В день, когда на небе месяц народился,
Объявила Осень свой прощальный бал.
И в одно мгновенье лес принарядился,
Все пришли на праздник – даже стар и мал.
Вдруг нависли тучи вопреки прогнозу,
Но шумел весельем дружный хоровод.
Вышла на поляну стройная Берёза –
Учредитель бала объявил фокстрот.
Тут гуляка-ветер распахнул объятья
И мою Берёзу вихрем закружил,
Изорвал в экстазе золотое платье
И клочки небрежно под ноги сложил.
Выставил нагую всем на обозренье
И над ней смеялся, доведя до слёз.
Но шепнула Осень: «Прояви смиренье,
Скоро уж вернётся Батюшка -Мороз.
Он тебя укроет кружевной вуалью,
Серебром осыплет Матушка-Пурга,
Плечи обогреет мягкой тёплой шалью
И к точёным ножкам бросит жемчуга.
А под песнь Метели ты, смежив ресницы,
Как царевна в сказке, до весны уснёшь
И во сне увидишь молодого принца,
Будет он собою ладен и пригож.
Но наступит лето – расплетёшь ты косы,
В новом одеянье, всем ветрам назло
Будешь до рассвета пить хмельные росы
И дарить улыбки, счастье и тепло.
Ветер
То свирепствовал, как вандал,
То лизал языком дороги,
То в прохожих листву кидал,
То ковром расстилал под ноги.
Вот он яростно поднял ввысь
Тополиную эскадрилью.
Изумлённые понеслись
Листья вверх, с придорожной пылью.
Закрутила их круговерть,
Как пушинки – легко, играя.
И они принимали смерть,
Как японские самураи.
Вот огромный, как Гулливер,
Поиграть он задумал в прятки.
Врассыпную в соседний сквер
Листья бросились без оглядки.
Долго рыскал по всем углам,
Непокорным сулил угрозы.
В искорёженный рыжий хлам
Превратил он листву берёзы.
Но похмельный прошёл синдром,
И к утру, утомлённый бегом,
Он на город упал дождём,
Перемешанным с мокрым снегом.
Голубика
Сентябрь окрасил лес багряным цветом.
Всё реже слышен птичий перезвон.
Вокруг стрельба – то залпом, то дуплетом,
Да карканье встревоженных ворон.
В России вновь открыт сезон охоты,
Вновь на отстрел на время снят запрет.
И едут за добычей доброхоты –
Кому-то повезёт, кому-то нет.
Наш друг-охотник за удачей едет
С коллегами в таёжные места.
Там водятся и лоси, и медведи,
Как те – со знаменитого холста.
Повсюду мох, как мягкая перина.
Размеренно работает движок.
Идёт болотом мощная машина.
И вдруг все разом испытали шок.
Как будто небо под ноги упало
И окружило их со всех сторон.
То голубика дружно созревала,
Проспав в глуши болота свой сезон.
Все в изумленьи вышли из машины
И вознесли Всевышнему хвалу.
Как будто с корабля на именины
Да прямо к хлебосольному столу.
Горстями уплетая угощенье,
Забыли цель визита своего.
Охотничье оставив снаряженье,
Так увлеклись – и всё бы ничего,
Да только вдруг сорока затрещала,
Как будто та трещотка на ветру.
Она гостей незваных извещала:
«Явился сам хозяин ко двору!».
Уже не шок, но как назвать иначе?
Когда он встал в свой богатырский рост,
Сентябрьским днём охотников удачи
Пробрал сорокаградусный мороз.
А он стоял спокойно, величаво,
Как истинный хозяин этих мест.
«Здесь всё моё – налево и направо:
Болото, голубика – всё окрест».
Смотрел недобрым взглядом косолапый.
Таил в себе угрозу злобный вид.
Но, опустившись на четыре лапы,
Побрёл он прочь – «Я нынче слишком сыт».
Он тоже голубикой наслаждался
И в том же самом месте, как назло.
Но, кажется, и он не сомневался,
Кому сегодня больше повезло.
Зимняя сказка
Мы, как гномики из сказки,
Сели в лёгкие салазки,
А поверх пальто и шуб
Нас укутали в тулуп.
По заснеженному полю,
По широкому раздолью
В полусонной тишине
Едем в школу на коне.
Конь наш резвый, хоть и стар,
Из ноздрей клубится пар,
Снег летит из-под копыт,
Под полозьями скрипит.
Цок, цок, цок – стучат копыта.
Ветер дует в ус сердито:
«Кто посмел, – промолвил он, –
Потревожить зимний сон?»
В небе звёзды светят ярко.
Стало мне в тулупе жарко.
Выбираюсь на мороз,
Стынут щёки, щиплет нос.
Вася – так зовут коня –
Покосился на меня:
«Этот гномик слишком глуп,
Вот бы мне такой тулуп!»
В лунном свете снег искрится.
То ли сказка, то ли снится.
«Вася, чьё это добро
Самоцветы, серебро?»
«Разве ты не знаешь, где мы?
В царстве Снежной королевы.
Что б ты в руки ни взяла,
Всё растает от тепла».
Вот и школа. Во дворе
Все деревья в серебре,
Вася инеем покрыт,
Как кунгурский сталактит.
В небе тает лунный свет,
Приближается рассвет.
Сменит день ночные краски
И придут другие сказки.
Где ты, моя тройка удалая?
Мягкий снег блестит алмазной гранью,
Сосны в белых шапках набекрень.
Будто кто-то к нашему свиданью
Разбросал алмазы в этот день,
Будто кто-то щедрою рукою
Так искусно всё посеребрил
И пейзаж безмолвья и покоя
Нам с тобой на память подарил.
Как же тихо в это время года,
Словно жизнь ушла в небытие.
Крепко спит безмолвная природа,
Безмятежен сладкий сон её.
Под большой пушистою сосною
Долго зачарованно стоим,
Наслаждаясь сонной тишиною,
Но соблазн уже неодолим:
Встряхиваю ветку, и ложится
Невесомо, как летящий пух,
Серебро на плечи, на ресницы,
И восторг захватывает дух.
На морозе воздух чистый, звонкий,
Будто колокольчик под дугой,
Не хватает только русской тройки
С бубенцом в упряжке дорогой.
Где ты, моя тройка удалая?
Без зимы да тройки – что за Русь?
Кто про зиму скажет: «Ведьма злая».
Никогда я с ним не соглашусь!
Диалог с солнцем
Умылась зорька в утренней росе,
За лесом солнце красное взбодрилось,
Лучи расправив, и во всей красе
Творить добро по небу покатилось.
Скажи мне, ясно солнышко, ответь,
Какие у тебя сегодня планы?
«Своим теплом хочу я обогреть
Все параллели и меридианы,
Чтоб ровно в срок на ниве золотой
Налился и созрел тяжёлый колос,
Чтоб распустил, пленяя красотой,
Степной ковыль свой шелковистый волос,
Покосы в ожидании страды
Пьянили своим сочным разнотравьем,
Благоухали пышные сады,
И зеленели щедрые дубравы.
Хочу я глубину холодных вод
Прогреть своими жаркими лучами,
Чтоб, глядя из воды на небосвод,
Купались звёзды тёмными ночами.
Ещё, конечно, кто и как живёт,
Хочу я посмотреть сегодня с неба.
И чтоб у всех на много лет вперёд
В достатке было и еды, и хлеба.
Потом вечерней зорьке уступлю
До утренней зари свои владенья.
И, может быть, часок-другой посплю
Спокойным сладким сном без сновиденья.
Светить и согревать – такой удел,
Такое у меня предначертанье».
Не смею отрывать тебя от дел!
Первый гость
Сегодня, как в волшебном сне,
Творила таинство природа:
Снег падал в полной тишине,
Сменив ландшафт и время года.
Нависли тучи над землёй,
Как кем-то взбитые перины,
И снег пушистый , озорной
Спешил к зиме на именины.
Устроив пышный карнавал,
Кружился в поиске приюта
И, как художник, создавал
Дизайн особого уюта:
Стелился под ноги ковром,
Деревья кутал одеялом
И рассыпался серебром
По белоснежным покрывалам.
От первозданной красоты
Душа в восторге ликовала.
Торжественно, без суеты
Зима в права свои вступала.
Путешествие во времени
Не шуми ты, белая берёза,
Не тревожь покой и тишину.
Но под шелест сладкого гипноза
Я лечу в далёкую страну.
Предо мной открылась панорама
Той забытой сказочной страны,
Где одним волшебным словом «мама»
Все проблемы были решены.
Я лечу по небу голубому,
Мимо проплывают облака,
А внизу, по лугу заливному
Девочка гоняет мотылька.
Он затеял лёгкую интрижку:
То взлетит, то сядет на цветок,
А она бежит за ним вприпрыжку,
Чтоб набросить ситцевый платок.
Улетел. Она не огорчилась.
В тот же миг, забыв про мотылька,
Над ромашкой девочка склонилась,
Чтобы правду знать наверняка.
Лепестки с ромашки обрывает,
Подняла глаза, нахмурив бровь.
Девочка пока ещё не знает,
Что такое счастье и любовь.
А в лесу кукушка куковала,
Заглушая птичьи голоса,
Будто, безутешная, искала
Своего подкидыша-птенца.
На носу рассыпались веснушки,
Но собой довольная вполне,
Девочка спросила у кукушки:
«Сколько жить ещё осталось мне?».
До пяти кукушка досчитала и умолкла.
Девочка ждала. «Ты не верь. –
Я тихо прошептала. –
Глупая кукушка солгала».
Что-то я ещё сказать хотела,
Мне такой счастливый выпал шанс.
Но берёза вдруг прошелестела:
«Всё, пора, закончился сеанс».
Я очнулась и глаза открыла,
И моё видение ушло.
Будто всё осталось так, как было,
Только что-то вдруг произошло.
Я себя в той девочке узнала
И одно всем сердцем поняла –
В этой жизни счастье я искала,
В той – она счастливою была.
Деревня
Ты за что ко мне неласкова, деревня,
Деревня-матушка, взрастившая меня?
Когда, в какое б ни приехала я время,
Ты не уделишь мне сердечного огня.
То заметаешь мне метелями дорогу,
То вдруг обрушишь с неба ливень грозовой,
А я всем сердцем рвусь к родимому порогу.
Ну, в чём, скажи, моя вина перед тобой?
Понять хочу твои коварные сюрпризы
И мысли напрягаю, как струну.
Нет, это вовсе не случайные капризы,
Я сердцем чувствую свою вину.
Вина – не ноша, взятая на плечи,
Не скинешь, как ни тяжело нести.
И я тебя прошу – при нашей встрече
За всё меня, пожалуйста, прости.
Прости за то, что я не захотела
Свою судьбу с твоей судьбой связать,
За то, что мама рано поседела
И старость возраст свой не стала ждать.
Что покосились ветхие избушки
И ты в мой рост крапивой заросла,
Что носят воду дряхлые старушки
И им такая ноша тяжела.
Прости за то, что всё пришло в упадок,
Но никому как будто дела нет.
За те берёзки в свадебных нарядах,
Что на дрова спилил какой-то дед.
Что молодые, трудовые руки
Я не тебе на благо отдала.
Прости за то, что я с тобой в разлуке
Свою любовь и счастье обрела.
Прости, что за работой и делами
Всё реже приезжаю погостить.
Но проливными плачешь ты дождями
И ничего не хочешь мне простить.
И не надеясь на твоё прощенье,
Неблагодарной не желая слыть,
Мне остаётся преклонить колени
И голову повинную склонить.
